Когда их вызвали на заключительное совещание, для всех это явилось разочарованием. Хотя у каждого имелись личные сомнения, все были твердо уверены, что не осталось ничего, что можно бы добавить к их обучению. Никаких вопросов они не задавали. Все, что стало известно, им уже сообщили. Все, что осталось неизвестным, сообщить было нельзя. Все очень просто. Ответы на неизвестное они должны получить сами.

На совещании присутствовали Кертис, Борг и Брэдли, а также несколько ученых и офицеров, которые будут заведовать функциями наземного управления полетом. «Скала» был, как обычно, несколько отстранен и подчеркнуто холоден. Если он и испытывал какие-то особые чувства, когда настал заключительный момент наземной части этого большого приключения, то эти чувства не пробились через непроницаемую внешнюю маску. Руководитель учебного комплекса сделал краткий отчет, обрисовав в общих чертах итоги, и объявил экипаж полностью готовым и пригодным к работе.

По кивку «Скалы», капитан Борг зашелестел бумагами и сделал объявление о том, что на Мысе все готово к старту. Старт планировался точно по графику.

Офицер, отвечающий за снабжение, доложил, что все оборудование, топливо, продовольствие и припасы, вплоть до последней таблетки аспирина, отправлены на Мыс в специальных контейнерах. Они уже там получены и ожидают в специальных хранилищах.

«Скала» поблагодарил всех за сообщения и отлично проделанную работу, а затем коротко поведал о важности предстоящей миссии и выразил уверенность, что все пройдет нормально, а, по возвращении космонавтов, Соединенные Штаты и весь земной шар будут им благодарны за то, что они дали правильные ответы на одни из самых сложных вопросов современности. Все станут лучше спать по ночам, зная, что науке нужны знания, а не политические выгоды. А теперь, когда на повестке дня больше ничего не осталось и космонавты сразу же отправятся на Мыс, он бы хотел закончить совещание, если никто ничего больше не хочет сказать. Он обвел взглядом всех присутствующих, и тишина тянулась до тех пор, пока «Скала» не встретился взглядом с глазами Картера Паррета. Наступила короткая пауза. Паррет выглядел так, словно собирался что-то сказать, но, в конце концов, лишь робко улыбнулся и произнес: «До свидания».

Через три часа капитан Борг и космонавты уже совершали посадку на Мысе, где впервые увидели громадную птицу, стоящую на стартовой платформе. Это колоссальная конструкция казалась башней, протянувшейся к облакам. Рядом с ней стояли леса, а у основания толпились рабочие в белых комбинезонах. Космонавты минуту стояли, глядя на все это. Можно было принимать участие в четырех полетах ежегодно и в промежутках тренироваться, но все равно от первого взгляда на ракету-носитель замирало дыхание. А эта ракета была самой большой из всех. Они прошли по железобетонным бункерам, где размещались команды запуска и связи, обменялись многочисленными рукопожатиями и приняли пожелания удачи от людей, которые будут руководить их стартом. По кабельному телевидению они передали привет товарищам в Хьюстоне, которые станут контролировать их полет.

На следующее утро в четыре часа их разбудили и сообщили, что обратный отчет идет без задержки и старт состоится ровно в семь тридцать. Они позавтракали и собрались. Казалось, никто не спешил, но все же у них не было ни минуты без дела. Каждый получил копию плана запуска и тяжелую книгу, содержащую подробности полета, схемы всех элементов оборудования и инструкции на случай любой мыслимой чрезвычайной ситуации. Наконец, они полностью были готовы и разместились в задней половине белого автобуса, который использовался только для подобных целей, и тот поехал по какому-то бесконечному лабиринту пустых контейнеров и подставок для бочек — потому что Агентство запретило любое освещение начала их полета в новостях и не желало утечки информации. Из автобуса все трое направились к портальному лифту, улыбнулись сквозь пластик шлемов и махнули на прощание рабочим, которые кричали им пожелания удачи. Все шло с механической точностью.

Лифт ждал их с открытым люком. Чет, затем Картер и Куинси сели в него и поднялись на борт. Оказавшись в командном модуле, у всех троих уже не осталось времени думать ни о каких несчастных случаях. Им, пристегнутым к креслам, предстояло выполнить сотни мелких, но важных дел: прочитать и сделать записи, получить по радио последние инструкции, открыть клапаны и т. д. А все это время продолжался обратный отсчет, и когда осталась последняя минута, все было готово. Затем пошли последние секунды, десять, девять, восемь… Все это репетировалось столько раз, что не было ощущения новизны. Чистая рутина. И, как всегда, они получили подтверждение старта, а потом модуль задрожал, заставив их голоса вибрировать, поскольку им требовалось подтвердить, что старт произошел.

Только врачи в Малибу, контролирующие пульс и сердцебиение улетающей команды, знали, как напряжены и взволнованы люди на борту стремительно уносящегося в небо «Я-1».

Они были на орбите Земли на высоте ста семидесяти миль. Там они совершили два полных оборота, чтобы убедиться, что все функционирует, и устроиться поудобнее. Они отрегулировали температуру в скафандрах, удостоверились, что модуль должным образом герметизирован и ответили на град вопросов, которыми забросало их наземный центр управления. Если бы где-то вдруг образовалась слабина, даже простой намек, что где-то что-то работает не на сто процентов правильно, полет все еще мог быть прерван, и их могли еще вернуть на Землю. Паррет искал признаки любой проблемы, но не нашел ничего. Тогда они откинулись на спинки кресел и расслабились, потому что наземное управление включило могучий ядерный двигатель и направило их с орбиты в долгое путешествие.

Когда двигатели выключились, прошла телеметрическая проверка их скорости и направления полета, они легли на нужный курс. Через час они разделись до нижнего белья и надели просторные рабочие комбинезоны. Затем в первый раз поели. Они назвали это обедом, поскольку последний прием пищи был завтраком, но с этого времени еда была тем, чем они ее называли, и достаточно скучной. Фактически, скука стала их постоянным врагом и спутником. Не больше десяти минут из каждого часа уходило на регулярные проверки. Не больше восьми часов в сутки можно естественно потратить на сон. Им доступны шашки, шахматы, карты и много других игр, а в модуле нашлось крохотное местечко, названное «спортзалом», где они выполняли ряд упражнений, поскольку мышечный тонус будет важен, когда настанет время посадки и придется таскать на себе тяжелое оборудование.

В командном модуле никогда не стояла тишина. Постоянно включены несколько электронных каналов связи, но космонавты так привыкли к этому, что если не сосредотачивали внимания на определенных звуках, то даже не замечали их существования. По сравнению с предыдущими полетами имелось одно улучшение в виде встроенного магнитофона. У них было много часов записей легкой поп-музыки, а также классики, кроме того комедийных радиопостановок и исторических спектаклей. Но они решили ограничивать их прослушивание, потому что впереди предстояло длительное путешествие, и астронавты не хотели, чтобы записи им надоели. На ранней стадии полета они получали коммерческие программы с земных станций и непосредственно из центра наземного управления, где записывали на пленки и передавали им выбранные программы.

Но даже когда им ничего не передавали, постоянно слышалось тихое шипение включенных каналов связи. Это то, что радисты называют белым шумом.

Куинси только что вернулся в рубку управления после дремоты, которой наслаждался поочередно весь экипаж Срочной Операции, когда был получен удивительно громкий сигнал. Каюту заполнил голос.

— ДМБВП… ДМБВП… ДМБВП… — повторилось много раз.

Все трое поглядели друг на друга. Первым среагировал Чет.

Он стремительно открыл кодовую книгу, и она подтвердила его мысли.