…………………………………………………

Поздно ночью, проделав долгий обратный путь через весь город, Битлер подъезжал к дому. Он надеялся, что Грейс уже спит, и, чтобы прислуга не доложила ей, во сколько вернулся её муж, решил попасть в свою комнату с чёрного хода, выходившего на тыловую сторону здания.

Остановив машину у заросших изрядно травой и кустарником, поскольку ими практически никогда не пользовались, задних въездных ворот, выходивших из сада, окружавшего их дом, на глухую, околичную улицу с обратной стороны владения, Битлер погасил свет фар, подошёл к воротинам с облупившейся местами голубой краской, покрывшейся, как сыпью, рябью ржавчины, открыл висячий замок и распахнул их настежь в разные стороны.

По узкой асфальтовой дорожке, ведшей к дому сквозь густые заросли этой заброшенной и неухоженной части сада, он так и поехал: крадучись в темноте, не включая не то что фары, но и, вообще, габариты с освещением, – пока вдруг прямо перед машиной не возникла серая стена трёхэтажного здания с огромными, высокими окнами, застеклёнными решётчатой ажурной рамой, с мансардой в покатой, выложенной шифером крыше. Препятствие выросло из темноты, совсем рядом с капотом так неожиданно, что Александр, хотя и ехал предельно осторожно и медленно, едва успел затормозить в нескольких сантиметрах от него.

Сдав назад и поставив «Ягуар» здесь же, на площадке справа позади похожего на небольшой дворец дома, он, стараясь не шуметь, осторожно открыл ключом скрипучую, разбухшую от влаги и заброшенности дверь чёрного хода, которой даже слуги пользовались крайне редко, и широкими шагами через две ступеньки, словно боялся опоздать, взлетел на второй этаж по узкой двухпролётной, пыльной, – камни её забыли, когда их касалась рука с влажной тряпкой, – лестнице.

Оказавшись в длинном коридоре, в одном конце которого была спальня Грейс, а в другом – его, он остановился и прислушался.

В просторном помещении с двумя огромными хрустальными, призрачно тлеющими в отсветах с улицы люстрами, колоннами свисающими с высокого потолка напротив проёмов между длинными узкими окнами на всю стену, стояла тишина. Вокруг царствовал сонный фиолетовый сумрак. Однако из узкой щели приоткрытой двери спальни супруги на коридорный паркет, натёртый до зеркального блеска, падала тонкая желтоватая полоска света. Грейс либо так и заснула, не погасив люстры и бра, либо до сих пор не спала. Второе было куда хуже.

Битлер, стараясь не шуметь, даже не шаркать по паркету, на цыпочках прокрался к своей спальной, осторожно открыл дверь, вошёл, притворив её, быстро переоделся в пижаму и лёг в такую же, как в спальне супруги, только без ажурной газовой занавески, постель с балдахином.

Теперь он был спокоен, что остался никем не замечен и мог сказать, что вернулся с прогулки почти сразу же, ну, может быть, через час после того, как уехал. Словно камень свалился с плеч, и можно было подумать теперь о чём-нибудь более стоящем, чем неприятное беспокойство по поводу незаметного возвращения.

«Всё-таки, как это мерзко и унизительно, вот так, тайком, словно вор, возвращаться в дом, который, по сути, должен быть твоим!» – подумал с досадой и обидой Александр.

Не в первый раз он ощутил всю шаткость своего положения, которое со стороны неискушённому его семейными обстоятельствами наблюдателю казалось незыблемым, твёрдым и даже завидным. Впрочем, вряд ли кто-то, кроме него самого, мог понять всю ненадёжность и шаткость его состояния, продолжавшегося уже второе десятилетие. Когда-то он думал, надеялся, что со временем всё изменится и станет по-другому. Но время шло, стремительно пролетало мимо, как ветер, а всё оставалось по-прежнему: шатко и двусмысленно. Всё было обустроено так, что, распоряжаясь ежедневно сотнями миллионов фунтов стерлингов, Битлер по сути своей был ничем не лучше лондонских бомжей, поскольку за душой не имел фактически ни одного собственного пенса. За все эти долгие годы, плавая в финансовом океане на одном из флагманов флота своего тестя, грамотно и ловко маневрируя между скалами и рифами, стараясь держаться фарватеров на каналах денежных потоков, он так и не сумел создать никакого запаса на случай своего семейного краха. Да он никогда даже и не думал об этом! Даже нескольких тысяч долларов, которые были бы неподконтрольны Грейс и скрыты от её всевидящего ока, у него не было. Он весь был перед ней, на виду, как на блюдечке, и появление в его жизни Вероники стало возможным лишь благодаря случайности, возникшей в Неаполе…

