Протираю пальцами глаза, отчаянно пытаясь придумать, как поступить, но в голове пусто. Нет ни одного ответа, ни одного слова. Слух притупляется, голова кружится от такого потока информации. Глаза хочется закрыть, чтобы не видеть Скайлер: разбитую вдребезги, но с маленькой надеждой в глазах на то, что всё закончится хорошо.

– Потом приехал Гарри. – Продолжает она, не ожидая моего ответа. – И я хотела уйти сразу же, как увидела его, но он попросил меня остаться.

– Он извинился перед тобой? – Догадываюсь я.

– Да. – Слабо улыбается Скай. – Сказал, что понимает, что был не прав, но он не хотел втягивать меня в свои проблемы.

– Так ты разговаривала с ним насчет трансплантации?

Скайлер молчит, понимая, к чему я веду этот разговор.

– Конечно, я говорила с ним. Это ненормально отказываться от шанса на хорошую жизнь, Хейлс, и как врач ты это понимаешь.

– Что он ответил?

– Что он обдумал своё решение. Но, клянусь, Гарри начал сомневаться. Я убедила его послушать доктора Новак ещё раз, завтра утром он расскажет, что даст Гарри пересадка сердца, я надеюсь, что это поможет ему передумать.

Я долго колеблюсь, прежде чем сказать то, что так сильно волнует меня, но обратной дороги нет.

– Ты же знаешь, что я веду мальчика с пороком сердца?

Никакой реакции в ответ.

– Его зовут Ленни, ему всего лишь пятнадцать лет. Он ждёт сердце уже полтора года, и если не осуществить пересадку сейчас, то он может не дотянуть.

– Ситуация Гарри более критическая. – Тихо вставляет Скай.

– Я знаю, но он добровольно отказался от пересадки. Это его обдуманное и взвешенное решение, зачем ты врываешься в его жизнь и переворачиваешь всё именно тогда, когда Гарри нужно только то, чтобы его решение приняли?

– Откуда тебе знать, что нужно Гарри? – Резко спрашивает Шеффилд, и я понимаю, что она начинает злиться. – Не сложно догадаться, что ему нужно только одно – жить, и я помогаю ему понять это.

– Это эгоистично, Скай. – Вздыхаю я, еле подбирая слова. – Гарри пришёл к такому выводу сам, и одному Богу известно, сколько времени и сил он потратил на принятие такого решения. Но он сделал выбор самостоятельно, а сейчас ты просишь его передумать, зачем?

– Затем, что я хочу быть с ним. – Взрывается Скай. – Я хочу быть с Гарри, понимаешь? Единственный раз в своей жизни я точно знаю, что не ошибаюсь в парне, и я уверена, что у него тоже есть чувства ко мне. И я не собираюсь сдаваться так просто. Я не буду смотреть на то, как глупо он отказывается от шанса жить нормально.

– Очнись, Скайлер! – Не выдерживаю я. – Ты живешь в каком-то радужном мире, спустись на землю! Помимо тебя есть ещё множество людей, и одному из них нужна помощь. Ты живешь какой-то непонятной и туманной мыслью о том, что вы с Гарри будете вместе, но подумай об этом как следует: он болен, и ты как никто другой знаешь, что жить такой жизнью, о которой ты мечтаешь, с больным человеком тяжело.

– Ему просто нужна поддержка, Гарри нужен кто-то, кто поможет понять ему, что жизнь – это награда, а не что-то должное.

– Ему больно, Скай. – Сдаюсь я, выдыхая. – И физически, и эмоционально. Ты знаешь, что он не вернётся к прежней жизни, даже если ему пересадят новое сердце.

– Он не вернётся к прежней жизни, – соглашается Шеффилд, – но он начнёт новую.

Я знала, что её не переубедить, но что-то внутри меня надеялось на то, что Скайлер взвесит это решение, продумает всё наперед, но она не сделала этого. Шеффилд живет сегодняшним днём, и сегодня она хочет быть с Гарри, не задумываясь о том, насколько тяжело ей будет с ним в будущем.

Она не подумала о своей жизни, что уже говорить о жизни умирающего подростка.

Шеффилд качает головой, разочарованно окидывая меня взглядом, но это ни капли не смущает и не стыдит меня. Развернувшись у самой двери, Скай тихо добавляет:

– Возможно я дерьмовый человек, но точно знаю, что я хороший врач. И как хороший врач, я буду убеждать пациента в правильном выборе, который сможет сохранить ему жизнь. Тебе ли это не знать.

Шеффилд закрывает за собой дверь, и тихий шум рентгеновского аппарата заставляет меня прийти в чувства.

