Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох, затем попыталась проследить теплое покалывание. Каково сейчас Адаму? Хорошо ли гномы обращались с ним? Я надеялась, что они предложили ему нечто большее, чем темную камеру. Мне было неизвестно как гномы обращались с магами, которые находились у них в залоге. Был ли он просто пленником или ценным заложником?

Я услышала бульканье закипевшей воды и открыла глаза, чтобы отключить плиту. Я не заметила теплого покалывания, указывающего на присутствие Адама. В очередной раз. Либо он закрыл сознание, либо гномы, при помощи заклинания, препятствовали его общению с внешним миром? Я попыталась побороть плохое предчувствие, которое все больше нарастало внутри меня и налила горячую воду в чайник. По комнате распространился знакомый запах мяты.

Тихий щелчок заставил меня насторожиться. Звук шел от входной двери. Я быстро к ней подошла и выглянула в одно из окон гардеробной на улицу, где только наступало утро, и была пурга. От двери как раз удалялся разносчик газет.

Меня удивил тот факт, почему в первый день Нового года вообще разносили газеты. Я вышла на улицу и подошла к почтовому ящику. Не имея ключа, я начала терпеливо вытаскивать газету из ящика, стоящего рядом с входной дверью. Это была «Хроника Короны». Я развернула ее и заходя в дом, с удивлением прочитала заголовок сегодняшнего выпуска.

Новый состав сената

Из-за прискорбных смертей сенатора Пфайффера и сенатора Дусса сильно пострадала способность сената принимать решения. Чтобы сенат и дальше был дееспособным и мог в пользу магических граждан принимать обоснованные политические решения, на специальном заседании было решено немедленно назначить новых лиц на эти важные должности. Пост сенатора по науке и исследованиям займёт Вильхельм Фройдесхаген, а сенатора по судебным делам — Готтлив Шмидт. Оба сенатора имеют большой опыт и будут ревностно поддерживать примуса на своих постах.

Я налила чашку чая и попыталась вспомнить, слышала ли когда-нибудь имена этих назначенных Ладислвом Энде мужчин. Но ни один из них не был мне знаком. По крайней мере, Ладислав Энде похоже нашёл способ наконец внедрить в сенат выбранных им кандидатов.

Я пролистала дальше, размышляя о том, во сколько часов будет уместно навестить Зару фон Некельсхайм. Сейчас было только семь утра, и если я в это время позвоню в дверь, то, скорее всего, не добьюсь её расположения. Ещё одна небольшая статья привлекла моё внимание.

Безопасность на первом месте

Во время специального заседания сенат принимает более жёсткие меры безопасности. Чёрная гвардия будет собрана в Шёнефельде, чтобы лучше защищать население. В связи с этим для населения не возникнет никаких неудобств.

Я задумчиво отложила в сторону «Хронику Короны». Адмирал хотел предостеречь население от Морлемов, созданных подражателем. Я сама слышала, как он об этом говорил. Через фильтр палаты сенаторов прошло не так много, и от предостережения ничего не осталось. В очередной раз.

Я осторожно сделала глоток горячего чая, беспокойно глядя на часы на кухне. Было всё ещё слишком рано, чтобы идти к Заре фон Некельсхайм. Пока чай остывал, и я ждала, когда, наконец, смогу его выпить, я наблюдала за пургой на улице, пытаясь собраться с мыслями. Нужно было одновременно столько всего сделать. В моём сердце было столько страхов и забот. Я должна расставить приоритеты.

Я поставила пустую чашку в раковину и прошла в гардеробную. Лучше сделать пробежку и освободить голову, вместо того, чтобы продолжать ждать и ворочать мозгами. Я одела тёплую зимнюю одежду и вышла в пургу. Пробежав немного по свежему воздуху, я почувствовала себя лучше. Я продолжала быстро бежать и вскоре добралась до широкой лесной дороги, окружающей массив. Я свернула налево и следовала по ней, пока она не перешла в улицу.

Я пробежала мимо Каменного переулка, бросив взгляд на наш дом. Света в окнах не было.

