— Это зависит от того, кому Теодор Дусс отдаст предпочтение, — задумчиво сказала я. — Поддержит ли он ваших родителей или примуса?

— Зачем ему ещё поддерживать наших родителей? — с горечью произнёс Торин, зажигая световой шар над нашими головами. В это время мы уже подходили к домикам. — Причин для этого больше нет. Они потеряли своё влияние в Объединенном Магическом Союзе. Никто не хочет иметь ничего общего с изгоями, тем более примус. Сейчас ему нужны сильные и могущественные союзники, чтобы он мог противостоять Бальтазару. А Торрелы теперь не одни из них. У нас больше нет денег, нет власти и влияния. Всё уже давно решено. Поэтому, собственно, даже судебный процесс не нужен.

— Ладно тебе, — ответил Адам, закончив эту тему разговора.

Мы дошли до домиков. Адам разгрузил парящую тележку и припарковал её рядом с одним из них. Несмотря на всю радость от освобождения девушек, для Адама всё ещё было тяжело принять причастность его родителей к этому преступлению. В то время как Рамон, Леннокс и Торин приняли решение, я ясно чувствовала, что у Адама в сердце ещё теплилась искра надежды. Он хотел верить в то, что мать не соврала и что она в самом деле не знала, что происходило.

В этот момент дверь одного из маленьких домиков открылась.

— А вот и вы, наконец, — господин Лилиеншейн нетерпеливо на нас взглянул. — Вы что-нибудь нашли?

— Нет, — покачала головой я.

— Не забывайте, что не нужно тратить время, капая слишком глубоко. Самое большее полметра, глубже алмаз лежать не может.

Господин Лилиештейн вышел из дома и посмотрел на ночное небо, где уже появились первые звёзды.

— Мы это знаем, — ответила я, садясь на скамейку перед домом. — Обо всём, что лежит глубже, знают гномы. В таком случае они бы уже сами нашли Звезду Комо.

— Конечно, — пробормотал господин Лилиенштейн, садясь рядом со мной. — Конечно вы знаете.

— Нам также известно, что мы должны использовать силы бережливо на тот случай, если кто-то всё же забредёт в эту пустошь.

— Именно, — кивнул господин Лилиенштейн. — Нас ни в коем случае не должны обнаружить.

— Как прошёл ваш день? — спросила я. — Есть какой-то прогресс?

— Что ж, — вздохнул господин Лилиенштейн. — Всё зависит от того, как на это посмотреть. Мой ордер на арест до сих пор не отменён, но палата сенаторов заверила меня, что ещё раз детально рассмотрит моё дело. «Красного Мстителя» публиковать нельзя, хотя к этому времени я собрал достаточно материала, чтобы заполнить десять выпусков.

— Они никогда не снимут обвинения, — всего в нескольких метрах от меня раздалось хриплое покашливание.

— Парэлсус, — испуганно сказала я.

— Кто же ещё? — ответил он. — В эту пустошь больше никто не забредает.

— Вы предпочли бы вернуться на летающие острова Гиннинг? — спросила я.

Его лицо скривилось в страдальческую гримасу.

— Я не совсем это имел в виду.

— Знаю, вам не хватает вашей лаборатории.

Я как можно отзывчивее кивнула. В создавшихся обстоятельствах все очень старались, чтобы Парэлсус получил всё, что ему нужно для работы. Даже преобразованную параллельную раму Адам и Торин вывезли из скрытого гостиничного номера на островах Гиннинг, хотя сильно рисковали. Но что-то настолько ценное нельзя было оставлять там, с этим мы все согласились.

И всё же, казалось, что Парэлсус не доволен. Ему постоянно чего-то не хватало, или он был в таком плохом настроение, что на несколько дней запирался в своём домике и ни с кем не разговаривал. Поэтому всем сложно было с ним поладить. Но мы сдержали обещание, которое дали Парэлсусу. Безопасность, спокойствие и рабочее место за то, что он предоставил нам фиолетовую дверь для спасения похищенных Бальтазаром девушек.

— Чепуха, — угрюмо ответил Парэлсус. — Дело не в лаборатории.

— А в чём тогда? — нетерпеливо спросила я. Моё настроение было сегодня не ахти. Продолжительные, неудачные поиски подорвали моё терпение. — Вы не продвинулись вперёд в работе, о которой не хотите нам рассказывать? Я бы с удовольствием помогла вам, но я всё ещё не знаю, что, собственно, вы делаете.

