Сев за деревянный столик, я пила кофе, а Эстель ела свой суп. И так, наверное, я просидела бы еще целый день, если бы Майкл не пришел к нам, напоминая, что мы как бы куда-то движемся.

— Зачем тебе телефон? — было первое, что он спросил.

— Тоже не знаю, — улыбнулась я. — Поэтому и не беру. Есть будешь?

— Ты взяла мне лишь кофе и сендвичи?

— Нет, это я взяла себе. Тебе только кофе.

— Я сейчас приду, — направился он за едой, но я его остановила.

— Побудь лучше с Эстель, я принесу.

— Ты кто? И где Эс?

— Мало кто знает, какого это, стать идеальной версией самого себя.

Я видела, как он улыбнулся, и его взгляд снова стал особенным. Теперь я часто видела его. Когда ела или готовила. Смеялась или кричала. Снимала туфли и обувала тапочки. Я думала, что на самом деле у нас такие серьезные проблемы. Откуда мне было знать, что все это время мы были счастливы?

Я принесла Майклу еду, и он поцеловал меня в щеку. Затем в плече, руку, мою ладонь и наконец губы. Он говорил «спасибо» за все, что я делала для него. Кажется, он настолько не привык к этому, что до сих пор не верил, что я могу быть такой.

Первая наша остановка была на набережной озера Мичиган. Мы зашли пообедать в кафешку и немного прогуляться. Мичиган — одно из североамериканских Великих озёр. Единственное, полностью находящееся на территории США. Был небольшой ветер, и Майкл держал меня за руку. Эстель шла впереди нас и кругом был шум воды, крики и смех детей. Кажется, именно это и есть волшебство. Это состояние счастья и свободы вперемешку, и ты не знаешь, чего хочешь больше — остаться или открыть для себя еще одно такое место.

«Путешествие — это что-то волшебное. Будь то путешествие на поезде, полет на самолете, да или просто поездка за город на автобусе. Что может быть лучше, чем сесть у окошка, включить любимую музыку и думать, смотря на сливающиеся в единое пятно деревья, или же сесть всем вместе одной большой компанией, играть на гитаре и петь песни, смотреть в окно иллюминатора, укрывшись пледом, пролетая над Тихим океаном часа так в два-три ночи, и понемногу засыпать, или сесть в поезд, познакомиться с соседями по купе/плацкарту, играть в дурака, смеяться от души. Неважно, где мы едем и куда мы едем и с кем. Путешествовать — это, однозначно, что-то прекрасное».

— Я бы хотела экскурсию на яхте, — говорю я Майклу. — Ты с нами?

— Всегда, — берет он меня за руку и ведет к берегу, где привиты яхты. — Мы с тобой однозначно милая пара, — говорит Майкл расставив руки по бокам от меня на поручни, и я слышу улыбку в его голосе. — Ты не находишь?

— Конечно, — пожимаю я плечами. — А там смотри, еще одна милая пара, которая, скорее всего, до сих пор милая лишь потому, что какая-то вторая женщина молчит.

— Почему ты такой циник?

— О чем ты? Это моя лучшая черта.

— Да, я заметил, — и он снова целует меня в щеку. Он часто это делает теперь. Такое впечатление, что ему необходимо ко мне прикасаться. Все время. И самое странное — меня это не раздражает.

Затем была Великолепная миля в скопление небоскрёбов. И как бы не было велико желание еще ходить по этому городу и созерцать эти потрясающие картины мира, усталость была сильнее. Мы снова отправились заселяться в гостиницу.

Сидя на балконе, я смотрела за ритмом жизни людей. Чикаго — это родина джазовой музыки и небоскребов, город гангстеров и мюзиклов. По этим улицам на Кадиллаке разъезжал Аль-Капоне, из всех переулков доносился фирменный чикагский джаз или Фрэнк Синатра.

— Знаешь, — обнял меня Майл, когда я легла на кровать. — Не знаю, как ты, а лично я уверен каждый день все больше и больше, что хочу лишь тебя. Я готов всю жизнь провести вот так с тобой в пути.

— Это просто прошло лишь три дня, — тихо отвечаю я, понимая, что засыпаю.

— Всегда.

Я не помню, что уже говорила, но точно помню, что Майкл обнимал меня все это время, целуя волосы и лицо. Иногда он бывает моим ночным кошмаром, и все же лучше любого прекрасного сна.

