Всем остальным обеспечить входные двери казарм, контрольно-пропускных пунктов, столовой, учебного корпуса и помещения штаба запорами и дверными глазками. В ночное время все двери держать постоянно закрытыми.

Начальник особого отдела разработать систему паролей и отзывов для прохода по территории части и входа в казармы и штаб полка.

Завтра суббота, всем иметь при себе планы ПХД от комбата до солдата, лично проверю на разводе. И мероприятия по антитеррору в планы включите, в части касающейся, будь они неладны.

***

— Любой план это не мертвая бумажка, а руководство к действию, жизнь течет, все меняется и вы должны быть в готовности внести в план необходимые коррективы и уточнения, — продолжал разоряться полковник, проходя вдоль строя офицеров и останавливаясь перед очередным страдальцем.

— Командир третьего батальона майор Суходеев, — представился комбат, протягивая планшетку с вложенным планом.

Взяв в руки план и пробежав глазами пару строк Сутягинзапнулся и, не веря своим глазам, поглядел на Суходева. Посиневшее от холода лицо командира полкамедленно багровело, наливаясь дурной кровью.

— Это что такое майор! — затряс перед лицом комбата скомканными листками Сутягин.

Как вы додумались, майор, план ПХД под копирку печатать? Это уже ведь даже и не второй экземпляр, — вглядевшись в бумаги разъяренным носорогом взревел командир полка, — это уже сколько времени вы мне голову морочите!?

— Так мероприятия ПХД каждую неделю повторяются, че их каждый раз писать — попытался оправдаться Суходеев, доводя Сутягина до белого каления.

— Хрен через плечо! Молчать! Бездельник! Вы впредь теперь лично мне, в пятницу на совещании, будете свой план на утверждение представлять. Если у комбата такой план, то страшно представить что у солдата!

Командир полка возбудился от представленной в мыслях крамолы и нетерпеливо гаркнул:

— Командир третьего взвода третьего батальона ко мне! Бегом!

Из строя пробкой выскочил старлей и бегом припустил к строю командиров. Подбежав к строю, офицер вколотил в асфальт три печатных шага и приложив руку к натянутой на уши шапке, представился:

— Товарищ полковник, старший лейтенант Спивень по вашему приказанию прибыл!

— Покажи мне лейтенант, чем будут заниматься солдаты твоего взвода на ПХД. Дайте план-задание любого солдата.

Лейтенант открыл планшетку и, достав один из лежавших в ней листков, передал командиру полка.

Яркая краснота на лице полковника отдельными местами начала сменяться бледными проплешинами. Градус возмущения, не понятого подчиненными начальника, зашкалил до потери членораздельной речи.

— Это план?! Это… Суходеев! Это издевательство над планом! Лучше никакого, чем это! С этим в сортир стыдно. С таким планом солдат будет бездельничать и никто проверить не сможет!

Что это за пункты — навести порядок в кунге, обслужить аккумуляторный отсек? Солдат с таким планом будет сидеть целый день в кунге над раскрытым аккумуляторным отсеком, изображая работу, а вы и слова не скажете.

"Ну вот завел свою шарманку, это надолго, — тяжело вздохнул Пожинаев, мысленно пожелав Сутягину, — чтоб тебя приподняло и шлепнуло! Разучился ты полковник, а может никогда и не умел управлять и руководить, умеешь только проверять и контролировать! Тоже нужное качество, но не заменит предыдущего. В академии его этому научили или где?" — Задал себе риторический вопрос Пожинаев.

— Каждый пункт плана должен быть конкретным, с точным указанием отведенного времени и разбитым на простейшие операции, как на конвейере, — продолжал углубляться в дебри планирования Сутягин.

— Разберем на примере — "обслужить аккумуляторный отсек". Как минимум этот пункт плана должен содержать следующее: Отключить кнопку массы автомобиля, открыть аккумуляторный отсек, ослабить гайки на клеммном соединении, отсоединить клеммные провода аккумулятора плюсовой и минусовой, вынуть аккумулятор, почистить аккумуляторный отсек, вытереть насухо отсек, вытереть аккумулятор сухой ветошью от грязи и потеков кислоты, очистить клеммы аккумулятора и клеммных проводов от окислов и налета. И так далее, в обратном порядке, до закрытия аккумуляторного отсека.