Моя бабушка, как обычно, проводила Новый год в Темаллине. Но на этот раз не только ради тишины и отдыха, которыми она наслаждалась в Темаллине. Главная причина, почему она полетела туда, были господин и госпожа Гонден, которые, наконец, были готовы полететь вместе с ней. Они готовились к этому путешествию много месяцев, и я могла лишь надеяться, что все их усилия были не напрасны. У меня в животе проснулось неприятно предчувствие, когда я вспомнила мотивы бабушки для этого путешествия.

Я быстро побежала дальше вдоль заснеженной каштановой аллеи, пока не добралась до рыночной площади. Везде ещё лежали остатки от фейерверка с прошлой ночи. Мы все наблюдали за ним вчера вечером с крыши дома семьи Торрелов. Он, как всегда, был прекрасен. Но по-настоящему я так и не смогла им насладиться. Вскоре после полуночи, когда мы пожелали друг другу счастливого Нового года, я пошла спать.

Я пересекла рыночную площадь и хотела пойти в сторону Базальтового переулка, чтобы взглянуть на дом Зары фон Некельсхайм. Может она уже проснулась и ничего не будет иметь против утреннего визита. Или я даже уже повстречаю её на улице, потому что ей плохо спалось. Со старыми людьми такое иногда случалось.

Я была уже посередине рыночной площади, когда внезапно заметила фигуру, прислонившуюся во входной двери ратуши. Сначала я даже не заметила этого мужчину в тёмном костюме перед тёмным деревом двери. Я удивлённо остановилась, когда узнала его.

Это был тот человек в костюме, который уже так часто безуспешно пытался попасть в палату сенаторов. Интересно, зачем ему туда? За последние недели я всегда проходила мимо, у меня никогда не было времени спросить его, что же там настолько срочного, что он никак не хочет сдаться.

Я нерешительно подошла ближе. Моё любопытство взяло верх. Ему было за тридцать и сегодня, поверх своего тёмного костюма, он надел пальто. Несмотря на то, что он был выбрит и выглядел опрятным, он казался уставшим. Под глазами лежали тёмные круги. Почему-то он показался мне знакомым, когда я некоторое время не сводила с него глаз.

— Доброе утро, — тихо поздоровалась я, подойдя ближе.

Он удивлённо поднял голову и только теперь я заметила его впалые щёки. Он выглядел измождённым, как будто только и делал, что ходил между ратушей и палатой сенаторов туда-сюда.

— Доброе утро, — в конце концов нерешительно ответил он, как будто не знал, может ли мне доверять.

— Вы чего-то хотели?

Он слегка шепелявил.

— Вы пытаетесь попасть в палату сенаторов, верно? — высказала я очевидное.

Он кивнул.

— Я просто не могу справиться с заклинанием. Каждый день я пробую снова и снова. Я даже посоветовался с духовным странником, чтобы преодолеть барьер, — он вздохнул, и в этом вздохе было столько отчаяния, что мне самой стало больно. — Но это не работает. Я приближаюсь к палате сенаторов, а вскоре после этого оказываюсь на рыночной площади.

— А что говорят чиновники в ратуше? — ободряюще спросила я. — Там же есть приёмные часы для граждан, которые предлагает палата сенаторов.

Мужчина огляделся по сторонам, будто боялся, что нас могут подслушать. Но рыночная площадь была пуста.

— Информация, которая у меня есть, очень взрывоопасная, — тихо сказал он, глядя на меня. Этот взгляд встревожил меня. В нём была одержимость. Я заколебалась. Потому что одержимым идеей или мыслью людям, обычно сложно отличить правду от помешательства. — Очень взрывоопасная, — повторил он, заговорщически сужая глаза.

— Откуда у вас эта информация? — осторожно спросила я. Мне захотелось узнать побольше. Но если бы я спросила прямо, что ему так сильно хочется рассказать палате сенаторов, он бы, наверняка, захотел это скрыть. Я должна действовать более ухищрено.

— Я работал в палате сенаторов, и многие мои друзья тоже. Там невольно узнаёшь множество деталей, — в подтверждение он кивнул. — Меня уволили, а на моё место взяли другого.