Я побежала к машине Майкла, чтобы взять телефон. Сев в нее, открыла бардачок, и когда заглянула под сидение, нашла. Его телефон работал бы еще максимум несколько минут, учитывая 2% заряда. Я позвонила Адаму, и он поднял трубку, говоря обеспокоенным голосом:

— Майкл?

— Это Стейси.

— Эс? Все в порядке?

— Едьте домой. Только будьте осторожны. Слишком много всего произошло.

— Ты не думала, что возможно только там она будет в безопасности? — услышала я голос той суки, которая угрожала моему ребенку.

— А ты не думала, что пора бы уже тебе сдохнуть? — огрызнулась я, благодаря Майкла за нож.

Я всадила нож ей в горло, а затем еще и еще раз, понимая, что снова убила человека. Она не ожидала этого, и по факту, я также убила ребенка. У нее была девочка, которая лишилась матери сейчас, а может быть, она решилась ее гораздо раньше. Может быть, я не была бы так зла на нее, но она угрожала моему ребенку, и я никогда не смогла бы смириться с ее жизнью. Я хочу отправится в дорожное путешествие с тем, кого я люблю. Хочу бежать, исследовать места, спать в машине, останавливаться, просто чтобы полюбоваться видом, пить кофе, посещать музеи, слушать любимые песни по телефону, делать фотографии восхода и заката солнца, гнаться за туманом и солнцем, чувствовать ветер в волосах, целоваться и обниматься, встречать других людей и создавать воспоминания с теми, кого люблю.

Кажется, я всю жизнь ждала лишь его одного, и не понимала этого, пока его не отобрали. Я всю жизнь безоговорочно отговаривала себя от близости, а когда узнала, что это, не понимала, как столько времени жила без нее. Огромное количество мужчин были мне безразличны, и Майкл запал в душу лишь один. Я сходила с ума от тоски по нему. Меня ломало. И если я обычно лечилась сексом от всех проблем, то теперь это бы не помогло. В близости к себе во всех смыслах этого слова я видела лишь его. Все поблекло на его фоне. И я снова готова была бросить всю свою жизнь, чтобы разделить с ним ее. Я бы отказалась от всей своей работы и званий, и стала бы на противоположную сторону. В этой жизни мне нужен был лишь он. Он и наша дочь. Наша семья, которая появилась, когда мы не думали, что сможем создать даже взаимопонимание, не то, что любовь в обличии Эстель.

Меня не пускали к Майклу в палату, и я в прямом смысле этого слова истерила. Никто мне ничего не говорил. Не говорили, он умер или жив. Стабильно ли его состояние. Я села на пол, и, кажется, просидела в коридоре целую вечность, пока не почувствовала прикосновения к своему телу.

— Не трогайте меня, — сорвалась я с места.

— Тут нельзя ночевать, Стейси, — появился Джейс перед моими глазами.

— В тумбочке буду спать. Не трогай меня!

— Иди к нему, — вздохнул он. — Все будет хорошо, и ты в безопасности. В палате есть душ и одежда, переоденься. Поешь и выспись. Мне жаль, что все так случилось.

— Почему ты делаешь это, Джейс?

— Я давно его знаю, — лишь развел он руками. — А он единственный, кто знает меня.

— А как же Долорес?

— Ты была права, — заметила я слезы в его глазах. — Она заслуживает лучшей жизни.

Я больше ничего не сказала, а лишь открыла дверь в палату и окунулась в мир Майкла. В мир, который на самом деле любила больше всего на свете. Взяв его руки в свои ладони, прошептала:

— Скажи, что я должна сделать, чтобы ты открыл глаза? Я больше всего на свете хочу этого. Я люблю тебя, Майкл. Я безгранично люблю тебя.

И только теперь я поняла состояние Брайана. Как он мучился и как хотел оказаться на месте Эмили, только чтобы быть уверенным, что с ней все будет в порядке. Я была благодарна Джейсу, но мне нужна была его могила. Я не доверяла ему и понимала, что успокоюсь лишь в тот момент, когда осуществлю это. За Кетрин, которую больше никогда не верну, и за безопасность Эстель, которую хочу ей гарантировать. Да, Долорес меня никогда не простит, и все развалится, но, если придется выбирать, я всегда выберу свою дочь.

