2. Создавать в неволе плодовитые колонии различных видов фауны, которым угрожает истребление в дикой природе.
3. Снаряжать специальные экспедиции для спасения исчезающих видов.
4. Изучая биологию таких видов, накапливать и систематизировать данные, которые помогут охранять исчезающих животных в дикой природе.
Первые члены пришли в трест не совсем обычным путем. Разумеется, садясь писать книги, я с самого начала думал о создании зоопарка, на основе которого будет организована ассоциация. А потому все письма с одобрительными отзывами я аккуратно хранил, полагая, что люди, которым понравились мои книги и которые взяли на себя труд написать об этом, по всей вероятности, согласятся стать членами-основателями нового треста. И как только трест был формально учрежден, я обратился к каждому из авторов писем с просьбой поддержать нас. К нашей радости, большинство ответило согласием. Так сложилось членское ядро нашего треста.
Однако, прежде чем передавать дела ассоциации, надо было решить еще одну проблему — покрыть первоначальный заем, истраченный на будущую штаб-квартиру треста. Мне было ясно: если новорожденная ассоциация получит на крестины в подарок долг в размере около 35 тысяч фунтов, у нее будет очень мало надежд вырасти в серьезное и преуспевающее научное учреждение. Оставался единственный выход: я принял весь долг на себя. В итоге, когда были завершены юридические процедуры и трест начал свое существование, я передал зоопарк со всем его имуществом доверенным лицам и совету без довеска в виде внушительной задолженности.
За двенадцать лет, прошедших с той поры, новорожденный вырос в юного крепыша. Говорю «юного», потому что впереди еще долгий путь, но основа заложена весьма прочная. За двенадцать лет мы кое-что сделали. Первоначальная коллекция — обычный смешанный набор — в значительной мере уступила место жизнеспособным колониям исчезающих животных; видов теперь стало меньше, а особей больше, как и было задумано. Мы добились похвальных по нашим масштабам результатов в размножении животных; некоторые виды впервые дали потомство в неволе — свидетельство того, что мы успешно осваиваем новые методы. Что еще важнее, получен приплод от многих редких и исчезающих видов. Важное значение приобрела наша научная картотека; основанный на ней «Ежегодный отчет», рассылаемый всем членам треста, стал весьма ценным научным документом. Более двух миллионов посетителей ознакомились с нашей коллекцией животных в штаб-квартире треста — поместье Огр; численность членов растет с каждым годом, и с каждым годом укрепляются наши научные и финансовые позиции.
Недавно я побывал в Америке, где участвовал в учреждении Международного треста охраны диких животных; эта родственная организация позволит расширить сферу нашей охранной работы. Уже теперь ее содействие приносит плоды не только на Джерси, но, что еще важнее, помогает нам распространять свою деятельность и на другие уголки мира. Наш трест вместе с американскими коллегами уже проделал существенную работу в разных странах. Мы предоставили финансовую помощь и консультации для таких начинаний, как разведение недавно обнаруженного вновь карликового кабана и исчезающего малого антильского попугая; проведены «спасательные» экспедиции в Сьерра-Леоне и в Мексику для отлова вымирающих животных (вулканического кролика и других), чтобы создать плодовитые колонии.
Для жителей Джерси мы, понятное дело, по-прежнему остаемся «зоопарком». Это в порядке вещей, да только зоопарк наш не совсем обычный. Мы преследуем совершенно четкие цели, ясно представляя себе роль современного зоопарка в охране животных и в научных исследованиях. В этом смысле наше заведение все еще единственное в своем роде: время, деньги и энергия целиком направлены на разведение животных в неволе во имя сохранения фауны. Мы не ограничиваемся пропагандой таких мер, мы проводим их в жизнь. В этой книге я постараюсь показать, в чем мы преуспели, где потерпели неудачу и чего надеемся достичь в предстоящие годы.