Однако, как теперь, привезя в Лондон, он собирался содержать её?!.. Ведь женщина, как машина, – требует постоянных расходов на своё содержание. И чем она красивее, тем больше требует!.. Может быть, потому и в семье у него сквозила какая-то чрезмерно прохладная атмосфера, что он фактически не мог быть для Грейс кормильцем и добытчиком и лишь выполнял под её контролем финансовые операции в интересах корпорации МакПартни. А он-то МакПартни не был…

Битлер лежал ничком на постели, глядя куда-то вверх, сквозь темноту потолка, и обозревал в который раз свою жизнь.

Да, надо было что-то делать! Сколько раз уже он давал себе обещание, что тайно создаст какую-нибудь небольшую корпорацию, которую возглавит его надёжное, доверенное лицо, чтобы часть оборотов, пусть совсем даже небольшая, но зато – его, была выведена из под контроля Грейс?!.. Он будет постепенно, раз за разом, выводить туда небольшие суммы денег и, в конце концов, создаст себе подушку безопасности на случай, если его семейная жизнь всё-таки потерпит катастрофу, – а мысль об этом постоянно сквозила в его сознании. Знаний, как это сделать, у него, как у опытного финансиста, хватало. Единственное, что было настоящим дефицитом, – так это тот самый доверенный человек, который бы не вызвал подозрений ни у Грейс, ни у МакПартни, её отца, с одной стороны, и не выдал бы его, однажды воспользовавшись ситуацией, с потрохами, со стороны другой, а с третьей – не присвоил бы себе выведенные «в тень» деньги. Такого человека, который бы смог удовлетворять всем этим условиям, Битлер, хотя постоянно искал, так и не встретил за все те, почти два десятка лет своей супружеской жизни, которые его неотвязно мучала однажды осознанная проблема. Грейс держала его под каблуком, – ему это было более чем очевидно, – с самого начала их семейной жизни. Но теперь всё очевидней становилось и другое: если он и уйдёт, то с тем же, с чем и пришёл – то есть, ни с чем…

Александр глянул на часы.

Был уже пятый час утра, а сна не было ни в одном глазу. Однако завтра ему никто ничего на бессонную ночь не скостит, поэтому надо было остаток времени постараться поспать, чтобы с утра заняться банковскими делами, в которых требовались постоянная концентрация внимания, быстрота реакции, стремительность в принятии решений, а потому – ясность ума, чему бессонница никак не способствовала.

«Интересно, почему у Грейс в спальне до сих пор не погашен свет?» – подумал Битлер.

Он поднялся с постели, подошёл к двери из комнаты и выглянул в коридор.

В дальнем конце его сквозь сумерки из щели приоткрытой в спальню Грейс двери по-прежнему пробивался узкий лучик света.

Любопытство завладело им, и Александр, стараясь не шуметь, но уже и не опасаясь, поскольку вид у него был вполне домашний, прошёл до спальной комнаты супруги и, сделав чуть шире щель в дверном проёме, заглянул внутрь.

Он ожидал увидеть всё, что угодно… Вернее нет, он ожидал увидеть, что Грейс давно уже спит, так и не погасив светильники. Ну, или не спит! Например, читает. Но то, что он увидел, ошеломило его!..

Некоторое время Битлер стоял и смотрел в приоткрытую дверь как вкопанный. Он просто не мог поверить в то, что видит, и даже несколько раз встряхнул головой, силясь проснуться от дурного сновидения. Потом всё-таки понял, что всё происходит наяву, и теперь уже стоял просто сокрушённый и опешивший от происходящего.