– Не смей говорить этого. – Произношу я тихо, чувствуя, как глаза наполняют слезы. – Не смей говорить о том, как тебе жаль.

Тыкаю пальцем в грудь Лиама, пытаясь сдержаться, чтобы не заплакать.

Господи, почему ты появился именно сейчас?

– Мне и правда жаль.

Упрямо качаю головой, пытаясь убедить себя в том, что Лиам не произносил этих слов.

Мне всегда казалось, что я неуязвима для чувств - будто они обходят меня стороной, не меняют, не учат, не заставляют страдать или быть счастливой, но это не так. И сейчас, стоя перед Лиамом, готовая заплакать, я больше всего на свете мечтаю о том, чтобы быть черствой.

Меня переполняют обида и злость, картинки в голове постоянно меняются: он счастливой жизни девятнадцатилетних нас, измены, конверта, в котором лежало приглашение на свадьбу, до придуманной жизни в течение этих пяти лет. Я совру, если скажу, что не было ни одного момента, когда бы я не думала о том, как бы все сложилось, если бы мы были с Лиамом вместе.

Я запретила себе думать об этом незадолго до встречи с Луи, а Томлинсон и вовсе заставил меня забыть о всей жизни до него, и сейчас меня бесит, что мысли о Лиаме и нашем прошлом появляются у меня в голове.

– Лиам, для нас обоих будет лучше, если мы просто разойдемся сейчас. Ты вернешься к Тиффани и к своей жизни в Чикаго, а я вернусь к своей здесь.

– Мы с Тиффани расстались год назад.

В меня будто тыкают острыми иголками, когда я слышу эту фразу, но меня спасает громкий хлопок дверью и знакомый смех.

Найл и Луи выходят из бара, и, резко повернув голову, Томлинсон замечает меня и хмурится, подходя к нам с Лиамом. Я быстро отворачиваюсь и рукавом толстовки утираю слезы с щек.

– Все в порядке? – Интересуется Луи, засовывая руки в карманы.

– Да, все хорошо. – Выдыхаю и киваю я. Смотрю на Луи и ловлю его многозначительный и требовательный взгляд, и осознаю, что, черт возьми, он понял, что ничего не хорошо. Томлинсон переводит взгляд на Лиама, и я решаю представить его. – Это Лиам, мой…

– Мы с Хейли старые друзья. – Подхватывает Пейн, протягивая руку Луи, которую он с сомнением пожимает.

– Ты кажется хотел уходить? – Обращаюсь к Лиаму, и он усмехается.

– Да, я, пожалуй, пойду. Если будет время и желание, напиши мне, я останусь в Нью-Йорке ненадолго. – Обыденно говорит Пейн. – Нам многое нужно обсудить.

Лиам снова подимает руку Луи и, кивнув, заходит обратно в бар. Как хорошо, что я забрала оттуда все свои вещи, и мне не придется больше видеть Пейна.

– И как давно вы не виделись с этим старым другом? – Спрашивает Луи, вставая передо мной.

Я чувствую себя настолько уязвимой, что готова расплакаться прямо перед ним.

– Я… он не…

– Не твой друг?

– Это Лиам.

– Это тот парень, да?

– Да.

Скулы Томлинсона напрягаются, лицо сосредоточенное и злое, возникает ощущение, что он откуда-то достанет пистолет, ворвется в бар и прострелит голову Пейну, кинув на прощание фразу в стиле «Крестного отца».

– И что он здесь делал?

Меня пугает тон Луи, потому что он жесткий и безразличный. Он так никогда не разговаривал со мной, и мне до усрачки страшно думать о том, что может быть дальше.

– Я не знаю. – Честно отвечаю я. – Я увидела его в баре, когда шла к Гарри. Я правда не знаю, что он делает здесь, но, клянусь, я не хотела даже разговаривать с ним.

Делаю шаг навстречу Луи, но он отходит назад.

– Почему ты не сказала мне сразу о том, что он здесь?

Томлинсон кажется отстраненным, и я до безумия хочу коснуться его, но он не дает мне этого сделать.

– Я не хотела беспокоить тебя по пустякам.

– По-твоему человек, который предал тебя, а сейчас общается как с лучшей подругой, пустяк? – Взрывается Луи.

– Нет. Господи, я не хотела даже близко подходить к нему, думала, что он не заметит меня. Хотела уйти, но он пошел за мной. Луи, если бы я знала, что мы заговорим, я бы рассказала тебе о Лиаме, я не хотела волновать тебя.

Глотаю ртом холодный воздух, успокаиваю ниоткуда взявшуюся истерику, пытаюсь в очередной раз за вечер сдержать слезы и крепко зажмуриваю глаза, надеясь, что этот ужасный день закончится.

– Я не понимаю, что происходит, Луи, я не понимаю. Почему, когда все наконец становиться хорошо, обязательно что-то случится?

Луи смотрит на меня секунду, а затем просто обнимает так нежно, что мне хочется растаять в этих объятиях.

