Из-за водки я соображала очень медленно, мысли путались. Но я все же поняла ее план.

– Мы с тобой и правда незнакомцы, так что если убьем друг за друга, то нас никогда не поймают. Это на самом деле идеальное убийство. Ты – гений.

Никки картинно раскланялась и едва не упала с кресла, но я вовремя поймала ее за футболку и посадила обратно. Подняв бутылку для тоста, я поразилась, как мало осталось водки. Во рту жгло и чувствовался кислый привкус; я решила не пить больше – не хотелось, чтобы меня стошнило.

– Идея классная, но я не могу никого убить, – призналась я, протягивая ей бутылку. Она отмахнулась.

– Пару часов назад ты не думала, что можешь украсть. Ты себя просто недооцениваешь.

Я качнулась в кресле, думая над сказанным: скорее, моей самой большой проблемой были не Коннор и не моя мама, а я сама. Я убегала от всего страшного, волновалась о мнении других, старалась быть такой, какой они хотят меня видеть. Я никогда не пыталась справиться с трудностями, а потом расстраивалась, что ничего не получается. И завидовала окружающим.

Ведь я бы и в путешествие не поехала, если бы не Коннор. Эмили постоянно уговаривала меня попробовать что-то новенькое. Она хотела, чтобы я поехала с ней в лагерь, но меня напугала идея присматривать за детьми. А ей это нравилось. Если бы я поехала с ней, то ничего этого не случилось бы. Мы втюрились бы в симпатичных воспитателей и объедались бы зефирками и хот-догами.

Никки смотрела в экран на спинке переднего кресла, где шла старая серия «Теории Большого взрыва». Затем она повернулась ко мне:

– Я пойду за водой. Тебе принести?

Я кивнула. Вода и обезболивающее мне сейчас не помешали бы. Никки встала и направилась в хвост самолета, скрывшись за занавеской с грацией и быстротой фокусника.

Я вытянула ноги на освободившееся сиденье. На экране Шелдон продолжал что-то говорить, но у меня слипались глаза.

Эта поездка и правда может пойти мне на пользу. Я вдруг почувствовала прилив сил: новое место, новая я.

– Пожалуйста, пристегните ремни, уберите столики и приведите спинки кресел в вертикальное положение. Мы скоро приземлимся.

Я распахнула глаза и тут же зажмурилась – от яркого солнца из окна в голове разлились волны боли. Уже знакомая стюардесса подошла ко мне, еще раз повторив что-то о приземлении. Ее красная помада расплылась по морщинкам, напоминая щупальца.

Кивнув ей и протерев руками глаза, я села на сиденье и выпрямилась. Никки не было, места рядом снова пустовали. Я даже не заметила, когда она перешла обратно на свое место. Я открыла рот и поморщилась – язык меня не слушался.

Я, должно быть, заснула.

Или попросту отрубилась.

Никогда больше не буду пить водку. Мне стоило быть умнее, ведь я не создана для пьянок. В животе урчало. Воздух казался сухим. Вдобавок меня мучила жажда.

Еще мне хотелось найти Никки и обменяться номерами. Когда мама говорила, что вселенная дает тебе все нужное, я только отмахивалась; в этот раз она была права. Из-за Никки я начала по-другому смотреть на мир, перестала жалеть себя. Написав тот список про Коннора, я избавилась от всех ядовитых эмоций внутри. Теперь я действительно радовалась этой поездке. Стоит написать Эмили длинное письмо о том, что она оказалась права и мне удалось начать «жизнь после Коннора»; в следующем году я даже позволю ей уговорить меня вступить в какой-нибудь клуб или поехать кататься с классом на лыжах, даже несмотря на то, что я не умею этого делать. Научусь или по крайней мере попытаюсь.

Я ногой нащупала свои кеды под сиденьем и напялила их. Затем встала, потянулась, чувствуя себя необычайно легко, и посмотрела вперед на головы остальных пассажиров.

– Вернитесь на сиденье, – скомандовал стюард поблизости.

– Мне нужна вода, – прохрипела я, – и моя подруга…

– Вам нужно вернуться на сиденье, – повторил стюард тоном, говорящим, что он не побоится применить насилие, если кто-то его ослушается. Я плюхнулась обратно в кресло и пристегнулась.

