- Не за что.

Она только скорчила рожицу в ответ. Возможно, ей стоило бы быть повежливее, но она не могла в полной мере быть благодарной тем, кто всем своим видом показывал, насколько её спасение было им в тягость.

Автомобиль, петляя, удалялся от Мистик Фоллса по одной из дорог, ведущих прочь от города, туда, где серая асфальтовая лента терялась в тёмных лесах. В салоне царила мёртвая тишина, парня время от времени переглядывались или бросали на Пирс неодобрительные взгляды в зеркало заднего вида. Устав от безмолвного осуждения, которое источали Мэтт и Джереми, Кэтрин откинулась на спинку сидения и устало прикрыла глаза. Несмотря на страх, всё ещё заставлявший сердце стучать неровно, слова Стефана снова и снова звучали в её ушах, горечью разливаясь по венам. Ты не она. Он говорил о Елене, он не мог забыть её даже теперь, когда Гилберт так открыто предпочла Стефана его брату. Он сравнивал, и сравнение это было не в пользу Кэтрин. И никогда не будет. Сколько бы времени она не несла в своём сердце любовь к нему, она всегда будет слишком порочной, недостойной его любви. А теперь она ещё и стала слаба, и это уничтожило её последнее преимущество.

Но спустя какое-то время горечь уступила место усталости, страх – сну, и девушка заснула, прислонившись лбом к прохладному стеклу. Мутная пелена заволокла её сознание, не давая мыслям и снам пробиться в усталый мозг. Из тьмы Кэтрин заставил вынырнуть хлопок мотора, возвещавший об остановке. Тряхнув головой, чтобы стряхнуть сонливость, она огляделась, но, кроме зелени деревьев, не увидела ровным счётом ничего: они остановились прямо посреди леса.

Мэтт распахнул дверь и, не глядя на Кэтрин, произнёс:

- Выходи.

Не удостоив парня взглядом, она выбралась из машины и пошла следом за Джереми, удалявшимся вглубь леса.

- Тебе кажется, мы недостаточно далеко забрались? – прокричала ему Кэтрин, на ходу стаскивая с себя туфли: каблуки увязали в мягкой земле, мешая идти. Прохлада осеннего леса защипала босые ступни, девушка поморщилась, с тоской вспоминая те времена, когда ей нечего было опасаться простуды.

- Кажется, - оглянувшись, Гилберт нахмурился. – Обуйся, ещё простудишься.

- Плевать! Всё равно вы ни во что меня не ставите!

Не произнеся ни слова, Джереми сократил расстояние между ними и подхватил Кэтрин на руки. Девушка попыталась оттолкнуть его, но сила охотника на вампиров, помноженная на природную силу парня, не оставила ей никаких шансов.

- Твоя жизнь слишком ценна, чтобы вот так дать тебе умереть от воспаления лёгких.

- Почему? – он молчал, и тогда Кэтрин буквально прокричала ему в лицо: - почему, Джереми Гилберт?!

Парень только пожал плечами, и, заглянув ему в глаза, девушка обречённо поняла, что он действительно не знал ничего. Она оказалась в руках у людей, для которых её жизнь ничего не стоила, которые её презирали и ненавидели, она целиком и полностью зависела от них, они были её единственной защитой перед лицом куда более страшного врага – худшего исхода для себя она никогда и представить не могла.

Стремительно темнело, и Мэтт, всё такой же безмолвный, разжёг костёр. Несколько раз Кэтрин пыталась поймать на себе взгляд Донована, но он упрямо отводил голубые глаза.

- Что это с ним? – кивнув на него, спросила девушка.

Джереми проследил за её взглядом, и ухмылка тронула его губы.

- Просто ему не хочется возиться с тобой, вот и всё.

Кэтрин выдавила из себя едкую улыбку.

- Тогда почему возится? Я его об этом не просила.

- Деймон просил. И, потом, что-то я не заметил, чтобы ты слишком хотела погибнуть от руки Стефана сегодня, - в голосе парня отчётливо звучала насмешка, смешанная с презрением.

- Я слишком привыкла к жизни, чтобы хотеть умереть. Пятьсот лет – долгий срок.

- Который подходит к концу, - негромко парировал он.

Девушка помрачнела и уставилась на танцующие языки пламени. Эта мысль и без того неотступно преследовала её, но, облеченная в чужие слова, она будто стала более осязаемой и опасной.

- Тебе не обязательно напоминать мне об этом так часто. И без того нелегко забыть, что мне вот-вот предстоит умереть, - с горечью произнесла она.

