— Нельзя! — повторила Самира более спокойным голосом, стараясь дышать ровно и с закрытыми глазами, словно обращалась не к волкам, а к себе. — Нельзя.

Волки убежали так же внезапно, как и появились. Напрасно вслед им охрана автоматную очередь посылала, их деревья густые скрыли. Когда девушка глаза открыла и убрала руки от своих ушей, то заметила, как Ганеш подошел к одному из охранников и, впившись в него цепкими холодными глазами, зашипел:

— Ты чуть ее не убил!

Девушка почувствовала жжение в плече и с удивлением смотрела, как расплывается кровавое пятно по белой рубашке. Ее несколько удивило это видение, а резкий порыв ветра спас охранника от расправы, чуть не опрокинув Ганеша. Он посмотрел с затаенным гневом на изумленную девушку и направился к ней.

— Чего ты добиваешься? — спросил он у нее

— Ну, это не я, мне с этой Силой порой тяжело договориться. Разве бы я желала быть раненной? — пояснила она и даже улыбнулась, не показывая хоть сколько не будь своей боли от ранения.

Взгляд его упал на ее плечо, и он оценивающе осмотрел его, когда подошел ближе.

— Не серьезно, царапина, — вынес он вердикт. — Идти сможешь? Когда придем на место, займемся твоей раной.

Ганеш из кармана брюк достал белоснежный платок, сложил его и предложил прижать к ранению, чтобы остановить кровь.

— Не волнуйся за меня, — хмыкнула она, принимая платок, — на мне как на собаке заживает в последнее время.

— Женщины боятся крови. — заметил он, когда они продолжили путь. — Я вижу, ты мало чего боишься.

— Надо бояться? — усмехнулась девушка, шагая рядом с ним. На это он чуть заметно улыбнулся и уже в молчании продолжил путь.

Дом показался через пятнадцать минут, девушка уже устала, и это было ей не на пользу, усталость и боль рождали ненужные мысли, поэтому, когда ей было предоставлено место, где бы она могла лечь, а затем, стараясь не встречаться с темными глазами Ганеша, которые засасывали как бездна, сказала тихо самой себе:

— А теперь спать.

И сон пришел к ней как спасение, а Маг сидел в задумчивости напротив и смотрел на нее с долей досады. Ему не нравилась эта ее Сила все больше и больше, и в нем поселилось первое сомнение по поводу того, а стоило ли ему с ней вообще связываться.

Как и предсказала Самира, она пошла на поправку уже на следующее утро. В лесном домике этом деревянном жили женщина и мужчина — супруги, лет по шестьдесят каждый. Оба очень странные и молчаливые, они выполняли работу по дому, жили здесь неотлучно, даже когда никого не было, в общем, это, можно сказать, был их дом. Они ничего не говорили девушке, не отвечали на ее вопросы и ей вопросов не задавали. Было видно, что они очень преданы Ганешу, который, конечно, не просто так их здесь поселил.

Лишь однажды пожилая женщина сказала, что рана на руке начала гнить у одного из охранников от волчьих укусов. Девушка присутствовала при перевязке, поэтому подсела ближе к этому мужчине и, взяв его руку, рассмотрела внимательно рану.

— Да, не повезло. — сказала она и обернулась на эту женщину. — у вас перекись есть?

— Обрабатывали. — сухо отрезала она и принялась забинтовывать разорванную и опухшую кисть.

Самира встала и, похлопав парня по плечу, сказала:

— До свадьбы заживет.

И зажило на второй день.

Самира ждала все это время когда же, наконец, с ней Ганеш поговорить решится, начнет как-то действовать и она дождалась, когда уже почти пять дней минуло. Он в спальню ее вошел и, сев напротив кровати, в кресло, где она что-то на листике чертила, спросил.

— Что ты там пишешь?

— Завещание, — улыбнулась девушка, как всегда в отличном расположении духа. — хочешь, квартиру тебе отпишу свою, папа возражать не станет, я надеюсь.

— Ты точно как этот твой Тимур, шутить надумала? — хмыкнул маг

— Почему бы и нет? Не выношу таких постных лиц как у тебя. Как ты еще от скуки не удавился. Я ведь вижу, что жизнь тебе в тягость. Если бы не знала наверняка, то подумала бы что тебе сотня лет, а магией ты себе облик молодой поддерживаешь. — откровенно призналась девушка, бросив быстрый взгляд в его сторону.