Шоссе 66 — цепь главных улиц маленьких городков и деревенских проселков, соединившая могучий Чикаго с обсаженным пальмами Лос-Анджелесом в 1926 году. Эту трассу часто называют «Матерью дорог», подчеркивая ее масштаб и важность для Америки.

Предприимчивые жители городков, которые находятся вдоль шоссе, стараются заработать на чем угодно. Туристы сами рады выкладывать по доллару за безделушки, лишь бы привезти домой напоминание о большом путешествии. Поэтому чуть ли не в каждом поселке можно встретить музей Route 66. Газировка, книги, фотографии, автомобильные номера, значки, канистры и даже музыкальные автоматы — продается всё. Не удивляйтесь, если какой-нибудь пожилой мужчина расскажет вам о встрече с Полом Маккартни и попытается продать вам его автограф. Сэр Пол путешествовал по шоссе 66, это факт. Но не факт, что он расписался на клочке бумаги этого почтенного мужчины.

Одной из достопримечательностей шоссе является старая бензоколонка 1926-го года. Она стала чуть ли не Меккой для автомобилистов. Автозаправочная станция Soulsby’s Shell расположена в городке Маунт-Олив в штате Иллинойс. Конечно, она многое повидала на своем веку и даже не догадывалась, что станет местом паломничества туристов.

Но самое главное, что не каждый путешественник ее замечает — местная природа. Пейзаж на шоссе 66 просто поражает. Горы, леса, пустыни постоянно сменяют друг друга. Некоторые участки остаются неприкосновенными с 30-х годов прошлого века. С тех пор, как начиналось строительство дороги. Иногда хочется подробнее рассмотреть каждую скалу или побродить по лесу, но в таком случае путешествие по 66-й займет пол жизни.

— Я хочу кофе, — остановился Майкл на обочине у первого попавшегося маркета.

Часы сменяли дни, а дни — недели. Прошло уже три недели, если быть точной с начала нашего путешествия, и мы не устали совсем. Наоборот, каждый день я понимала, что возвращаюсь к жизни. И единственное, что было мне необходимо сейчас — сесть за руль.

— Майкл, я хочу везти нас дальше, — направилась я к водительским дверям, когда мы купили напитки.

— Это с какого счастья? — нахмурился он.

— Милый, в жизни ведь главное хорошо кушать, не быть мразью и научиться не позволять мразям быть мразью с тобой. Остальное приложится.

— Убедила, — улыбнулся он, садясь на пассажирское место.

Эстель все еще досыпала, так как это было 8 утра, а мы направлялись в город-призрак — Glenrio. Он находится на границе штатов Техас и Нью Месксико. Майкл остановился у обочины, и мы пошли исследовать этот богом забытый город в пустынных прериях. На самом деле сотни городов-призраков рассеяны по всей территории Соединенных Штатов. Многие заброшенные города когда-то были процветающими поселениями, но исчезли столь же стремительно, как и выросли. Некоторые из них связаны с годами Золотой лихорадки, а у других более темное прошлое. От проклятых кирпичей Боуди к вечному пожару, все еще бушующему в Централии.

Гленрио — когда-то это была популярная остановка для путешественников Рок-айлендской и Тихоокеанской Железной дороги. Когда в 1973 была проложена новая автомагистраль между штатами, она обошла Гленрио стороной и вынудила жителей бросить город. Это довольно печальная история, поскольку это был чей-то дом. И не имеет значение, это Гринрио, Лос-Анджелес или Нью-Йорк. Каждый город — это чей-то дом, и ужасно, когда не по своей воле приходится его покидать.

— Почему ты жила в Нью-Йорке? — спрашивает Майкл спустя какое-то время. — Судя по всему, ты всегда была лидером.

— Не всегда, — свежие воспоминания всплывают в моей памяти и слезы наворачиваются на глаза. — Я помню, как моя мама привела меня на вечер кино. Я пыталась подружиться хоть с кем-то, а все дети от меня убегали. Никто не хотел со мной играть, и я весь вечер просидела в одиночку на скамейке. Мамы не было. Она оставила меня и ушла, поскольку ей было больно уже просто вот так сидеть со мной.

— Ты бы поступила по-другому на ее месте?