Через каждые пятьдесят минут работ в плане должен быть указан перерыв — перекур. Если хоть один солдат будет находиться в курилке, в неустановленное время… Я не знаю, что с вами сделаю! — завершил изложение своего взгляда на планирование Сутягин.

— Я не допускаю вас до работ, с таким планированием старший лейтенант. Майор Суходеев, весь третий взвод во главе с командиром в распоряжение зампотыла, таскать блоки. Если головой думать не могут, пусть горбом думают!

— Два часа! Зина, два! — восхищенно выматерился про себя Пожинаев, — стоим вычитываем планы, скоро обед, а Сутягин никак успокоиться не может. Если бы не мерзкая погода еще бы ладно, а тут уже не до работ, погреться бы где! Дааа талант! На пустом месте два часа трындеть! Без таланта здесь никак!

Следующий порыв ветра донес до строя непонятный шум со стороны КПП, сопровождаемый грохотом металла.

— Пожинаев, выцепил глазами комбата Сутягин, в темпе сходите, разберитесь, что случилось и возвращайтесь с докладом побыстрее.

Козырнув и буркнув есть, обрадованный Пожинаев скорой рысью выметнулся из строя и понесся к первому КПП.

— Вот это толпа собралась, — присвистнул майор, подбегая к пустому проему ворот и окидывая быстрым взглядом пространство перед контрольно пропускным пунктом. В первом приближении перед КПП сгрудилось около трехсот человек. Мужчины, женщины, дети. В стороне стояло пять Икарусов и три ПАЗика.

Толпа колобродила, шумела. Гневные гортанные выкрики перемежались русским матом и наглым хохотом.

— Русские собаки, вон из Ичкерии! — донесся истерический выкрик.

Несколько человек размахивали зелеными, с красно — белыми полосами флагами, непризнанной Чеченской республики.

Вырванные ворота лежали перед КПП, прицепленные тросом к стоящему задом КамАЗу с работающим двигателем. Двое патрульных из первого взвода, назначенные накануне в тревожную группу, стояли на месте бывших ворот, сжимая в трясущихся руках автоматы, направленные в сторону шаг за шагом приближающейся массы людей.

Перед входом в КПП стоял дежурный лейтенант, отталкивая руками напирающего бородатого чеченца, с флагом в руках. Рукав шинели лейтенанта был надорван, сбитая шапка отлетела в сторону, под глазом наливался фиолетовый фонарь. Чеченец, на голову выше офицера, радостно скаля зубы, буром пер вперед, втискивая офицера в дверной проем КПП.

Один дневальный по КПП подпирал дежурного в проеме, второй испуганно выглядывал из-за угла КПП.

— Вот это мы попали! Застали со спущенными штанами, — мелькнула мысль у Пожинаева. — Блоки еще вчера надо было накидать перед воротами!

Подскочив к спрятавшемуся солдату, Пожинаев схватил его за шкирку, встряхнул, обращая на себя внимание, и прошипел в ухо:

— Боец, мухой в казарму первого батальона, тревожную группу в "Ружье" в полном составе сюда, бегом, — придавая тому толчком в спину ускорение в нужном направлении.

— Смерть оккупантам!

— Ичкерия! Ичкерия! Ичкерия, — скандировала группа молодых парней.

Патрульные, пятясь перед приближающейся массой людей, пытаясь действовать по уставу, старались перекричать толпу.

— Стой! Назад! Стой стрелять буду!

— Боец, стреляй предупредительным вверх, — крикнул Пожинаев, подбегая к патрульным.

Хлестко ударил выстрел из АКМ. Стоящие напротив люди испуганно отшатнулись и инстинктивно сдали на несколько шагов назад, насколько позволяли подпирающие сзади. Гул гневных выкриков, ругани, женского визга, плач детей возрос на порядок.

Из толпы, напротив преграждающих въезд в часть патрульных, выдвинулась дородная чеченка с вцепившимся в платье мальчуганом и визгливо закричала, продвигаясь вперед: — Чито ти мене автоматом тычешь, ти в народ стрэлят будишь малчик? Ти в мэне стрелять будишь! Ти в дэтэй стрэлят будишь? — Выталкивая вперед ребенка взвизгнула женщина, хватаясь за ствол автомата.