– Тише. – Томлинсон гладит меня по голове, шепча на ухо. – Успокойся, Хейлс, пожалуйста.

Я часто дышу, прогоняя слезы, пытаюсь успокоиться и выровнять дыхание, крепко сжимая толстовку Луи в руках.

– Все хорошо. – Томлинсон целует меня в висок. – Просто я переживаю за тебя и хочу, чтобы ты была честной со мной, потому что я честен с тобой всегда.

Я киваю, зарываясь в толстовку Томлинсона, пытаясь скрыться от всего мира и просто забыть обо всем, что произошло за этот вечер.

– Я сегодня столько твоих граней увидел, до сих пор в шоке.

Я смеюсь, полностью успокаиваясь, и, наконец, отпускаю Луи и поднимаю на него глаза. От обеспокоенного и злого Томлинсона не осталось и следа, сейчас на лице Луи только забота. Внутри меня все переворачивается, и невероятное облегчение спасает меня от нервного срыва.

Одной улыбкой парень в толстовке заставляет меня чувствовать лучше. Как это возможно?

– Я сама в шоке.

Луи смеется, обхватив мое лицо руками, и оставляет на губах поцелуй.

– Что насчет того, чтобы поехать ко мне, заказать китайскую еду и посмотреть марафон фильмов от Марвел? – Спрашивает Луи, покачивая меня в объятиях, оставляя поцелуи на макушке.

– Почему ты такой идеальный?

***

Сегодня утром мне сказали, что я должна присутствовать на собрании врачей, которое Скайлер специально организовала для Гарри.

Луи делает для меня завтрак и подвозит до больницы, целое утро подбадривая, хотя я не до конца понимаю, зачем.

Сегодня я точно узнаю, что решил Гарри, и в любом случае, мы потеряем кого-то одного. Не сейчас, но в скором будущем это возможно.

Луи не поднимал тему про Лиама, за что я ему безумно благодарна. Надеюсь, что Пейн понял меня, и не заявится ко мне домой со своими извинениями и подробной истории жизни за эти пять лет, в красках расписывая, как он скучал. Я бы хотела поверить его словам, но не могу.

Поднимаюсь на шестой этаж и захожу в четыреста третий кабинет, где уже сидит доктор Новак, доктор Фостер, Гарри и Скайлер. Шеффилд только лишь кивает, увидев меня.

– Что ж, я полагаю, что нет смысла тратить время, – начинает доктор Фостер, – Гарри, я хочу, чтобы ты последний раз послушал врачей и окончательно решил для себя, по какому пути ты собираешься идти.

Я вижу, как тяжело даются эти слова доктору Фостеру, но он старается не показывать, насколько ему больно держать хладнокровный тон, ведь он прежде всего главный врач больницы, и уже потом отчим Гарри.

– Да, хорошо, – доктор Новак поправляет бумаги на столе, в которые он ни разу не заглянул, потому что знает историю болезни Гарри наизусть, – Гарри нужна трансплантация сердца, потому что нынешнее лечение медикаментами идет во вред его здоровью. Продолжение употребления лекарств с девяностопроцентной вероятностью приведет к развитию лейкомы. Но если отказаться от приема лекарств, то сердце не сможет функционировать - это замкнутый круг, поэтому, Гарри, трансплантация тебе просто необходима.

– Что со мной будет после операции? – Резко спрашивает Стайлс, развернувшись на стуле с колесиками с наглым видом.

Он прекрасно знает, что с ним будет, просто хочет, чтобы это произнесли вслух.

– Только осветите все аспекты, пожалуйста. – Добавляет он.

Все присутствующие немного теряется, я вижу, как Скайлер держится, то ли, чтобы не расплакаться, то ли, чтобы не ударить Стайлса по лицу за его глупость, а я только качаю головой.

Теперь он хочет убедить всех, что операция не даст для него хорошей жизни.

– После операции, – неуверенно начинает доктор Новак, поглядывая на Фостера, взглядом спрашивая разрешения говорить, – хм, самое страшное после операции - это риск отторжения сердца. Если все будет хорошо, то ты должен будешь научиться жить заново, спокойнее, принимать лекарства, не поднимать тяжести, не заниматься тяжелыми физическими нагрузками, никаких экстремальных температур, иначе грозит обморок. Поначалу нельзя будет водить машину - все рефлексы должны полностью восстановиться. Еще будет сбит нормальный режим сна, но это будет недолго. О сексе придётся забыть на какое-то время, если тебя не смущает девушка сверху. Тебе будет казаться, что ты забываешь какие-то вещи, что твой интеллект снижается, но всё восстановится со временем. Может возникнуть депрессия или нервное расстройство - это тоже нормально. Конечно, будет специальная диета, которой нужно придерживаться, для тебя будет важным соблюдение режима. Конечно, ты можешь попробовать вернуться к быстрой езде, аквалангом, и бог еще чем ты занимался в прошлом, но ты должен понимать, что все это может закончиться печально…