- Не желаю понимать, - заявил Том. Если всё дело в проклятом рагу, то он сам научится готовить его. – Есть вещи куда более важные, чем еда и «всё такое», Сибил. Для меня, по крайней мере. Кто-то, быть может, ищет себе в жёны повариху или горничную, но не я. Я не желаю видеть рядом с собой ни Кетлин, никакую из этих хозяйственных девчонок, о которых ты говоришь. Я люблю тебя, я хочу жениться на тебе, и не изменю своего мнения, даже если ты никогда не узнаешь, где у сковороды ручка. В конце концов, разве не я сам виноват в том, что ты вынуждена сама готовить ужин, хотя не привыкла к этому?

- Ты не виноват, - твёрдо сказала она, - это был мой выбор и только мой. Если бы я хотела жить в доме с прислугой, не держать в руках ничего тяжелее вышивки, я бы не уехала с тобой. И ты ведь это знаешь.

- В таком случае, - он встал и одним движением ноги отправил чемодан под кровать, а затем подал Сибил руку, - пойдём-ка ужинать.

========== Глава 5. ==========

Именно силы ей недоставало, и он щедро дарил ей силу. Оказаться с ним в одной комнате или встретить его в дверях – значило получить жизненный заряд.

Джек Лондон «Мартин Иден»

Проснувшись, Том обнаружил свою невесту на кухне: сидя на стуле, подобрав под себя ноги, Сибил с увлечением читала письма. Кухня была ещё плохо протоплена, и поверх плотно запахнутого халата девушка накинула шаль; распущенные волосы её рассыпались по плечам. Сибил выглядела невероятно домашней, и интерес и одиночество, видимо, заставили её на какое-то время позабыть о привитых ей манерах: увлечённая чтением, девушка покусывала кончик большого пальца. Бренсон залюбовался открывшейся ему картиной. Никогда Том не думал, что сможет увидеть что-то подобное, не в своём доме, и теперь откровенно наслаждался. Но грубо вторгаться в уединение невесты он не желал даже в своём доме, поэтому негромко кашлянул, повременив несколько мгновений. Сибил вздрогнула, но оторвала взгляд от письма, подняла на него глаза и улыбнулась.

- Доброе утро. Ты проспал. Кофе ещё горячий.

Эти три простых фразы, произнесённые столь нежным, столь любимым Томом голосом, тронули его до глубины души. Губы Бренсона дрогнули, и мужчина постарался скрыть своё замешательство, наливая кофе из кофейника в чашку. Сибил же вернулась к чтению письма. Прислушавшись с тихим, мирным звукам выходного дня и просыпающегося дома, Бренсон понял, что они с Сибил остались одни.

- А где мама?

- О, - девушка снова посмотрела на него. – Она пошла за покупками… с Кетлин, - было ли в том виновато яркое солнце осеннего дня или она и впрямь покраснела? – А что? – поинтересовалась Сибил.

Том помолчал несколько секунд, подбирая слова. Ему не хотелось быть пошлым или спугнуть Сибил непристойными мыслями, однако, видит Бог, он должен был быть с нею откровенным. Во всём. Так он поклялся самому себе и собирался дать эту же клятву перед алтарём. По заинтересованному взгляду девушки Том понял, что она не понимает сути его вопроса. И впрямь, Сибил была так чиста… даже её служба в госпитале и теперь в больнице, соприкосновение с горем, грязью, кровью, болезнями и трагедиями не изменили это. Бренсону меньше всего хотелось бы, чтобы она ловила на себе косые взгляды его соседей, но он должен был предупредить её. Сибил знала правила игры высшего света, но едва ли могла подумать, что его бедняки-соседи – не меньшие поборники морали, нежели её высокородные родственники. И Молли Бренсон делала всё, чтобы и без того шокированное общество их друзей и соседей не было шокировано ещё больше. До сегодняшнего утра.

- Удивительно, но моя мать впервые оставила нас с тобой одних.

