У больницы их оказалось еще больше: дурной запах словно вытеснил весь воздух, и болезненные стоны и крики слились в жуткой какофонии. В самом же здании наблюдалась взбудораженная суета: врачи и медсестры оказывали помощь прямо в коридорах, кого-то же в спешке увозили подальше от толпы. Девочка осторожно посмотрела на отца, не зная, зачем он мог привести ее в это место: лицо его не выдавало волнения так же, как и всегда, но родная дочь видела, что он напряжен. Они прошли сквозь группу спорящих друг с другом взрослых людей, явно не понимающих, по какой причине все это могло с ними произойти.
— Казекаге-сама смог его остановить.
— Этот ребенок — настоящее чудовище. Нужно избавиться от него, пока не поздно!
— Гаара его сын.
— Не у меня одного сегодня погибли близкие. Раса — наш Казекаге. Он должен защищать и наших детей тоже.
Эти люди говорили странные и непонятные вещи. Когда отец остановился, девочка вновь посмотрела на него, чтобы спросить, но, встретившись с ним взглядом, поняла, что это подождет. Дальше по коридору у стены стояло несколько человек, но их лицам девочка не придала никакого значения: ее заинтересовал знакомый светлый цвет волос, спадающих с края кушетки. Простыни замараны в чем-то ярко красном, и рука крепче сжимает пальцы отца.
— Мама…
***
Вару даже и не знала, почему так старается мысленно переубедить Хироми не делать того, в чем ее и так уже подозревают. Женщина покинула больницу в половину двенадцатого вечера и не стала возвращаться домой, вместо этого направившись к окраине деревни. В это время суток делать ей там было ровным счетом нечего, и, последовав за ней до одного из пустых домов, бывшая шиноби разочарованно вздохнула. Твои намерения не накладывают отпечаток на красоте, но не каждую эмоцию можно подделать, каким бы искусным актером ты ни был: Хироми нисколько не выдавливала из себя усталость и в самом деле была сильно расстроена тем, что происходит в деревне. Какая бы причина ни вынудила ее прийти в это затхлое, выдающее свое возможное предназначение место, Кейджи проникла в дом уже без тени сомнения, что обязательно это узнает.
Войдя через лишенное рамы окно и оглядевшись, бывшая шиноби заметила лишь черные волосы, через пару мгновений исчезнувшие под половицами. Дом был пуст, и каждый шаг Хироми отчетливо слышался в этих стенах, но стремительно угасал уже под землей. Помедлив минуту и не уличив никаких других посторонних звуков, Вару медленно подошла к тому месту, где скрылась внучка Арэты. Типичный вход в небольшой погреб, что есть почти в каждом доме, вот только под половицами скрывалась неровная, выдолбленная из песчаника лестница, уходящая довольно далеко под землю. Свет свечи, что несла Хироми, уже почти растворился, и Вару пришлось неторопливо спускаться вниз в кромешной темноте, опираясь рукой о стену. Она уже много раз успела подумать о том, что идти в такое место в одиночку несподручно, но стоять у входа и кричать: «Вы попались!» — явно было еще более неразумно. Однако когда позади что-то с характерным шуршанием сдвинулось, и проход закрыло выступившей из породы плитой, Кейджи коснулась ладонью лба с разочарованием уже к своей собственной недальновидности. Лишаться путей отступления стало обыденностью, и бывшая шиноби решила не останавливаться, внимательно прислушиваясь ко всему, что доносилось до ее ушей.
Плиты позади еще четыре раза сдвинулись, закрывая проход в несколько слоев. Когда Вару спустилась настолько близко к объекту слежки, что могла видеть свет, исходящий из помещения внизу, она стала различать голоса совершенно незнакомых ей людей.
— Эти шиноби из Суны — большая проблема. Старик должен был помереть именно сегодня! — взревел хрипловатый парень в возмущении, и мелодичный мужской голос ответил ему со снисходительностью.
— И чем так примечателен этот день?
Судя по молчанию, парень воздержался от ответа, прошаркав ногами в правую часть комнаты.
— Та девчонка последовала за ней или нет?
