Март 1953 года. Умер тот, из-за которого я заблудился на вокзале. Всенародное горе было неописуемым. Рыдали все, в том числе и я. Только одна девочка хохотала. Она сорвала с себя пионерский галстук и, смеясь, напевала: «Капитан, капитан, улыбнитесь…» Она была, как я понимаю сейчас, дочкой репрессированных родителей, посаженных в лагеря или вовсе убитых… Но тогда-то мы этого не понимали и, по-моему, изрядно поколотили девчонку. Хотя наверняка этого не помню. Мозг, или кто-то там еще, услужливо стирает из памяти неблаговидные воспоминания нашей жизни. С одной стороны, это хорошо – совесть не отягощается негативной информацией, а с другой – мы зачастую забываем уроки истории. И мы постоянно наступаем на одни и те же грабли.

Он как-то рано ушел из жизни. Виктору Емельяновичу Назаренко не было и пятидесяти. У него была светлая голова, но слабое сердце. Полувековой юбилей он должен был отпраздновать в 1969 году, а умер в 1967. В этот же год студия прощалась и с его ровесником, Владимиром Петровичем Бусыгиным. Это он принимал меня когда-то на работу.

Вспоминаю 1965 год. Я только пришел на студию. В помещениях телецентра бурлила жизнь. Это сейчас все тихо и спокойно, а тогда все вертелось как белье в стиральной машинке. Еженедельные летучки Бус начинал тихим умиротворенным голосом, а заканчивал мощным разносом. Такова творческая жизнь. «Творцы» – редакторы, режиссеры, звукорежиссеры и даже помрежки, всегда немного свысока посматривали на технарей, что очень огорчало Виктора Емельяновича.

– Текст к сюжету, – говорил он, – сможет написать любой из моих технарей, а вот выполнить нашу работу вряд ли кто-либо из творческих работников сможет.

В.Е. Назаренко и А.С. Квач проводят экспериментальную передачу для станции СП-6. 1957 г.

Сам Назаренко был человеком творчески одаренным не только в технических областях, но и хорошо разбирался в искусстве. При всей своей занятости он умудрялся посещать выставки и концерты. У него, одинокого холостяка, была обширная фонотека классической музыки, которую он любил и хорошо знал. Следил за новинками кинематографии. Как-то звонят по громкой связи в аппаратную с одной из радиорелейных станций:

– Виктор Емельянович, что за муть вы вчера в эфире показывали?

Показывали, как мне помнится, какой-то из фильмов Иона Попеску Гопо[1]. Кажется, «Украли бомбу»…

– Так этот фильм показывали для умных людей!

Он мог пошутить, знал большое количество анекдотов. Работал одно время на студии диктором Гриша Петренко. Диктор он был хороший, правда внешность у него была далеко не дикторская.

– Гриша, – говорил ему Виктор Емельянович, сейчас тебе анекдот расскажу…

При слове «анекдот» Гриша тут же начинал хохотать…

– Так вот… Идет Брежнев по коридору Кремля…

Тут Гриша уже совсем умирает со смеху так, что все вокруг начинают тоже хохотать. Благодатный слушатель анекдотов был Гриша. Ну, а Емельяныч был превосходным рассказчиком. Правда, пустопорожнюю болтовню не любил и всячески избегал различного рода собрания, заседания, политинформации и прочие суесловия. Он полностью отдавал себя работе. Иногда складывалось впечатление, что он живет на студии. Одет был как-то по-домашнему: футболка, шаровары и домашние тапочки.

У Виктора Емельяновича можно было всегда занять деньги и не до получки, как обычно, а на любой срок. Он доставал маленькую записную книжку, смотрел внимательным взглядом на тебя и спрашивал: сколько и когда отдашь? Ты мог сказать: через день или через год, но отдать должен в назначенный тобой срок. В противном случае ты навсегда лишался права на кредит. Я сам несколько раз пользовался помощью Виктора Емельяновича.