- О, - снова повторила Сибил. Она немного покраснела, и этот румянец позволил Тому понять, что девушка хорошо поняла, о чём он говорит. Слишком хорошо. Чтобы выиграть время, она свернула письмо, которое держала в руках, затем снова развернула его. И, когда она вновь подняла на него глаза, ни следа стыдливости не было на её лице. – Ну, полагаю, миссис Бренсон считает, что невенчанная невеста из какого угодно хорошего рода, живущая в доме своего жениха, уже должна понимать, что от её репутации осталось немного. Прибавим к этому то, что она путешествовала с ним из Англии в Дублин… только с ним. И ещё то, что её родители не одобряют её предстоящий брак… А они ведь не одобряют, - её голос погрустнел. – Как, впрочем, и его. А также его соседи, друзья, родня и священник, который его крестил. Но это ведь мой собственный выбор. Наш выбор. И на самом деле, мы не делаем ничего, за что бы нам пришлось краснеть.

- Всё равно, твоя мать не одобрила бы это.

Сибил пожала плечами.

- Она не одобрила бы многое. А бабушка Кроули – и того больше. Но, мне кажется, ты собираешься жениться не на них? – она забавно приподняла одну бровь.

- О, я люблю тебя, - Бренсон рассмеялся и, отставив чашку, наклонился, чтобы поцеловать невесту.

Сибил повернулась к нему, и его губы прижались к уголку её губ. Он целовал её по-настоящему лишь раз, в тишине гаража, будучи лишь прислугой её отца. Тогда он был безумно счастлив, украв этот поцелуй, и не мог поверить, что впереди у них ещё тысячи поцелуев. Кровь зашумела в ушах мужчины – всё же он слишком любил её, чтобы оставаться равнодушным к близости этой девушки. Она замерла рядом с ним, не отстраняясь, но и не предпринимая никаких попыток приблизиться. Том опустил руки на плечи девушки и слегка сжал пальцы, но в голове его тотчас зазвучали только что сказанные Сибил слова: «мы не делаем ничего, за что бы нам пришлось краснеть». Если он позволит чувствам взять верх над его разумом и выдержкой, краснеть им придётся, и, быть может, это разрушит всё, что они уже построили. А он не хотел этого. И он безмерно уважал Сибил, чтобы принуждать её переступать через все правила и устои, которые она впитала с молоком матери. Он ждал слишком долго, чтобы вот так бросить всё в жерло собственного желания. Он подождёт ещё.

Бренсон отстранился, вернувшись к своему кофе, давая Сибил перевести дух. Взгляд его упал на плиту, на ведёрко с углём, и только теперь Том почувствовал, что на самом деле на кухне довольно зябко.

- Нужно получше натопить, иначе ты простудишься, - с этими словами он подбросил угля в жерло плиты, разворошил уже горящие уголья, подзадоривая огонь. – Письмо из Даунтона?

- Да. Мери пишет, что в Даунтоне всё понемногу возвращается к тому, что было до войны… насколько это возможно. И к вящему неудовольствию миссис Кроули, - Бренсон почувствовал по изменениям в её голосе, что Сибил улыбнулась. – Они с бабушкой всё ещё ведут свои военные действия. Боюсь, только смерть одной из них, не приведи Господь, - он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как девушка перекрестилась, - положит этому конец. Мери много пишет о Мэтью…

- Как он? Мистер Кроули мне всегда нравился, - оживлённо спросил мужчина.

- Тяжело переживает смерть Лавинии, - вздохнула она, - всё ещё не может до конца оправиться. Он проводит много времени с Мери и Эдит, и Мери надеется, что это благотворно повлияет на него…

Том снова вернулся на своё место.

- Думаю, благотворнее всего на него повлияла бы леди Мери. Если мне позволено сказать, - прибавил он, ухмыляясь. – А леди Мери, в свою очередь, полагаю, была бы вовсе не прочь помочь ему избавиться от его меланхолии. Жаль только, что они скорее будут ходить вокруг да около.

- Том!

- Что, ты снова не хочешь об этом со мною говорить?

- Нет, нет! – Сибил поджала губы и расстроено покачала головой. – Ты зря это вспомнил: я была неправа, и мы все тогда были немного взвинчены…

- И я был шофёром, не журналистом или твоим женихом…

- Том! Ты несправедлив!

Но он рассмеялся, и на лице Сибил отразилось укоризненное облегчение. Уже вскочив в порыве эмоций, она снова села.

- Прости. Мне просто захотелось тебя подразнить.

Брови девушки поползли вверх.

- О, ты невыносим! Но ты прав: было бы проще, если бы они объяснились. Думаю, они всё ещё любят друг друга, но призрак Лавинии теперь навсегда встанет между ними.