Она взглянула на пожарную часть, расположенную в глубине улицы, и увидела, что широкие арочные двери заперты на тяжелые засовы, а по обеим сторонам здания парами ходят туда-сюда часовые. Ретт там, внутри. Но что она скажет солдатам-янки? И что они ответят? Скарлетт расправила плечи. Если уж она не побоялась убить одного из янки, стоит ли бояться простого разговора с другим?

Опасливо ступая по проложенным в грязи камням, она пересекла улицу и подошла к одному из часовых в синей шинели, застегнутой до самой шеи от пронизывающего ветра.

– Вам что-то нужно, мэм? – В его голосе слышался непривычный гнусавый акцент Среднего Запада, но говорил он вежливо и уважительно.

– Мне нужно встретиться с одним человеком… с заключенным.

– Даже не знаю, – почесывая затылок, ответил часовой. – С посещениями здесь очень строго и… – Он замолчал и пристально посмотрел на нее. – Боже праведный! Леди, только не плачьте! Идите прямо в штаб и поговорите с офицерами. Держу пари, они позволят вам свидеться с ним.

В ответ Скарлетт, даже не думавшая плакать, одарила его ослепительной улыбкой. Он повернулся к другому часовому, неторопливо вышагивающему вдоль стены, и окликнул его:

– Эй, Билл, поди-ка сюда.

Второй часовой, крупный мужчина, укутанный по уши в синюю шинель, из которой торчали только грозные черные усы, прямо по грязи подошел к ним.

– Отведи эту даму в штаб.

Скарлетт поблагодарила его и последовала за часовым.

– Осторожно, не сверните ножку на этих камнях, – сказал солдат, взяв ее под руку. – И юбочки подберите, а то, не ровен час, запачкаете.

Голос, звучавший из-под усов, был такой же гнусавый, но добрый и приятный, а рука твердо и почтительно поддерживала ее под локоть. Оказывается, янки не так уж и плохи!

– Ну и денек вы выбрали для прогулки, леди, – заметил сопровождающий. – В такую холодину лучше было дома посидеть. Вы издалека приехали?

– Да, прямо с другого конца города, – ответила Скарлетт, тронутая его участием.

– В такую погоду негоже леди выходить из дому, – назидательно изрек солдат, – этак и грипп подхватить недолго. Вот здесь командный пункт, леди… Э-э-э… в чем дело?

– Этот дом… в этом доме ваш штаб?

Глядя на очаровательное старинное здание, выходившее фасадом на площадь, Скарлетт чуть не расплакалась. Во время войны она так часто бывала здесь на балах! Это был прекрасный, веселый дом, а теперь… теперь над ним развевался большой флаг Соединенных Штатов.

– В чем дело?

– Ни в чем… просто… просто… когда-то я знала тех, кто здесь жил.

– Что ж, очень жаль, но ничего не поделаешь. Думаю, сами хозяева не узнали бы теперь этот дом, там ведь внутри все перегородки снесли. Теперь, мэм, ступайте внутрь и спросите капитана.

Она поднялась по ступенькам, с нежностью поглаживая разбитые белые перила, и открыла входную дверь. В холле было темно и холодно как в склепе, а у закрытых раздвижных дверей того, что когда-то было столовой, стоял продрогший часовой.

– Мне нужно видеть капитана, – сказала Скарлетт.

Часовой открыл двери, и она вошла в комнату. Сердце у нее неистово колотилось, лицо горело от смущения и волнения. В комнате стоял спертый запах копоти, табачного дыма, седельной кожи, пропотевших шинелей и немытых тел. Голова у Скарлетт закружилась, перед глазами каруселью мелькали голые стены с оборванными обоями, ряды висящих на гвоздях синих шинелей и шляп с широкими опущенными полями, ревущий пламенем камин, длинный, заваленный бумагами стол, группа офицеров в синих мундирах с медными пуговицами.

Скарлетт сделала глубокий вдох, и к ней вернулся голос. Ни в коем случае нельзя показывать этим янки, что ей страшно. Она должна выглядеть обворожительной, как никогда, уверенной в себе и беззаботной.

– Капитан?

– Я тут капитан, – ответил толстяк в расстегнутом мундире.

– Мне необходимо встретиться с заключенным, капитаном Реттом Батлером.

– Опять Батлер? Да он прямо нарасхват, – засмеялся капитан, вынимая изо рта жеваную сигару. – А вы его родственница, мэм?