Краем глаза я заметила что-то темное и повернулась к окну. Мы оказались гораздо ближе к земле, чем я думала. Через пару минут колеса со скрежетом коснулись асфальта. На секунду мне показалось, что мы разгоняемся и вот-вот соскочим с трассы, но самолет начал тормозить.

– Дамы и господа, добро пожаловать в аэропорт Хитроу. Местное время – 10:08, температура – 15 градусов тепла. Пожалуйста, оставайтесь на своих местах с пристегнутыми ремнями безопасности, пока не погаснет табло…

Из динамиков продолжали говорить, но я не слушала – только смотрела в окно. Интересно, будет ли все выглядеть иначе… по-иностранному? Раньше я никогда не была на других материках и не знала, чего ожидать. Пока в окне виднелись только самолеты, разъезжающиеся по трассам для взлета, и снующие туда-сюда машины с багажом. Все выглядело, как в любом другом аэропорте. Но это был Лондон. Мое сердце пропустило удар от волнения.

Как только самолет остановился, все пассажиры подскочили, хватая свой багаж с полок и заполоняя проходы. Когда все наконец вышли, я заспешила по коридору к таможне. Мне хотелось поскорее найти Никки. По пути я обогнала Коннора и остальных из нашей группы.

– Что за спешка, выпивка закончилась? – крикнул мне вслед Коннор, рассмешив остальных.

Я не обратила на него внимания. Обгоняя людей, которые останавливались посередине пути, уткнувшись в мобильный, и уворачиваясь от чемоданов на колесиках, я высматривала Никки, но так и не смогла найти. Я потеряла ее.

Таможенный зал был заполонен. Несмотря на оглушающую смесь звуков из разных языков, все стояли аккуратными рядами, ожидая своей очереди. Я почесала шею и поняла, что мне нужен душ.

Я пинала сумку перед собой, медленно двигаясь в очереди. Нас должны были встретить у входа, чтобы отвезти в общежитие – не хоромы, зато там можно поспать. Я надеялась, что они не устроят нам никакого праздника по приезду. Хотелось только принять душ и плюхнуться на кровать.

Внезапно я заметила Никки в одной из соседних очередей. Она помахала мне рукой, и я пошла было к ней, как вдруг дорогу мне преградила охрана.

– Пожалуйста, оставайтесь в своей очереди.

– Но там моя подруга…

– Та очередь предназначена для граждан Великобритании, – последовал монотонный ответ.

– Мне просто нужно спросить у нее номер телефона.

– Только граждане Великобритании. Вы сможете поговорить с подругой после проверки.

Я вернулась обратно в очередь, гадая, как жестами объяснить Никки, чтобы ждала меня на выходе. Но вселенная развела нас в очередной раз – она уже стояла у окошка и протягивала свой паспорт. А я не знала ни ее фамилии, ни контактов.

Может, все к лучшему? У нас было мало общего. К тому же мне становилось неловко от одной мысли, что мы украли водку и пили ее всю ночь. Это ведь совсем не похоже на меня.

И все же хорошо, что я встретила ее – хоть мы и не узнали друг друга как следует, она помогла мне кое-что понять. Я отправилась в эту поездку, потому что чувствовала стыд – не хотелось снова разочаровывать маму; теперь же все зависит от меня самой, и я не потрачу свое путешествие зря.

Над главной лестницей в холле общежития висела здоровенная железная люстра, будто украденная из замка с привидениями. Я ожидала, что в Англии все будет старомодным – вычурные узоры в цветочек, шотландки, вещи из твида, спящие у каминов лабрадоры и строгие дворецкие, осуждающие тебя и готовые ответить на каждую прихоть одновременно. Но все оказалось не так, как я себе представляла.

Мы оставались в Метфорде – большом кирпичном здании в Южном Кенсингтоне, предназначенном для иностранных студентов. В интерьере дома странным образом смешались современное искусство и какое-то старье. Темно-зеленый ковер выглядел так, будто его постелили еще при королеве Виктории. В главном зале новая кожаная мебель соседствовала с узорчатыми креслами с подлокотниками, будто найденными на блошином рынке. Картины на стенах были явно нарисованы ребенком, страдающим от приступов агрессии.