Глава 2 Позолоченная клетка
Здесь достаточно повторить следующее основное положение: идеальное решение для зоопарков — не стремиться точно воспроизводить среду обитания, а с учетом биологических принципов транспонировать естественную среду в искусственную в условиях зоопарков.
Хейни Хедигер. Человек и зверь в зоопарке
Малый простор и малые помещения направляют ум на верный путь; в обширных помещениях ум рассеивается.
Леонардо да Винчи
Одно из наиболее распространенных заблуждений, с которым постоянно встречаешься в зоопарках, — это взгляд на животное как на узника. Взгляд такой же неверный и устарелый, как если бы в наши дни люди все еще верили, что внутри радиоприемников и телевизоров сидят маленькие человечки, которые там говорят, поют и танцуют.
Хейни Хедигер. Человек и зверь в зоопарке
Многие ньюйоркцы всю жизнь проводят в пределах территории, уступающей по размерам деревенскому поселку. Стоит им удалиться от собственного дома на два квартала, и они уже на чужбине, и чувствуют себя не в своей тарелке, пока не вернутся обратно.
Э. Б. Уайт
Всякий, кто соприкасался с зоопарками, должен волей-неволей признать, что архитектура этих заведений далека от искусства. Обычный архитектор ведет себя в зоопарке, словно ребенок, впервые получивший кубики. Дай ему волю, он нагромоздит постройки, проку от которых будет не больше, чем от домиков, сооруженных пятилетним дебилом.
Главная проблема зооархитектуры в прошлом (да и теперь дело обстоит немногим лучше) заключалась в том, что клетки и вольеры конструировались людьми с мыслью о людях. Как ни странно, но приходится подчеркивать, что при конструировании каких-то помещений для животных необходимо учитывать четыре момента (назову их по степени важности):
1) потребности животного, 2) потребности человека, ухаживающего за животным, 3) потребности публики, которая придет смотреть животное, и 4) эстетические воззрения архитектора и садовника при зоопарке.
В обычном зоопарке вы слишком часто увидите, что эта последовательность нарушена. Вашим глазам предстанет величественное сооружение — мечта архитектора, приводящее в восторг публику, но никак не пригодное для животных и обслуживающего персонала. Я называю это «антропоморфной архитектурой», а возникновение ее обусловлено двумя причинами.
Во-первых, архитектор хорошо знает, что нужно ему и публике, а именно нечто просторное и ласкающее глаз (чтобы успокоить совесть, страдающую от мыслей о воображаемых тяготах неволи). Однако он не знает, что нужно животному, а так как обычно между архитектором и лицом, ответственным за благо животного, нет ровным счетом никакого взаимодействия, на свет являются архитектурные монстры.
Конечно, ждать от каждого зооархитектора, чтобы он разбирался в зоологии, было бы так же нелепо, как ждать честности от каждого политика, и все же не вредно архитектору уметь различать жирафа и соню, как и политику полезно отличать правду от кривды. Судя по конечному продукту, в большинстве случаев архитектор после короткого инструктажа засучивает рукава и выдает наилучшее, на его взгляд, архитектурное решение, мало задумываясь над тем, что нужно животным и персоналу. В современных зоопарках, увы, слишком много клеток, вовсе не подходящих для своих обитателей, но публика, как ни странно, редко их критикует — были бы чистые и аккуратные. Оттого и получается, что многие зоопарки стремятся увеличивать размеры клеток, хотя животные в большинстве случаев используют лишь одну пятую предоставленного им пространства и, наверное, чувствовали бы себя куда надежнее в более тесной обители.
Помню, как я осматривал новехонький слоновник вместе с одним достаточно известным директором зоопарка из континентальной Европы, который полагал, что архитектор, работающий на зоопарк, должен почитать заказчиком зверей и прежде всего исходить из их пожеланий и нужд. Довольно долго мы молча созерцали новое чудовищное сооружение, наконец мой друг нарушил тишину.