Как зарождалось телевидение в Приморье, хорошо описано в книгах Валентина Александровича Ткачева «Синяя птица телевидения» и «Синяя птица… Полет продолжается?». Отсылаю к этим замечательным книжкам тех читателей, которым хотелось бы более подробно узнать о «кухне» Приморского телерадиокомитета.

Назаренко, как я уже говорил, был человеком творчески одаренным. И как все талантливые люди был талантлив во всем. Но радиотехнические устройства были его страстью. Если бы его изобретательский талант попал на благодатную почву, если бы ему повезло так же, как Владимиру Козьмичу Зворыкину[2], если бы у него был такой покровитель, как у Зворыкина Давид Сарнов[3], Виктор Емельянович мог сделать намного больше для развития всемирного телевидения. У нас, в России, принято гениев «не пущать». Страдал от «дружеской» опеки НКВД и приморский изобретатель. Работали ребята из «параллельного комитета», так мы между собой называли эти органы, очень оперативно. Вот пара примеров из жизни:

В юные годы, в пору моего увлечения радиотехникой, у меня был приятель Стас, с которым мы ходили в один радиокружок. Помимо кружка мы дома тоже что-то строили. Я собрал трехламповый приемник, который работал на длинных и средних волнах. Но мечтали мы о портативной радиостанции, чтобы по эфиру связываться друг с другом. Тогда сотовых телефонов не было и в помине, разве что в фантастических романах, да и обычные телефоны были большой редкостью. Для постройки радиостанции требовалось разрешение соответствующих органов, но это была очень сложная процедура. И не факт, что мы бы такое разрешение получили. В какое-то время Стас престал ходить в кружок. При встрече он мне рассказал, что дома построил передающую приставку к обычной бытовой радиоле в диапазоне длинных волн, завел пластинку с песнями Руслановой, и на песне «Валенки» к нему приехали. Конфисковали приставку и радиолу, все радиодетали, которые мы находили на радиосвалке, и запретили впредь заниматься подобными «безобразиями». Он еще хорошо отделался – на дворе был уже 1957 год. Чуть пораньше, мог бы и в лагеря загреметь, далеко не пионерские.

Другой случай. У нас на студии работал оператором Алик Темиров. В 1966 году снимали мы с ним очерк о бригаде слесарей на Дальзаводе. Как известно, на этом предприятии ремонтировали военные корабли. Глядя на один из кораблей в доке, Алик вспомнил вот такую историю:

– Я ходил в Дом пионеров в кружок судомоделистов и строил там модель вот такого же эсминца. Чертежи были мутные, они не давали точного представления, какими должны быть надстройки на мачтах. А моделизм предполагает точное следование деталям оригинала. В то время как раз такой корабль стоял в ремонте на Дальзаводе. Я вооружился фотокамерой с телеобъективом и пошел выбирать точку, с которой было бы все хорошо видно. Я выбрал один из домов на сопке, залез на чердак, чтобы было повыше, и стал фотографировать детали корабля. Когда я спустился с чердака, меня уже ждали. Привезли в свою контору.

– На кого работаем?

– На Дом пионеров…

– Шуткуешь?..

Пока мы беседовали, проявили пленку. Мы ее смотрели на большом экране. Такой четкости фотографий у меня никогда не получалось. Наверное, у них был какой-то особый мелкозернистый проявитель.

Меня отпустили, но пленку изъяли. Пришлось из судомодельного кружка перейти в фотографический.

Вот так страна потеряла корабела и приобрела оператора. Все благодаря ребятам из параллельного комитета. Эти ребята зорко бдели за всеми, кто выходил за рамки обыденного. Ну, допустим, они преследовали людей искусства, которые будоражили умы людей и могли нарушить гражданское спокойствие общества. Но чем мог помешать нашей державе изобретенный инженером Назаренко «электронный компас» или локатор для обзора линий связи и электропередач? Не понимаю. Подобно моему однокласснику Стасу, Назаренко со своим другом Алексеем Степановичем Квачем построили передатчик и выдали в эфир первую телевизионную передачу весной 1953 года, как раз после кончины Сталина. Вот тут к ним и пришли…