- Генри Моррой, мисс! – первый из друзей Тома схватил руку оторопевшей Сибил, он отчаянно затряс её.
- Дурак! Простите, мисс… эээ… Это ведь та графинюшка, на которой женится Том! – шёпотом проговорил один из них на ухо другому. – Патрик МакДени, миледи, - улыбнувшись, он довольно изящно для того, кто был зажат между столом, деревянным табуретом и своим другом, поклонился мужчина.
- Эндрю Карван, - сдержанно представился третий.
- Ваш отец и вправду граф, или это Том хвастает?! – вдруг бесцеремонно спросил Генри.
Девушка была изумлена до глубины души. Никто из её прежних знакомых не позволил бы себе задать подобный вопрос, но эти люди… Вдруг Сибил почувствовала, что ей отчаянно хочется рассмеяться; эти мужчины, несмотря на отсутствие хороших манер как их понимали в Даунтоне, прямо-таки искрились добродушием и весельем. Они никогда не видели Сибил, но приветствовали её как давнюю знакомую, потому что она пришла с их другом, и тут же словно бы забыли о ней, обращаясь к Тому, но их непосредственность не была грубостью или пренебрежением. Наконец, первые восторги улеглись, и все расселись по своим местам, кроме Эндрю, вызвавшегося принести всем выпить.
- А что будет пить леди Сибил?
- Мисс Сибил, прошу, - поправила она Эндрю и вопросительно взглянула на своего жениха. Даже Сибил понимала, что вина или шампанского нельзя и надеяться получить в этом заведении, а в остальных напитках она не разбиралась.
- Эль? – не совсем уверенно спросил Том.
- Можно эль.
Когда Эндрю вернулся, расставив перед всеми их бокалы, Сибил с любопытством взглянула на свой напиток. Эль был странного медного, с краснотой, цвета, и странно, но достаточно приятно пах; девушке даже показалось, что она улавливает слабый медовый аромат. Осторожно пригубив напиток, она почувствовала непривычную горечь – до этого единственным горьким напитком в её жизни был кофе – и сладковатый привкус. Разговор вертелся вокруг жизни Тома в Англии, и Сибил то и дело чувствовала на себе хитрые косые взгляды товарищей Бренсона. К ней они почти не обращались, а если и обращались, то лишь затем, чтобы уточнить, каким имением владел её отец и как глубоко корни её семьи уходят в английскую историю.
- Сибил интересуется политикой, - вдруг обронил Том.
Это замечание как по волшебству приковало к ней интерес его друзей. У Сибил появилось подозрение, что реплика эта была вовсе не случайной. Все трое мужчин заговорили одновременно.
- О, вот как?! Вы разделяете взгляды короля и своих родителей или…?
- Вы были хотя бы на одной демонстрации в Дублине? Если нет, то в понедельник намечается митинг…
- Вот, возьмите, вам будет интересно почитать, - Патрик сунул ей в руку какие-то помятые брошюры.
- Нет, в Дублине не была… Была у нас дома, в Рипоне… во время выборов… - она содрогнулась, вспомнив то ужасное происшествие, которое едва не стоило Тому места, а ей, быть может, жизни.
Чтобы скрыть своё замешательство, девушка отхлебнула эля, но сделала слишком большой глоток и закашлялась. Том легонько похлопал её по спине, а его друзья засуетились вокруг неё, подавая ей салфетку, спрашивая её о самочувствие. В этот момент она посчитала их довольно милыми. Глотнув ещё эля, девушка решилась высказать собственное мнение.
- И я считаю, что на следующих выборах нужно дать право голоса женщинам.
- О, нет, Том, ты что, женишься на суфражистке? Это невероятно! – с притворным ужасом воскликнул Генри Моррой.
- Не валяй дурака, - отмахнулся от него Бренсон.
- И почему все так думают?
- Кто это – все?!
Ей просто не верилось, что она вот так запросто обсуждает политику с мужчинами, ведь в её прежнем мире женщинам отводилось место в гостиной за шитьём и разговорами и моде и детях, а политика считалась слишком вульгарной темой. С удивлением Сибил обнаружила, что может сказать этим людям, что думает по тому или иному вопросу, и не получить наставительную реплику о том, что политика – не женское дело. До этого она могла говорить о чём-то подобном лишь с Томом, и только надеялась теперь, что не выглядит слишком вульгарной.
- В больнице мне задавали такой же вопрос.
- Сибил работает медсестрой, - пояснил Том, на секунду оторвавшись от какого-то спора с Эндрю.
- О, так вы работаете?!
- И почему это всех так удивляет?
