– Эм… да? – обычно Стефани была более уверена в своих словах, она адвокатом была, в конце-то концов, но сейчас ситуация была совсем странная. Не каждый день в её квартиру, игнорируя все системы безопасности, пробирается какой-то странный тип и, по сути, решает за неё всё дело.
– Однако, у меня два условия.
– Какие? – а вот и подвох, не могло же быть всё так прекрасно. Деньги? Информация, доступная адвокату Брюса Уэйна? Какое-нибудь ещё грязное дело?
– Ваш клиент не узнает о том, откуда пришла информация. Лучше вообще не сообщайте ему о том, что к вам попало, до самого суда. Предвосхищая вопросы, наша последняя встреча прошла не слишком хорошо: идеологические разногласия. Во многом Дик… Ричард считает меня теперь воплощением зла и может отказаться от моей помощи, даже если та может спасти его от пожизненного заключения. Вы – хороший адвокат, мисс Браун, так что должны понимать – иногда приходится держать клиентов в неведении, чтобы те своей глупостью не разрушили себе жизнь, верно?
– А второе условие?
– После суда вы исчезните.
– Что?! Я не…
– Я не прошу вас исчезнуть совсем, я прошу вас после суда тактично свалить в сторону. Насколько я знаю, мистер Уэйн и его помощник или дворецкий, не знаю, кто он там ему точно, сейчас далеко от Готэма. Я уже сказал, что мы расстались не очень хорошо с Ричардом, и надеюсь, что мы сможем уладить наши разногласия, пока я довезу его до дома. Поверьте, мисс Браун, если бы я хотел навредить вашему клиенту, то вместо того, чтобы нанимать людей, которые бы останавливали нападения на него в следственном изоляторе, я бы нанял их присоединиться к уже нападающим. А теперь, если вы позволите, я пойду. Я верю, что ваш здравый смысл скажет вам выполнить хотя бы первое условие.
Дик уже привык к тому, что каждый раз суд проходил, как театрально поставленная порка. Все показания и факты выворачивались под какими-то неимоверными углами, каждое свидетельство втаптывало в грязь. Судья же не мешал прокурору поливать грязью Дика, даже если это никак не относилось к делу. «Показывает моральный облик подозреваемого» – говорил прокурор, и судья отклонял все протесты адвоката. А то, что Стефани настояла на очередном слушании было… странно. Что изменилось?
Суд напоминал встревоженный улей: люди что-то орали, журналисты словно сошли с ума. Ну, то есть, больше, чем обычно. И что на этот раз? В какое дерьмо его хотят опять головой ткнуть? Хотя Дик был даже рад иногда выбираться из изолятора, хотя бы можно было надеть что-то, кроме этих жутких оранжевых костюмов. И душ принять вне графика.
А потом словно ураган в зал ворвался, фигурально, конечно, но чувствовал Дик именно так. И в первый раз за долгое время он был рад урагану. На большом экране проигрывалось видео с капитаном полиции, мэром и прокурором по этому делу, которые прямо обсуждали, что Брюс Уэйн может выиграть выборы, что они потеряют свою работу, и поэтому они подкинут труп девушки его сыну, испортив предвыборную кампанию, ну и избавившись от назойливого паренька, который не хочет играть по правилам. Потом было видео, как те же самые лица выбирали девушку, потом следы перевода денег человеку, который непосредственно задушил Марию… Факты продолжали валиться, а Дик не верил своим глазам и ушам. Вот так просто? Вот так кто-то решил его подставить и сделал подобное? Убил ради этого невиновного человека, который никому не мешал? И всё же Дик чувствовал отчасти облегчение. Не только от того, что его сейчас оправдают – это само собой, но и от того, что это был не Джейсон. Дик все эти месяцы гнал от себя мысль, что Джейсон не убил его, но решил заткнуть, упрятав в тюрьму. И даже если девушку убивать не в его принципах, но мог же просто найти её тело и подстроить всё! Оказывается, не Джейсон, а просто кучка политиканов и грязных копов, не Джейсон. Тот всё ещё мудак и преступник, но не он отправил Дика в этот ад.
Естественно, что все возражения прокурора об исключении данных файлов из улик, не могли пройти – это факты защиты, а не обвинения. А учитывая, как они гуляют уже по сети, и сколько людей их видело, не принять их невозможно. Ну и как бы ни был куплен судья, от такого просто нереально отмахнуться под вспышками фотокамер – уже через полчаса ожесточённых споров между сторонами, ему пришлось стукнуть молотком, удовлетворяя ходатайство о немедленном освобождении из-под стражи. Дик не верил до сих пор. Пять месяцев ада оборвались меньше чем за час. Немыслимо.