— Кстати о твоем папе. — уцепился он, пропустив мимо ушей то, что она говорила, — Ты знаешь, что он очень плох, в последнее время барахлит сердце.

— Это он тебе сказал? — спросила Самира, не отрываясь от своего занятия, словно он говорил о погоде и ее это никак не касалось.

— У меня везде глаза и уши. — услышала в ответ шипение

Девушка замолчала лишь на миг, а затем сказала:

— Это интересная информация, бьюсь об заклад, ты хочешь что-то получить. Дай угадаю. Я бегу спасать папу, за что ты от меня кое-что получаешь… и начинается игра в одни ворота по твоим правилам. Прости, я не готова пойти на это.

— И даже если он умрет? — как между прочим добавил Ганеш

Девушка смолчала. И Маг тщетно ждал ответа, а так и не дождавшись, продолжил свою речь:

— Ну да ладно, я не за этим, собственно пришел. Нам пора поговорить, одно дело прояснить.

— Ну, наконец-то! А я считала, что ты решил меня в этом лесу закрыть, чтобы наблюдать, как я с ума схожу от скуки. — весело улыбнулась она, не отрываясь от листа с карандашом

— Я понял, что твоя Сила имеет побочные эффекты, это мне совершенно ни к чему, поэтому я решил помочь тебе с ней разобраться и приструнить. — медленно сказал он, сомкнув кончики своих длинных костлявых пальцев у лица

— Я неплохо с ней лажу, твоя помощь ни к чему. — ответила девушка, сморщив лоб.

— Ты можешь объяснить, как ты ее удерживаешь? Ты хоть понимаешь, что это — стихийный хаос, а мощь ее такова, что способна деревья с корнями вырывать и ураганы вызывать. Я тебе предлагал славу, но ты отказалась. Насильно я не хочу тебя к этому склонять, иначе эта сила не ту славу снискать может.

— Ганеш, — перебила, Самира, впившись взглядом в эти черные глаза его, — Зачем тебе это все нужно? Что ты хочешь доказать? Что великий Маг? Что способен распоряжаться судьбами людей? Да ты хоть планету сожги, никому ничего не докажешь, пока сам в это не поверишь!

— Мир погряз в разврате и лжи, старые религии не несут новому, обновляющемуся миру ничего. Должна прийти новая религия, которая людям путь укажет. — говорил он, — Мои стремления не так уж и плохи, на самом деле и зря ты во мне врага увидела и служителя тьме.

— А кто решает, каким будет этот путь? Ты? Ты Богом возомнил себя? За это можешь получить не мало! — покачала головой девушка

— Ты же сама решаешь исцелять людей, не мни себя святой, ты вмешиваешься в жизни круг, хотя тебя не просят. Мой охранник считает тебя чуть ли не избранной посланницей, а вся заслуга только в твоей Силе, и та творит что хочет, не слушая тебя.

— Ганеш, я так боюсь, что ты на этот раз не спасешься, что тебя ждет кое-что похуже, чем смерть! Беременные женщины не зря считались обитательницами одновременно двух миров — мира живых и мира мертвых. Я ведаю что ждет за гранью таких как ты, считай предупреждение мое тебе подарком, поскольку все, что тебе в этой жизни нужно, чтобы начать тьму изгонять — это чтобы тебя обнял кто-то. Да только кто тебя обнять захочет?

Девушка встала и протянула ему свой рисунок, на котором были изображены разбитые песочные часы на подоконнике. А белой голубки улетающей очертания вдали изображены.

Ганеш свирепо посмотрел на девушку, смял листок и бросил на пол, а затем вскочил, возвышаясь над ней с печатью гнева неудержимого, такого, что готов убить. Уже и руки протянул, чтобы за шею ухватить, а она смотрела на него так, словно это был ее лучший друг и она рада его видеть здесь. Маг замер, словно в статую превратился и глаза его, закрытые тьмой пытались этот свет в ее очах голубых затушить. Это было то, что он так любил — обращение светлого человека на сторону тьмы, да только подобных Самире людей ему не приходилось укрощать.

Найти бы страх, хотя бы небольшой и раскрутить его как воронку, которая непокорную девчонку поглотит, уже как будто и нашел, как вдруг окно у самой его головы внезапно раскрылось, и ветер ворвался в комнату, испортив дело.