— Она здесь, — ответил женский голос, и Вару скривила губы, понимая, что попалась на живца. Выпрямившись, она вышла на свет, обезоруживающе поднимая руки и с осторожностью оглядывая помещение. Хироми сидела на стуле у стены, пристыженно глядя себе под ноги; остальных людей бывшая шиноби не знала: пепельноволосая женщина, улыбающаяся ей выкрашенной в темно-бордовый милой улыбкой, смуглый мужчина средних лет, длинноволосый мечник, изучающий Кейджи гораздо пристальней остальных, и рыжий парень, вряд ли многим ее старше, чья внешность мало у кого могла не вызывать абсолютно никаких чувств. Он игриво улыбнулся, обнажив ряд аккуратных маленьких зубов, и, склонившись над Хироми, потрепал ее по черным волосам.
— Было очень мило с твоей стороны помочь нам, мама. Даже от тебя может быть какая-то польза. Такое открытие, — он посмеялся, вновь обратив взор на Вару. Его голубые глаза жизнерадостно поблескивали в тусклом свете свечей, вынуждая шиноби впасть в замешательство лишь на пару коротких мгновений. История внучки Арэты не содержала в себе ни капли правды: ее семнадцатилетний сын не страдал недугом, который портил бы его облик, что многие посчитали бы безупречным. Он подошел к Кейджи достаточно близко, чтобы показать, насколько она несущественна на фоне его безграничной уверенности в себе.
— А вот и ты, наша маленькая головоломка. Знаешь, у тебя очень умные глаза. Это так редко можно наблюдать у женщин, — сказав это, младший Хофу вновь улыбнулся, на этот раз легко и дружелюбно. Бывшая шиноби не отвечала взаимностью, но другой реакции от нее, разумеется, никто и не ждал.
— Заманили в ловушку самое слабое звено в команде? — спросила она без дерзости, ловя себя на том, что упрямо думает о Гааре. Собственный вопрос оказался с прекрасным подтекстом, но оценить этого сейчас, увы, никто не мог.
— Девушкам не идёт быть самокритичными, — цокнула пепельноволосая куноичи, также подходя ближе и как-то нахально рассматривая бывшую шиноби.
— Это ирония, — парировала Вару, начиная всерьез задумываться о причинах своего местонахождения здесь. Почему из всех они выбрали именно ее? Будут пытать? Им и выпытывать нечего. Заманивать сюда Гаару было слишком глупо, а отсталость в умственном развитии здесь не демонстрировал никто. Значит, дело все же в ней самой, вот только…
— Слушай, а как ты вообще поймешь, что она одна из них? — спросил Хофу у мечника, и пепельноволосая утвердительно кивнула.
— Бросающихся на глаза меток клана я тоже не вижу.
— У него была печать на груди. Есть вероятность, что это ничего не значит, но стоит проверить.
Не успела Вару составить хоть какую-то логическую цепочку из его слов, как женщина легонько ткнула кунаем ей в грудь, вынуждая сделать шаг назад. Сопротивляться Кейджи не собиралась, вновь поднимая руки и пытаясь прикинуть возраст мечника: не больше тридцати, может, двадцать семь или двадцать восемь. Тем временем женщина оттянула майку, совершенно варварски разрезая ее от живота до воротника. Бывшей шиноби не прельщала возможность продемонстрировать свое белье, но она смолчала, лишь поджав губы. Печать приковала к себе все внимание, однако Вару очень сильно сомневалась, что среди них найдется тот, кто будет хоть что-то знать о ее назначении. Длинноволосый, глянув на черный круг, кивнул, подтверждая, что узнает символы.
— Как я и думал. Она четвертая в команде из-за джинчурики.
Кейджи вскинула брови в немом удивлении, после находя для наличия такой информации у наемника хорошее объяснение. Он не знал деталей, основываясь на том, что успел увидеть, а такой опыт можно было получить даже в некотором отдалении от Казекаге, если представится возможность.
— Ты шиноби Сунагакурэ, — заключила Вару, впрочем, не вкладывая в свой голос никакого волнения. Преступники случались во всех скрытых деревнях, и любой из товарищей мог однажды свернуть на скользкую дорожку. Это не было большим открытием.
— Она вроде гендзюцу владеет, как я понял, — подал голос смуглый мужчина, усмехнувшись, полностью выдавая свою принадлежность к той группе шиноби, что имели склонность недооценивать техники, не имеющие реального воздействия. А Вару не была Учихой, чтобы стать в этот момент исключением.
