Когда спазмы постепенно сошли на нет, ГОДсис произнёс: “Эта технология отработана веками, и вода совершенно чистая. Ты можешь пить, не опасаясь”. Это фраза вызвала из перекошенного от отвращения рта очередной, значительно короче, чем первый, достаточно быстро сошедший на нет, приступ. Белый как мел, Адам повернулся к глазку камеры, вытирая губы: “Прошу тебя, прекрати, иначе я, не успев пожить, всё-таки помру раньше времени”. “Если разговор о чистоте воды вызывает у тебя такую реакцию, я больше не буду говорить об этом, – пообещал ГОДсис. – И чтобы закрыть этот вопрос, прошу тебя не пить из уличного водохранилища. После окончания войны радиоактивные осадки прошли над все планетой, и пока я не могу гарантировать качества находящейся под отрытым небом воды”. Адам тяжело вздохнул и, покачав головой, произнёс: “Может, конечно, и на самом деле прошло 630 лет. Но для меня-то всё было ещё вчера. Так что умоляю, пожалей мою психику, которая, поверь, и так работает на пределе”. Утерев губы от вышедшей из него водянистой желчи, Адам спросил: “Ты говорил что-то о мёде?” “Он в хранилище, но и здесь ты сможешь его немного найти”, – ответил ГОДсис. Адам начал поочерёдно открывать шкафы, в одном из которых обнаружил несколько пар одинаковых высоких кожаных сапог на шнуровке. “Первая приятная новость за день, хоть что-то ценное в этом склепе. А размер? – натягивая обувь, бубнил себе под нос он. – Ну, конечно, мой”. Затянув шнурки, Адам продолжил рыться в полупустых шкафах, пока не нашёл единственную закрытую банку мёда. Сорвав с неё крышку, он сунул пальцы в достаточно узкое горлышко и, с трудом отковырнув, достал оттуда кусочек давно засахарившейся сладости. Понюхав лишённую запаха субстанцию, Адам отправил её в рот и, ощутив сладость, начал с удовольствием катать языком между зубами чуть хрустящие беловатые комки.

Стоящее на высоком холме двухэтажное минималистичной архитектуры здание блестело окнами, защитные рольставни которых были подняты. Рядом с домом, соединённые переходами, стояли несколько вспомогательных строений. Парники с разбитыми стёклами, один давно сгоревший и два целых склада-ангара, на крышах которых, отражая небо чёрными ячейками, блестели ряды солнечных батарей. Чуть ниже по склону расположилась огромная, плотно засаженная территория, разделенная на сектора мощёными серой плиткой трёхметровой ширины дорожками и выходящими из искусственного озера четырьмя водостоками, больше похожими на небольшие речушки. Всё пространство насаждений было окружено очень высокой частично увитой плющом каменной стеной, с расположенными по всей её длине металлическими мачтами, на верхних концах которых под выключенными прожекторами освещения были видны грозные стволы оружия, смотревшие куда-то за периметр. Внешний вид имевшихся гигантских бронированных ворот совершенно ясно говорил о том, что их или никогда не открывали, или делали это невероятно давно. Стройная белая нога громадного безлопастного ветряка, стоя ровно за домом, господствовала над всей территорией, прилично возвышаясь над защищающими этот мир древними стенами. Находящаяся в верхней её половине продольная перекладина с расположенными на ней такими же, как и на стене, световыми приборами делала сооружение похожим на колоссальных размеров крест.

Резко контрастируя с буйством зелени внутренней территории, укрытые снежными шапками виднеющиеся вдалеке высокие горы, да и вся окружающая местность, сколько хватало глаз, поражали своей холодной безжизненностью. Ни в пустынном безоблачном небе, ни на каменистой земле, лишённой какой бы то ни было зелени, не видно было ни одного живого существа. Мёртвая тишина накрывала собой всё. И только ветер играющий листвой в плотно стоящих деревьях, гудящий в ветряке и в мачтах на стенах, производил хоть какой-то внешний шум.

