Возвращаясь однажды в конце обеденного перерыва в офис, я увидел на его крыльце явно поджидающую меня Татьяну. У меня сердце екнуло — то ли что-то случилось, то ли ее напряженные размышления преобразовались в некий план действий, в котором мне отведено почетное место главной ударной силы.

— Ты можешь в Интернете покопаться, — без всякого предисловия начала она, — поискать, нет ли каких-то сообществ необычных детей?

— Зачем? — насторожился я.

— Чтобы узнать, в чем их необычность заключается, — без запинки ответила она.

— А зачем тебе человеческие критерии необычности? — усмехнулся я.

— Чтобы посмотреть, насколько под них наши подпадают, — последовал еще один мгновенный ответ.

Ага, подумал я, похоже, аргументов мы подготовили с запасом на все случаи жизни. Вспомнив о том, что, когда Татьяна начинает действовать, спорить с ней уже бесполезно, я пожал плечами. В конце концов, если появился способ убедить ее в том, что главная опасность заключена отнюдь не в редких способностях наших детей, за мной дело не станет.

Разумеется, я нашел массу информации о всевозможных необычных детях — хотел бы я посмотреть на то, что нельзя найти в Интернете! Оказалось, что их давно уже обнаружили, описали и даже классифицировали, называя их то «детьми будущего», то «посланниками Бога на земле» (я чуть не упал!), то «переходным этапом» к более высокоразвитому поколению людей. Вот и еще один довод небесному руководству в пользу того, с какой легкостью мы могли бы оперировать в поистине безграничном просторе Интернета.

Этих детей, однако, старательно изучали, что понравилось мне меньше. Но насколько я понял, во всех примерах речь шла о совершенно добровольном их в этом участии, а также о выслушивании и записывании их временами просто фантастических рассказов. А к тому времени как Игорь с Дарой связно заговорят, либо они сами поймут, о чем не стоит с миром делиться, либо мы (в смысле, родные папаши, скрипнул я зубами) им объясним без лишних слов. Либо наблюдатели узнают, что явление, которое их направили изучать, даже на земле уже давно перестало быть сенсацией. И в приобретении таких знаний им можно даже поспособствовать.

Поэтому на следующий день я с легким сердцем переслал Татьяне с десяток ссылок, в которых описывались чрезвычайные способности отдельных детей, их повышенная активность и самостоятельность и даже телепатические свойства. Пусть успокаивается, подумал я и отключился — лишь сделав себе мысленную пометку при следующем появлении наблюдателя поставить ему под нос ноутбук с открытыми на экране нужными сайтами. А от Анатолия при первой же встрече потребовать глубокое и искреннее «Спасибо».

Он позвонил мне в тот же день, в обеденный перерыв, когда я, проводив домой Галю, возвращался в офис. Я даже растерялся — дождаться от него благодарности, да еще и так быстро, было просто беспрецедентным событием.

— Ты что делаешь? — прошипела мне в ухо трубка. — Ты что творишь, я тебя спрашиваю? Ты соображаешь, какое количество народа под монастырь подводишь?

— Не понял, — совершенно искренне ответил я.

— А не понял, так чего суешься? — трубка уже скрежетала и клацала, как идущий вразнос механизм. — До сих пор она хоть боялась на это минное поле ступать — ты зачем ей карту его подсунул?

— Какую карту? — На всякий случай я еще раз глянул, кто звонит. — Ты уверен, что номером не ошибся?

— Я ошибся? — заговорил он вдруг спокойно и отчетливо, и у меня мороз пошел по коже. — К твоему сведению, Татьяна намерена связаться со всеми, кого ты ей разыщешь… или уже разыскал? — Я промычал нечто неопределенное, и он глухо застонал. — Причем для ускорения процесса в нем будут задействованы все. Я повторяю, все — Марина своих на телефон посадит, как только Татьяна ей номера даст. А Анабель со своей стороны выяснит, у кого из указанных в твоем списке корни… э… не вниз, а вверх уходят.

— А Анабель здесь причем? — с упавшим сердцем спросил я.

