– Прекрати жалеть себя. – Жестко говорю я. – Ты сможешь привыкнуть к жизни после операции, раз тебе уже приходилось это делать. Я понимаю, что ты скучаешь по прыжкам с парашютом, дайвинге и бог знает о чем еще, но твоя проблема в том, что ты живешь прошлым. Воспоминания не дают тебе идти дальше, но как только ты отпустишь их, ты увидишь, как прекрасна может быть твоя новая жизнь.
Я не хотела сама уговаривать Гарри соглашаться на операцию, но после слов Луи и Стайлса это получается само собой.
Я до сих пор не могу понять, что в голове у Гарри – хочет ли он жить или нет. Ведь если он изначально хотел отказаться от сердца, то он не хотел жить ради кого-то, а когда ты не хочешь жить ради кого-то, то жизнь для самого себя становится ещё более бессмысленной.
Если Скайлер не может заставить его передумать, то вряд ли это сделает кто-то другой.
– Скай замечательная девушка. – Тихо добавляет Гарри. – И я не хочу, чтобы приходя из больницы домой, она нянчилась со мной, как с пациентом. Не хочу, чтобы её жизнь превращалась в бесконечные таблетки, рецепты и режимы. Она должна найти кого-то, кто вместе с ней посмотрит мир, научит её безумным вещам. Да, она может говорить, что хочет быть со мной сейчас, но представь её через два года, когда всё, что она будет видеть в своей жизни, это больные.
Уже хочу возразить, но в голове резко появляется описанная Гарри ситуация, и я замолкаю.
– Помогать надо не мне. – Продолжает Гарри, повернув голову ко мне. В зеленых глазах читается усталость то ли от многочисленных разговоров об одном и том же, то ли от самой жизни. – Помогать нужно Скайлер.
– Значит ты… не поменял своего мнения?
Стайлс долго смотрит на меня, я отчаянно пытаюсь прочитать его мысли, прежде чем получить еле заметное качание головой.
– И ты сказал об этом Скайлер?
Гарри снова качает головой.
– Хочешь, чтобы это сделала я?
– Конечно нет. Скай устроила для меня очередную встречу с врачами, я поговорю с ней после неё.
– Почему ты… почему ты решил встретиться со мной? – Интересуюсь я. – Почему именно я?
– Не знаю, просто мне показалось, что ты сможешь меня понять. Не будешь отговаривать, говорить о том, насколько глупым надо быть, чтобы отказываться жить.
– Надо быть смелым, чтобы отказаться от жизни.
Цепляюсь за еле уловимую улыбку Гарри, которая не выражает радости, и только темно-зеленые глаза парня показывают благодарность и облегчение.
И неожиданно я понимаю Стайлса.
Если бы вдруг у меня отказали руки, и я бы не смогла оперировать, я бы ни за что не хотела жить дальше.
Гарри не может взять от жизни всего, чего он хочет, и для такого человека, как он, это невыносимо и подобно медленной смерти. Он хочет просто ускорить этот процесс, и, наверное, в этом нет ничего неправильного. Но Гарри не думает только о себе, он не хочет портить жизнь Скайлер, хотя легко бы мог согласиться на операцию ради неё. Я знаю, как тяжело с больными, и при всём уважении к Гарри, я бы не хотела, чтобы моя подруга губила себя, приходя с работы домой, где ее ждет очередная работа.
– Если она действительно что-то чувствует ко мне, то согласится с моим решением. В конце концов, у нас ещё будет время.
И только сейчас я вижу искреннюю улыбку Гарри Стайлса, его ямочки на щеках и озорной взгляд.
– Черт, это всё похоже на какой-то идиотский сериал. – Качаю головой я, потирая глаза.
– Слушай, может, мне кажется, – говорит Гарри, склоняясь ближе ко мне, – но парень сзади уже съел тебя взглядом, не отворачивается ни на минуту.
Оборачиваюсь, забыв о том, что нахожусь в одном здании с бывшим женихом, и, клянусь, я готова поджечь себя за эту гребаную забывчивость.
Не знаю, что выражает взгляд Лиама: удивление, радость или вину, да и не хочу знать. Разворачиваюсь обратно к Гарри, коротко объясняя ситуацию, попутно собирая свои вещи, чтобы как можно быстрее выскользнуть из бара.
– И ты ещё мою жизнь сравниваешь с сериалом. – Усмехается он.