Дверь в палату открылась, и вошла Долорес. Она что-то держала в руках, что я толком даже не заметила с самого начала, а я сразу бросилась обнимать ее. Мне нужен был хоть один родной человек, и тот, кто скажет мне: «Все хорошо, Эс». Но можно ли остаться собой в мире стереотипов и условностей?

— Это тебе от твоего отца, — передала она мне чехол для гитары.

— Что это?

— Это гитара твоей мамы, и он сказал, что ты очень похожа на нее, — появилась улыбка на ее лице. — Тебе стоит гордиться, потому, что я видела ее фото, и она была красоткой.

— Что теперь будет, Долорес? Все изменилось. Теперь нет просто обычных людей, — показала я кавычки в воздухе. — Есть словно «мы» и демоны. Я всегда была параноиком, а теперь все только ухудшилось.

— Я покажу тебе кое-что, — достала подруга телефон, и включила видео на нем.

Эстель ходила. Она смеялась и махала в камеру. Я расплакалась. Она ходит. Когда она начала ходить? Я пропустила ее смех, сон, ручки, которые крепко бы обнимали мою шею, и губки, которые бы целовали меня в щеку и шептали: «мама».

— Я все пропустила, — закричала я. — Все пропустила!

— Ты пропустила многое, — открыла Долорес чехол, доставая гитару и не обращая внимая на мою явную истерику. — Но не жалей о том, что не сможешь вернуть. Ты тратишь сейчас свое и мое время. Просто проведи остаток своей жизни в любви к своему ребенку, потому что она этого заслуживает. Дай ей возможность быть доктором, художником, домохозяйкой, монашкой или стриптизершей. Она может быть асексуалом, натуралом, пансексуалом. Атеистом, индусом, или агностиком. Дай ей понять, что она может быть любого гендера, и ты все равно будешь любить ее. И поддержишь. Она забудет то время, когда тебя не было, но всегда запомнит, когда ты будешь рядом.

— Ты правда веришь в то, что она не вспомнит? — наигранно засмеялась я.

— Оставайся всегда ничьей, Эс.

— Поздно, — развела я руками, пожимая плечами.

— Тогда будь осторожна.

========== Глава 16 ==========

Я думаю, что самые грустные люди всегда пытаются сделать окружающих счастливыми, потому что они знают, каково это — чувствовать себя абсолютно бесполезным, и они не хотят, чтобы кто-то другой почувствовал это.

Я сидела рядом с Майклом и вспоминала все, что было. Много смеха и приключений. Секса и драйва. Слез и страданий. Страха и ненависти. Я так сильно его любила, даже то, что сама идеализировала, и в конце концов перестала любить себя. Да, моя карьера рухнула. Но я и не жалею. Я не хочу больше необходимости переживаний. Скоро я буду со своим ребенком. Как только мать Майкла приедет (да, я ей позвонила) я уйду, и это не будет моей миссией. С его приходом в мою жизнь он заставил меня думать, что я не цельна. Или это я сама заставила себя так думать? Мне не нужен мужчина, чтобы быть счастливой. Не нужно становится лучше, чтобы он любил меня. Все, что я теперь знаю, заберет все доверие к нему. Оно забрало. Я просто не понимала этого до определенной чашки кофе, выпитой этим утром.

— Я хочу кофе, — услышала я усталый голос Майкла.

— Какой облом. Я принесла тебе лишь таблетки и воду.

— Ты молодец, — усмехается он. — И, кажется, я рыцарь, который спас тебе жизнь.

— Не знаю, за какие твои заслуги я сижу тут, но ты и подверг эту жизнь опасности.

— Ты останешься? — я промолчала, и он продолжил: — Я знаю, что тебе нужно будет уехать. Поэтому дом твоих родителей готов. Конечно, ты можешь остаться в нашей квартире, но уверен, не захочешь. Там есть все, что нужно для жизни без меня. Твои карточки забиты деньгами, и тебе не нужно работать. Но, Эс, — все не мог он заткнуться. — Я не дам тебе забыть обо мне. Я всю жизнь буду умолять твоего прощения. И буду делать все для того, чтобы ты пустила меня в свою жизнь. Как раньше.

Я встала с кресла и поцеловала Майкла в щеку, задержавшись у его родного тела чуть дольше, чем позволяют все рамки наших недоотношений. Он был мне таким родным, и я так любила его. Майкл смотрел на меня, зная, что я ухожу. Он знал, что я уйду с тех пор, как познакомился со мной. А я не хотела этого с тех же самых пор.