– Да… Я… я его сестра.

Он вновь рассмеялся:

– Больно много у него сестер! Вот только вчера одна приходила.

Скарлетт вспыхнула. Кто-нибудь из этих девиц, с которыми якшается Ретт, может, даже сама Уотлинг. А эти янки думают, что и она такая же. Это было невыносимо. Нет, даже ради Тары она больше ни секунды не станет терпеть подобные оскорбления. Она повернулась к дверям и с негодованием схватилась за ручку, но тут к ней подошел другой офицер. Он был гладко выбрит и молод, а его глаза смотрели весело и дружелюбно.

– Одну минуточку, мэм. Может, присядете к огню, погреетесь? А я пока узнаю, что можно для вас сделать. Как вас зовут? Та… леди, что заходила вчера… он отказался встретиться с ней.

Бросив негодующий взгляд на засмущавшегося капитана, Скарлетт опустилась на предложенный стул и назвала свое имя. Симпатичный молодой офицер накинул шинель и вышел из комнаты, а оставшиеся перешли к дальнему краю стола и о чем-то тихо заговорили, перебирая бумаги. Скарлетт с удовольствием вытянула ноги к огню, только теперь почувствовав, как сильно они замерзли. Жаль, что она вовремя не догадалась вложить картонную стельку в одну из туфель, в подошве которой зияла дыра. Через какое-то время за дверью послышались голоса, и она узнала смех Ретта. В открывшуюся дверь ворвался сквозняк: появился Ретт – без шляпы, в длинном плаще, небрежно наброшенном на плечи. Он был грязный, небритый, без галстука, но, несмотря на беспорядок в одежде, все такой же франт. При виде Скарлетт его черные глаза радостно вспыхнули.

– Скарлетт!

Как и прежде, он взял ее за руки, и она опять – как и прежде – ощутила исходящую от него жаркую и волнующую жизненную силу. Она и опомниться не успела, как он наклонился и, щекоча усами, поцеловал ее в щеку. Почувствовав, как она испуганно отпрянула, он обхватил ее за плечи, воскликнул: «Моя милая сестричка!» – и ухмыльнулся, наслаждаясь тем, что ей приходится терпеть его ласку и деться некуда. Скарлетт невольно рассмеялась тому, как ловко он использовал свое «родственное положение». Какой же он все-таки мерзавец! Тюрьма его ничуть не изменила.

Пожевывая сигару, толстый капитан что-то шептал славному офицеру с веселыми глазами:

– Это непорядок. Ему полагается сидеть в пожарной части. Приказ тебе известен.

– Побойся бога, Генри! Барышня замерзнет в этом сарае.

– Ну ладно, ладно. Под твою ответственность.

– Уверяю вас, джентльмены, – поворачиваясь к ним, но не переставая обнимать Скарлетт, сказал Ретт, – моя… сестричка не принесла мне ни ножовки, ни напильника для побега.

Все засмеялись, и в этот момент Скарлетт быстро огляделась вокруг. Боже праведный, ей придется разговаривать с Реттом в присутствии шести офицеров янки! Неужели он такой опасный преступник, что они с него глаз не спускают? Заметив ее озабоченный взгляд, симпатичный офицер открыл дверь и что-то тихо сказал двум рядовым, вскочившим на ноги при его появлении. Они взяли ружья и вышли в холл, закрыв за собой дверь.

– Если хотите, можете побеседовать здесь, в канцелярии, – предложил молодой капитан. – И не пытайтесь сбежать – за дверью все равно охрана.

– Вот видишь, Скарлетт, какой я законченный негодяй, – усмехнулся Ретт. – Спасибо, капитан. Вы очень добры.

Он небрежно откланялся и, взяв Скарлетт под руку, провел ее в убогое помещение канцелярии. Позже она так и не смогла вспомнить, как выглядела эта комната, если не считать того, что она была маленькой, темной и холодной, а на обшарпанных стенах тут и там были развешены какие-то исписанные от руки бумаги, да еще запомнились стулья, обитые необработанной бычьей шкурой с остатками шерсти.

Закрыв дверь, Ретт быстро подошел и склонился над ней. Скарлетт сразу догадалась, куда он метит, и проворно отвернулась, бросив на него кокетливый взгляд из-под ресниц.

– Как, неужели и теперь я не могу вас поцеловать?

– Только в лобик, как положено добропорядочному брату, – с притворной скромностью ответила она.