Домой я возвращаюсь к вечеру и с облегчением – сегодня Скайлер дежурит до поздней ночи, и значит, что я не пересекусь с ней. На всю квартиру орёт «Холостяк», которого по телевизору смотрит Флинн, одетый в шелковую пижаму от Victoria’s Secret.

– У этого холостяка дар – он выгоняет самых красивых, а оставляет исключительно стремных баб. Задница моей бабушки, а ей, на секундочку, семьдесят шесть, выглядит симпатичнее, чем лицо этой Хилари. – Возмущается он, едва ли заметив меня на пороге.

– И тебе привет, Ройс. – Устало выдыхаю я, закатывая глаза.

– Мне срочно нужно пойти отбирать девушек для нового сезона, иначе шоу загнётся. – С трауром сообщает Флинн, стыдливо прикрывая глаза рукой, чтобы не смотреть на экран телевизора.

– Боюсь, что тогда холостяку придётся дарить голубые розы.

– Ха-ха, это очень смешно.

Заглядываю в кухонный шкаф, и к моему счастью достаю оттуда бутылку виски и стакан. Хочется расслабиться и снять напряжение, но много пить нельзя, ведь скоро встреча с Луи. Я наконец доберусь до его выступления в баре.

– Воу, подруга! – Удивленно смотрит Флинн на бутылку в моих руках. – У тебя скоро встреча с Луи, не налегай на спиртные напитки. Ты в курсе, что шанс кончить в трезвом состоянии намного выше, чем в пьяном угаре?

– Заткнись, Ройс. – Усмехаюсь я, делая маленький глоток.

– Расскажешь, что случилось? – Серьезнее спрашивает Флинн, убавляя звук на телевизоре.

Я вздыхаю, пытаясь понять, с чего же мне начать, и ловлю себя на мысли, что если сейчас Флинн примет сторону Скай, то в этой борьбе я останусь совсем одна.

– Скайлер пытается заставить Гарри передумать насчет операции.

– Это разве плохо? – Удивляется Ройс.

И я понимаю, что он прав.

Конечно же, это не плохо. Скай делает то же самое, что и я – борется за жизнь человека. Разница лишь в наших чувствах к пациентам. Слава богу, я не влюбилась в пятнадцатилетнего мальчика, это было бы странно.

– Это не плохо, но…Что насчет Ленни? – Обессиленно спрашиваю я. – Я пообещала ему, что он поправится, и я не могу его подвести. Он слишком давно ждет хорошей жизни, нельзя отнимать у него этот шанс сейчас. Ленни только пятнадцать, а он уже не умеет верить. Так нельзя.

Флинн разворачивается ко мне лицом и ладонью хлопает на место перед собой, куда я и сажусь.

– Думаешь, от тебя тут что-то зависит? – Спрашивает он.

– Конечно. – Киваю я. – Я могу убедить Скайлер не разговаривать с Гарри, могу сама встретиться со Стайлсом или…

– Всё предрешено, Хейлс, к сожалению или к счастью. Исход уже известен, только не нам. Нам остаётся быть готовыми принять любой итог.

– Нет, – быстро качаю головой, – это неправда. Всё можно исправить, мне просто нужен какой-то знак. Я запуталась. Больше всего на свете я хочу помочь Ленни, но Скайлер моя подруга, и если я потеряю её дружбу, то не знаю, что буду делать.

– Я бы хотел тебе помочь, Кларк, очень хотел бы, но это не по силам никому, кроме тебя самой. – Флинн аккуратно берёт меня за руки. – Я могу дать тебе совет, но боюсь, что когда-нибудь ты упрекнешь меня в нем.

– Что бы ты сделал на моём месте?

Флинн долго смотрит мне в глаза, словно пытается найти ответ на этот вопрос, и вздыхает, когда он приходит ему в голову.

– Нет ничего дороже жизни ребенка. Но будь я влюблён, даже это не смогло бы меня остановить.

– Это слишком сложно. – Закрываю глаза, чтобы не расплакаться, и медленно вдыхаю. – Такому в медицинских колледжах не учат.

– Знаешь, как я понял, что хочу стать врачом? – Ройс слегка сжимает мои руки, заставляя открыть глаза. – Когда осознал, что могу принять любой исход у ситуации.

Мы мало говорили по душам с Флинном несмотря на то, что полтора года живем под одной крышей. В основном наши беседы сводились к парням, проблемам личной жизни, работе и тусовкам. Порой я забываю, что Флинн толковый советчик даже в этой розовой шёлковой пижаме. Кстати говоря, моей.