Кривоватая усмешка Генри отчётливо сказала ей, почему. От волнения и жарких споров у девушки пересохло в горле, и она сделала несколько внушительных глотков из своего стакана. Эль показался ей тёплым, а через некоторое время она почувствовала небывалую лёгкость в теле и разуме. Больше она не вступала в спор, предоставляя друзьям Тома думать о ней, что им заблагорассудится. Она лишь тихонько сидела, попивая напиток, прислушиваясь к необычным ощущениям в своём теле. Она была так увлечена ими, что не сразу заметила, что Том уже некоторое время внимательно смотрит на неё. Сибил улыбнулась ему и пожала плечами, и её буквально потянуло устроить свою голову у него на плече. Друзья Бренсона захихикали, глядя на неё.
- Пожалуй, мы пойдём. Сибил устала.
- Ну да.
- Конечно.
- До встречи, леди Кроули.
- Мисс Кроули, Патрик, - поправила его девушка.
Том поднялся первым и подал Сибил руку. И, когда она встала, то была очень рада, что у неё есть его рука: ноги вдруг обмякли и подкосились, и ей стоило некоторого труда не сесть обратно на стул. Паб перед её взором качнулся, но затем вновь вернулся в привычное положение. Внезапно девушка поняла, и это осознание заставило её покраснеть: да она пьяна! Молча семенила она за Бренсоном, петляя мимо гостей паба к дверям, и на уже несколько опустевшей улице она с наслаждением втянула носом свежий воздух.
- Прости меня, Том, - пробормотала она.
Он резко обернулся.
- О чём ты?
- Ну… я… - похоже, и речь слушалась её хуже, чем обычно. Девушка едва не расплакалась, но сдержалась. – Кажется, я сделала что-то не то.
Вдруг Том рассмеялся.
- Не то? Мне кажется, они в восторге от тебя. Ручаюсь, они ожидали увидеть кого-то… - он щёлкнул пальцами, подбирая слова. – Прости, но кого-то вроде леди Мери… Нет, ты им определённо понравилась – по этому поводу можешь даже не переживать!
- О, правда? Я рада. Они довольно милые… Но этот эль… оказался коварной штукой… А то, что пили вы… это тёмное… должно быть, ужасно хмельное! И как ты ещё на ногах держишься?
Бренсон снова засмеялся, и Сибил засмеялась вместе с ним.
- Биттер* тебя точно с ног бы свалил. Только прошу тебя, не пиши своим сёстрам о том, что была в пабе со мной! Не то, боюсь, граф не посмотрит на то, что уехать – это твоё твёрдое решение, и лично приедет в Дублин, чтобы забрать тебя домой, а меня прикончить!
- Ну разумеется, - она прикрыла рот ладошкой, всё ещё смеясь.
Глаза Тома искрились весельем, и он казался ей самым красивым, самым великолепным мужчиной на земле. И она любила его до безумия. Поддаваясь инстинкту, импульсу, она подошла к нему так близко, как только могла, крепко обняла за шею и поцеловала так, как не целовала ещё никогда. Ей бы хотелось стоять так вечно и целовать его на глазах у прохожих, не думая о том, позволительно это или нет, что скажут люди на улице, и что сказали бы её родные. Она целовала Тома, понимая, что любое мнение ей не важно, если она может вот так обнимать его, касаться губами его губ и чувствовать всей кожей, как часто-часто бьётся его сердце совсем рядом с её собственным сердцем.
__________________________________
* Биттер - эль с довольно горьким вкусом, крепость от 3% до 7%.
========== Глава 6. ==========
Я всегда любил её. Всегда. Это не просто любовь, это… Ей нет цены по человеческому счёту, как я его сейчас понимаю. Но она – всё.
Филан Казан «Аппетит»
Сибил поудобнее устроилась в кресле и посмотрела в висящее перед ней зеркало. Убедившись, что в парикмахерской все заняты своими делами и никто на неё не смотрит, девушка состроила своему отражению рожицу и подмигнула. Леди Сибил Кроули едва ли решилась бы на что-то подобное, как бы ей того ни хотелось, а вот будущей миссис Томас Бренсон это вполне подходило. К тому же, разве это не было последним писком моды? Её бабушка разразилась бы проклятиями в адрес века наступившего, если бы узнала, а мать, верно, попыталась бы благоразумно её отговорить, но вот почти все девушки в их больнице только и думали о том, чтобы изменить свои причёски, только и говорили об этом за спиной у врачей-насмешников. И Сибил была не лучше и не хуже их. Она всё ещё была привязана к Даунтону своим сердцем и непременно, собираясь что-то сделать, думала о том, что бы сказали на это его обитатели. Однако она понимала, что почти каждый её поступок шокировал и скандализовал бы её семью. А ей хотелось меняться в соответствии с тем, как менялась её жизнь, как она себя чувствовала.