Джереми покосился на Кэтрин. Он привык думать о Кэтрин Пирс как о самой хитрой, самой опасной вампирше, как об одном из своих злейших врагов, но уж точно не как о девчонке, которая боится смерти. Всегда такая утончённая и надменная, сейчас, в свете костра, она казалась худой и бледной, и такой несчастной, что он даже пожалел о своих безжалостных словах. Сейчас Кэтрин слишком напоминала Джереми его сестру, чтобы он мог и дальше так жестоко говорить с нею.

- Только Деймон не хочет, чтобы ты погибла раньше срока. И мы не хотим, - уже тише добавил он.

Девушка подняла на него глаза цвета шоколада, в которых сквозили удивление и тень благодарности. Должно быть, она была совсем одинока, раз так легко принимала поддержку от своих врагов. Стушевавшись под этим испытывающим, пронизывающим взглядом, Джереми поднялся со своего места.

- Холодает, - отрывисто заметил он. – Пойду, принесу ещё дров. Покараулишь? – обратился он к Мэтту.

- О чём речь? – Донован улыбнулся и положил на колени винтовку, всё это время стоящую подле него.

Когда тихие шаги Джереми замерли вдалеке, девушка подняла взгляд на своего охранника. Мэтт выглядел усталым и хмурым, взгляд его остановился на пляшущих языках костра, будто он дал себе зарок не замечать её. Она хотела было заговорить с ним, нарушить это мертвенное молчание, но вдруг голова парня неестественно вывернулась, а спустя мгновение Мэтт рухнул навзничь с бревна на котором сидел. Крик замер на языке, Кэтрин отчаянно вглядывалась во тьму, боясь увидеть Стефана. Сердце норовило выскочить из груди, тело занемело во власти страха, когда из темноты в освещённый круг вступила девушка лет двадцати пяти с насмешливой улыбкой на устах. В руке она держала пистолет, направленный точно в сердце Пирс.

- Кэтрин Пирс, - с непередаваемым выражением прошептала незнакомка, - наконец-то.

***

Тьма отступала, давая место ярким пятнам света, складывающимся в очертания предметов вокруг. Знакомая слабость, памятная Кэтрин по пробуждению в доме Сальваторе, сковывала всё её тело, но несколько осторожных глубоких вдохов вернули ясность сознанию. Последним, что помнила Пирс, было пламя костра, зловеще освещавшее неподвижное тело Мэтта Донована, и незнакомую девушку, с мрачным торжеством озирающую труп парня и саму Кэтрин.

Незнакомка обнаружилась тут же, стоило девушке перевернуться на другой бок. Склонив голову, та задумчиво рассматривала Кэтрин и не сразу поняла, что Пирс очнулась. У девушки были глаза того же цвета, что и у Пирс, русые волосы. Кэтрин могла поклясться, что никогда в жизни не видела её, но в чертах лица девушки сквозило что-то неуловимо знакомое, и это не давало Кэтрин покоя.

- Кто ты? – хрипло спросила Пирс, надеясь отвлечься от смутной тревоги, скользящей у края её сознания.

- Меня зовут Надя, - с сильным чешским акцентом ответила она.

- И что тебе от меня нужно, Надя? – поднявшись на кровати, с нажимом спросила Кэтрин.

Как раньше она безошибочно определяла своих жертв, так сейчас – угрозу. Она знала, что перед ней сидит вампирша, и для этого ей не нужно было, чтобы та себя проявила. Вопрос был в другом: что нужно было от неё этой Наде? Всё, что было в ней ценного сейчас – её кровь: кровь двойника, кровь, содержащая в себе лекарство от вампиризма. Но она так надеялась, что охотников за двойниками, наконец, поубавилось, а глупцы, желающие вернуть себе свою человеческую сущность, - и вовсе перевелись. И всё же острый, изучающий взгляд Нади, в котором Кэтрин сумела разглядеть искорки явной неприязни, не сулили ей ничего хорошего.

Наконец, девушка решилась нарушить молчание и, растянув губы в ухмылке, произнесла:

- Наверное, ты не помнишь… Ты убила мою мать.

Кэтрин в свою очередь склонила голову набок, рассматривая свою похитительницу, и ухмыльнулась. Понимая, что сейчас полностью находится во власти этой девушки, понимая, что играет с огнём, она всё-таки не могла сдержать издёвку, с которой всегда встречала опасность, как самую ничтожную, так и самую страшную. С момента первого нападения Стефана она жила в постоянном страхе, и настолько срослась с ним, что, кажется, это презренное чувство вытеснило все оставшиеся её жизненные силы. Но теперь, словно что-то сломалось в ней, она с радостью шла навстречу опасностям, в глубине души надеясь, что какая-нибудь окажется последней.