Выходящая на крыльцо дома раздвижная дверь открылась, и из освещённого люминесцентными лампами коридора вышел Адам с зарубцевавшимся шрамом цифры 17 на плече. На его бёдрах узлом была повязана старая, многократно стиранная простынь, а ноги были обуты в высокие сапоги на шнуровке. Тут же отсоединившись от крепления на стене дома, навстречу ему чуть слышно, зашумев винтами моторов, взлетел дрон. Блеснув глазком камеры, механизм отразил сложенным стволом своего оружия попавший на него солнечный блик. Адам с интересом повернулся к зависшему рядом с ним механизму. «Это система внешнего контроля, или просто “глаз ГОДсис””, – произнёс дрон всё тем же знакомым голосом компьютера. “Тотальный контроль? Неплохо”, – заглядывая в отразившее его стеклянное око объектива, хмыкнул Адам. “Я вижу всё, что происходит внутри периметра, – подтвердил ГОДсис. – Это система внешнего контроля”. Входные двери плавно закрылись, и Адам, потеряв интерес к дрону, щурясь от яркого утреннего солнца, стал осматривать окружающий его пейзаж, ёжась от свежего горного ветра. Оценив колоссальных размеров территорию, впечатлённый размерами насаждений, вздохнул: “Ну и громадина… Это же надо? Я ненавидел даже газон стричь, а тут целый мир”. “Отныне и навсегда это твой дом Адам, – обыденно сообщил ГОДсис. – Перед тобой центр 3. Он разделён на четыре сектора: “Медведь”, “Лама”, “Змей” и “Лев”, – негромко жужжа пропеллерами, выдавал информацию дрон. – Границами между ними служат водостоки”. “Личный лес и реки”, – прошептал Адам, оглядывая раскинувшийся перед ним величественный пейзаж. Приглядевшись, он заметил между деревьями похожих на пауков размером с овчарку роботов, занимающихся садовыми работами. “А это?..” – кивнул он. “Механизмы поддержания функционала растений. Физическая часть системы, “Автоматическая Навигационная Группа Электро Логистики”, – пояснил ГОДсис, – или просто ангелы. Их задача – следить за опылением, здоровьем и уборкой жизнедеятельности всей флоры центра 3”. “Умер старшим техником, – покачал головой Адам, – а ожил начальником ангелов ГОДсис. Это повышение?” – саркастически спросил дрона Адам, провожая взглядом ползущий по своим делам один из механизмов, как и остальные, хорошо различимый благодаря белому цвету корпуса на сочной зелени сада. “Это решать тебе”, – ответил дрон, неподвижно вися в воздухе. Вглядевшись, Адам удивлённо заметил, что передняя часть ангела, походящая на голову жука, имела пластину, на которой было нарисовано не очень пропорциональное человеческое лицо, рот которого приходился на технологическое отверстие механизма. Узнав свою непрофессиональную технику письма, Адам улыбнулся жутковатому виду робота, благодаря рисунку получившему гротескный вид: “Неплохо. А это какой же из нас так над ними поработал?” “Все твои предшественники в какой-то момент начинали делать это. Я думаю, что и ты рано или поздно займешься тем же”, – ответил ГОДсис “Тут ты прав, – улыбнулся Адам, – раз уж существует такая традиция, то я просто обязан продолжить её. Ну, конечно, если найдётся чем”. “В доме ещё осталось небольшое количество краски, годной для технического обслуживания центра 3, – ответил дрон. – И хоть я не одобряю подобного времяпрепровождения, но это занятие не противоречит протоколам…” “Жизнедеятельности центра это только поможет, – широко улыбнувшись, перебил дрона Адам, – и хоть немного добавит жизни этой дыре. Решено, я тоже разрисую себе какого-нибудь любимчика. Буду его выгуливать, а по вечерам устраивать робопати или просто романтические посиделки светской болтовни”. “Прости, но у ангелов отсутствуют коммуникативные функции, – произнёс ГОДсис. – В твои обязанности входит только физический ремонт и, если потребуется, утилизация всех систем и механизмов внутри периметра”. “Слушай, это что, специально сделано так, чтобы мне не с кем было словом перемолвиться?!” – досадуя, спросил Адам. “Ты можешь говорить со мной, – ответил ГОДсис. – Прежде в доме были игровые приставки, фильмы и книги, но Адам 11…” “Сжёг их вместе с одеждой…” – сокрушённо закончил за дрона Адам.

В это мгновенье далёкий гул, похожий на гром, прервал их разговор. “Что это?” – спросил Адам, тревожно прислушиваясь. “Это всё ещё продолжающиеся последствия ядерных ударов, – ответил ГОДсис. – Центр 3 расположен в сейсмически активной зоне, поэтому землетрясения здесь обычное явление”. Прикрыв ладонью глаза от слепящего солнца, Адам поднял голову на громадину ветряка и, глядя на его стройные белоснежные формы, спросил: “А он не упадёт?” “Я не позволю этому случиться, – пообещал ГОДсис. – И ты создан, чтобы помочь мне в этом”. Едва дрон закончил фразу, дом вместе с крыльцом под ногами Адама сперва еле заметно, затем всё более ощутимо затряслись. Стёкла в окнах задребезжали, а стены кое-где осыпались штукатуркой. “Надеюсь, ты прав”, – засомневался Адам, разглядывая старые и расползающиеся, словно живые, тоненькие паутинки новых трещин здания. “Я никогда не ошибаюсь, – безапелляционно парировал ГОДсис. – По моим расчётам, при неблагоприятном развитии сценария возможно усиление земных возмущений, но не раньше чем через двести – триста лет”. Между тем дрожь земли начала сходить на нет и буквально через пару секунд пропала вовсе. “Всего-то?” – обрадовался Адам, потопав ногой по небольшой трещине, появившейся на крыльце. – На совесть строили”. Довольно спустившись на дорожку, сопровождаемый держащим математически точное расстояние от него “глазом ГОДсис”, Адам пошёл вдоль дома, негромко напевая: “Двести, триста, ерунда”. Затем, внезапно остановившись и повернувшись к тут же замершему в воздухе механизму, помедлив, спросил: “Ты убил его?” “Кого?” – в свою очередь задал вопрос ГОДсис. “Ну его, этого одиннадцатого?” – пронзительно глядя в зрачок камеры, спросил Адам. “Мой протокол выживания предусматривает любые меры защиты, направленные на продолжение жизнедеятельности центра 3. Но в данном случае этого не потребовалось. Он поджёг себя, пытаясь уничтожить дата-центр. Система пожаротушения сработала, но он не выжил», – буднично закончил ГОДсис. “Жёсткий был мужик, – помолчав, задумчиво произнёс Адам, – ничего уж тут не исправить. Игры только жалко”. И, тут же увидев несколько стоящих под навесом гольф-каров, оживившись, быстро пошёл в их сторону: “Хоть тачки не тронул, пироманьяк хренов”.