– Знаешь, – решаю напоследок выложить все, как есть, – честно тебе скажу – я не планировала уговаривать тебя менять мнение. Не потому, что мне не хотелось этого делать, просто я не могла. В больнице лежит мальчик, ему пятнадцать лет, и он полтора года ждет пересадки, чтобы пойти и нормально поиграть в футбол на настоящем поле, а не на экране компьютера. Я не хотела уговаривать тебя, – снова повторяю я и выдыхаю, – но, пожалуйста, подумай еще раз. Пожалуйста.
Гарри коротко кивает и обнимает меня. Чувствую себя спасательным кругом, за который цепляется Стайлс, и на душе моментально появляется груз ответственности.
Киваю ему, накидываю куртку и выбегаю из бара, не обернувшись, чтобы не дай бог не наткнуться на Лиама.
Решаю просто написать сообщение Луи о том, что поехала домой, но слышу за собой громкий хлопок двери.
– Не ожидал увидеть тебя здесь.
Мягкий голос останавливает меня, и я нехотя оборачиваюсь.
– Как и я тебя.
Лиам сильно изменился: волосы, небрежно зачесанные назад, щетина, татуировки на руках и шее, виднеющиеся из-под рубашки, брюки, которые раньше он ненавидел, лакированные туфли. Он возмужал, во взгляде читается серьезность, лицо сосредоточенное.
Он стал безумно красивым.
– Всё ещё живешь в Нью-Йорке? – Спрашивает он.
Я ожидала любого вопроса, но никак не такого обыденного, будто мы просто знакомые, которых ничего не связывает.
– Да. – Спокойно отвечаю я. – А ты приехал погостить?
После нашего разрыва, он переехал в Чикаго с Тиффани. Даже выслал мне приглашение на свадьбу, в котором написал, как сильно он будет рад меня видеть, и как Тиффани будет рада, если гости поддержат цветовую гамму церемонии и оденутся в оливковые оттенки.
– Решил вернуться ненадолго. Взял отпуск на работе, чтобы немного отдохнуть, и…
– Ты думаешь, что мне это интересно? – Резко перебиваю я Пейна.
Два года вместе, планы на совместную жизнь, подаренное кольцо, измена с подругой, исчезновение на пять лет – и после этого всего Лиам спокойно рассказывает мне о своих планах на отпуск?
У меня трясутся руки от того, насколько сильно мне хочется ударить его, а потом поехать в долбанный Чикаго, чтобы протаскать Тиффани в её свадебном платье по Мичиган-авеню в оливковой толстовке.
– Уверен, что нет. – Издаёт смешок Лиам.
– Тогда нам лучше разойтись по разным сторонам, пока не поздно. – Говорю я и разворачиваюсь, чтобы уйти, как вдруг голос Лиама меня останавливает:
– Хейлс, это было давно, и я знаю, что виноват перед тобой. Понимаю, что ты никогда не сможешь простить меня, но нам не за чем вести себя так, будто между нами ничего не было.
И эти слова окончательно выбивают меня из колеи.
– Ты издеваешься надо мной?! Ты бросил меня самым ужасным способом – я застукала тебя в машине со своей подругой, а потом вы поженились. Ни разу за пять лет я не получила от тебя извинений, а сейчас, когда мы наконец увиделись, ты предлагаешь мне просто взять и вести себя так, будто твоей измены и вовсе не было, а мы с тобой старые друзья?
– Не надо коверкать мои слова, Хейли.
– А не пойти ли бы тебе нахрен, Пейн? – Кричу я, привлекая внимание выходящих из бара людей.
– Успокойся, пожалуйста. – Тихо говорит Лиам, пытаясь дотронуться до меня. – Я знаю, что сделал тебе больно, и мне нет смысла извиняться перед тобой, потому что я знаю, что не заслуживаю прощения. Но если это важно для тебя, и если это даст мне хотя бы малейший шанс на то, что ты простишь меня, то все эти годы я думал о том, что мог бы быть с тобой. Всегда представлял, что мы могли бы делать вместе, куда бы отправлялись путешествовать. На её месте я всегда видел тебя, Хейлс, и ты не представляешь, насколько мне жаль.
Я столько раз представляла нашу с Лиамом встречу, представляла то, что я скажу ему и, как машина проезжается по его лицу, но сейчас, когда я наконец-то вижу Пейна перед собой, слышу его слова, то понимаю, что мне нечего сказать.