Всё произошло быстро, слишком быстро, Дик очнулся, только когда оказался перед зданием суда. Один. Даже Стефани испарилась. Зато была куча прессы, а Дик просто не знал, что говорить. А потом он заметил одно лицо среди многих, чуть дальше, не в первых рядах, а ближе к переулку. По сравнению с этими пираньями, это казалось даже хорошей идеей.
– Не нужно подвезти?
– Что ты тут делаешь? – Дик нахмурился.
– Предлагаю подвезти, – ответил Джейсон. – Да ладно тебе, можешь потом и дальше считать меня худшим в мире преступником, но это же не повод пешком идти? Или хотя бы таким образом поблагодаришь меня, что я вытащил тебя из тюрьмы.
– Из тюрьмы меня вытащили адвокат и правда.
– Ага, конечно. А кто эту правду нарыл? Кто месяцами рылся в самом дерьме ради неё? Кто отдал эту правду прессе и твоему адвокату на блюдечке? Кто не позволил прикончить тебя в камере, подёргав за все доступные ниточки?
– Как ты… как ты мог?! – вырвалось вместо благодарности, которую Джейсон ожидал. Зря ожидал. Доказал он невиновность, угу… Сам нарушив кучу законов. И Дика в это втянул.
– Вот так. Или надо было позволить отправить тебя на смертельную инъекцию? Прости, не в моих правилах.
– В этом штате нет смертной казни.
– Не придирайся, а? Если бы тебя посадили, всё равно бы убили, просто чужими руками. Не хочешь со мной говорить? Пожалуйста. Просто сядь в чёртову машину и позволь отвезти тебя домой. И подумай по пути, кто о тебе больше заботился – твоя любимая система, которая вся прогнила изнутри и чуть не отправила тебя на пожизненный срок, или я – жуткий аморальный преступник.
– Отвези меня в поместье. Брюс обещал завтра вернуться. Ты же уже через свои преступные каналы нарыл, где живёт мой отец.
– Да, «Гугл» – просто рассадник преступных каналов, – хмыкнул Джейсон, открывая пассажирскую дверь. – Я уж не говорю о «Википедии» и, боже упаси, телефонной книге!
– Останови у обочины, – потребовал Дик после некоторого времени молчания, а за окном уже исчезли городские высотки и просто дома по пути к поместью за чертой города.
– Что?
– Говорю, останови чёртову машину у обочины!
– Что на этот раз? Ты же не хочешь выйти посреди нигде и переться пешком? И…
– Заткнись уже, – Дик перекинул себя через коробку передач и втиснулся к Джейсону на колени, и тут же дёрнул того за ремень джинсов.
– То есть вот так? Ты не собираешься соглашаться ни с каким из моих мнений, всё ещё считаешь меня моральным уродом, но залезаешь на меня ради секса? – Джейсон почти смеялся, хотя и явно был удивлён.
– Секса у меня не было почти полгода, и будет сейчас сложно найти человека, после всего этого, кто не захочет меня убить или подставить хотя бы за те же деньги. Так что да, я собираюсь заняться сексом с тобой. Возражения? – Дик говорил раздражённо и чуть ли не рвал футболку, пытаясь стащить её с Джейсона. И не то, чтобы тот особо сопротивлялся, но ради проформы подёргать стоило, ну, чтобы не считал, что ему тут всё простили. А ещё в спину неудобно упирался руль, было тесновато, в общем, романтичность секса в машине некоторые советчики явно переоценивают.
– Да никаких особо, – Джейсон усмехнулся и помог стащить с себя эту многострадальную футболку, а потом занялся футболкой Дика, неправдоподобно ласково провёл пальцами вслед по оголяющейся коже, мягко коснулся губами шеи. – А ты, что, хранил мне верность с нашего последнего расставания?
– Что?! Нет, конечно! – Дик ответил даже быстрее, чем надо было. И, естественно, он не хранил её. Почти сразу после «расставания», ну, через пару дней, снял девушку в баре, а следом ещё одну, ту самую Марию… И Дик признавал, что затащил их в постель именно, чтобы сказать себе, что он не хранит верность какому-то чёртовому преступнику. А потом… ну, потом было много дел, потом было как-то не до этого, а ещё… Дик не хотел об этом думать, но со всеми остальными чего-то не хватало, какой-то искры. И нет, тут дело было не в каких-то возвышенных чувствах (по крайней мере, Дик в это верил или старался верить), а в самом сексе. Всё же Джейсон… ну… он был классный. Такое тело, такой темперамент, такой напор, такая борьба. А может, ещё дело было в том, что парней Дик поостерёгся снимать, всё же тогда был самый разгар кампании отца, вдруг кто-нибудь из этих парней из бара захочет подзаработать, слив историю о похождениях Ричарда Грейсона прессе? Или вовсе был подсадной уткой, заранее нанятой конкурентами? – Просто у меня было много дел, чтобы завести много бурных романов. И тюрьма, знаешь ли.