— Это тут тоже не причём, — уклончиво ответил Парэлсус.

— Что тогда случилось?

Он задумчиво посмотрел на меня, и я с удивлением заметила, что он, похоже, обдумывал, ответить на мой вопрос или нет.

— Ну…, - нерешительно начал он.

Я с любопытством ждала, и даже Торин с Адамом с интересом наклонились вперёд, чтобы не пропустить ответ Парэлсуса.

Парэлсус прочистил горло.

— Дело в том, что профессор Эспендорм объявила, что в новом учебном году я должен возобновить свою работу в Тенненбоде.

— Видимо она не знает о ваших разногласиях с палатой сенаторов, — предположил Адам.

— Верно, — коротко ответил Парэлсус. — Если я не явлюсь на работу в начале сентября, то она назначит на моё место другого, — Парэлсус нервно провёл рукой по своим седым волосам. Он явно был встревожен, что попал в такую дилемму.

Я внимательно посмотрела на него.

— Вы хотите вернуться, верно? — спросила я.

Парэлсус кивнул.

— Тогда пришло время решить ваши проблемы с палатой сенаторов, — сказал Адам. — У вас нет чего-нибудь, что вы могли бы предложить им, не раскрывая сразу всех своих секретов?

Парэлсус уже хотел вспылить и раздражённо ответить, как вдруг замер, словно на него снизошло озарение. И, похоже, именно так и случилось. Одно мгновение он смотрел сквозь нас, и по нему было видно, как его мысли проносятся в голове, как он начал формировать свою идею. В конце концов он прочистил горло и развернувшись, вернулся в свой домик.

— Это именно то, что нужно, — уходя, прошептал он, как раз так громко, что я смогла его услышать. — Так я смогу, наконец, избавиться от кровососов.

Три дня спустя Парэлсус сложил свою сумку, не поделившись с нами своей внезапной идеей. И должно быть он уже договорился с палатой сенаторов, раз так беззаботно ехал в Шёнефельде. Немного растерянные, мы остались в нашем укрытии и в последующие дни продолжили поиск.

— А алмаз вообще можно уничтожить в вулкане? — спросил Торин, когда мы одни утром вышли, чтобы как обычно продолжить работу. Август подходил к концу, но здесь мы не особо ощущали смену времён года. Дождь шёл редко, а окрестности почти не менялись. Везде был красный песок, и совсем редко встречались деревья и кусты, которые бы прерывали прямую линию ландшафта.

— Можно, — ответила я. Я попросила господина Лилиенштейна подробно объяснить мне эту деталь. — Но я не волнуюсь о том, что гномы выполнят эту работу должным образом. Они ждут не дождутся, когда смогут ослабить могущество магов.

— Охотно в это верю, — ответил Адам, сдувая красный песок в сторону.

— Мы действительно можем доверять гномам? — внезапно спросил Торин. — Откуда вам знать, что они не сохранили атрибуты власти, положив в какую-нибудь пещеру?

Я опустила руки и серьёзно взглянула на Торина.

— Всё очень просто, — ответила я. — Сила этих предметов была сломлена. Разве ты сам не помнишь? — в моём взгляде был вопрос. — После того, как Грааль Патрициев исчез, семья Арпади потеряла свою власть над Антарктикой, а когда они заполучили медальон вашей матери, богатство семьи Торрел испарилось.

— Пепел Хроники Акаши я видел собственными глазами, — сказал Адам. — А единственную каплю Иерихонского Эликсира проглотил Бальтазар. Атрибуты уничтожены. В этом нет никаких сомнений.

— Тогда ладно. Я просто хотел быть абсолютно уверенным, — Торин разгрузил инструменты на том месте, где мы прошлым вечером прекратили работу. Сегодня мы внимательно исследуем ещё один участок. — Мне всё равно, кто уничтожит атрибуты. Главное, чтобы они исчезли с лица земли.

— Может немного с этим подождём, — предложил Адам.

— Подождём? — Торин с глухим стуком бросил лопату, которая приземлилась в красный песок. — Зачем ждать? Чтобы свергнуть патрициев, атрибут власти должен быть уничтожен, и это то, чего мы все хотим, ведь так? Вы боритесь за это уже несколько лет, а теперь у тебя появились сомнения?