— Ты забыл, с кем дело имеешь? — рыкнул он. — Вернее, с кем я дело имею. Скажи спасибо, что она пока еще не додумалась отправить всех нас наверх с жалобой на несогласованное с хозяевами проникновение в частное помещение и последующий моральный ущерб. В общем, так — звонить кому бы то ни было я ей не дам, под тем предлогом, что не исключено, что изучается все детское окружение. И имей в виду, при малейших расспросах — тебе тоже кажется, что за тобой следят.

— Слушай, ты сейчас накличешь, — нервно поежился я.

— Это ты уже накликал, — ядовито заметил он. — Так что слушай, что тебе говорят. К вам скоро Франсуа приезжает — слава Богу, один! — так чтобы Татьяна в офисе ни на секунду с ним наедине не оставалась. Чует мое сердце, она попытается через него на Анабель выйти.

— Слушай, можно меня в это не впутывать? — поморщился я.

— А вот это нужно было Татьяне говорить, — отрезал он, — вместо того чтобы опять в ответ на ее завиральные идеи козырять.

Пришлось-таки мне напрашиваться с Татьяной и Франсуа на обед в кафе. Да еще и Галю для пущей верности туда с собой тащить. Татьяна, конечно, все поняла и с тех пор нарочито избегала любых внеслужебных разговоров в офисе. А после работы я с облегчением сдавал вахту надсмотрщика Анатолию и считал дни до отъезда Франсуа.

Но, как я уже говорил, если Татьяна ставила перед собой цель, ставить преграды на ее пути к ней было делом абсолютно безнадежным. Понятия не имею, как она изловчилась ввести Франсуа в курс дела и что она ему при этом наговорила, но после выходных мне позвонила Анабель с известием, что приедет в конце недели, и просьбой как-нибудь вырваться на эту встречу. Это как-нибудь мне, между прочим, дорого обошлось — Галя потом полгода всем хвасталась, посмеиваясь, что ее мужа нельзя одного в магазин посылать, поскольку он не успокоится, пока не найдет искомый продукт самого высокого качества. На что ее мать неизменно отвечала, что ложка дорога к обеду. Нарочито не глядя на меня.

Но если серьезно, взгляд Анабель со стороны на тот тупик, в который мы уперлись, лично мне, например, позволил увидеть его совершенно под другим углом. Особенно мне понравилось ее предложение понаблюдать за наблюдателями. В самом деле, сколько можно поддаваться на их провокации и заранее отбиваться от некой смутной, далеко еще не оформившейся угрозы? Намного разумнее спокойно вести обычный образ жизни и потихоньку, без всякого вызова, собирать компромат на самих наблюдателей. А там, глядишь, однажды можно будет вспомнить, что лучший способ защиты — это нападение.

Не мог я также поспорить и с тем, что наилучших результатов в этом мы добьемся, действуя сообща — особенно, после того как Макс заявил, что уже обеспечил Даре, на случай официального разбирательства, квалифицированного защитника. Мало того, что получилось, что он — единственный из всех нас не сидел, сложа руки, так еще и, сколько не скрипи зубами, приходится признать, что в казуистике равных темным точно не найдешь.

На Татьяну же самое большое, по-моему, впечатление произвел довод Анабель, что, если в отношении наших детей будет принято какое-то решение, то первым о нем узнает Стас — как его исполнитель. Мне кажется, что только после этого она окончательно поверила, что ни одно из наших подразделений не стоит приравнивать к мафии и что держать друг друга в курсе и действовать согласованно — намного эффективнее, чем вести личную войну со всем небесным сообществом вместе взятым.

Зная Татьяну, я не уверен, что ей хватило бы этой веры надолго, но зимой заболел Игорь, и она воочию убедилась, что не только мы с Анатолием, но и другие окружающие ее ангелы всегда готовы — по первому зову — прийти ей на помощь. Причем, быстро и результативно — когда спустя два года впервые заболела Дара, вопрос ее подключения к живительному источнику нашей энергии решился менее чем за полчаса. Хватило одного звонка Анатолия — он небрежно заметил, что давно уже отработал эту технологию, и взял всю организацию на себя. Насколько я понял, он связался со Стасом, который мгновенно раздобыл нужный документ, а Киса, воспользовавшись старыми связями, пустил его в ход. Честное слово, человеческого врача мы бы намного дольше ждали, даже «Скорую»!