========== Глава 7 ==========
– Первое, что я сделаю, когда вернёмся домой - проверю Тиндер. – Бормочет Ройс, ёрзая на больничной кушетке.
– Ты опять зарегистрировался в Тиндере? – Без эмоций спрашиваю я и смотрю на Скайлер: глаза закрыты, одна нога свисает с койки, застеленной больничной простынёй, а рот слегка приоткрыт.
Флинн только мычит, подкладывая под голову свою руку. Мы втроём сидим в девятнадцатой палате, прозванной Ройсом лаундж зоной, потому что чаще всего вместо пациентов здесь можно найти интернов, которые пытаются поспать в свой ничтожно короткий перерыв между многочасовыми сменами.
Идёт двадцатый час нашего дежурства, и мы считаем секунды до его окончания. Ноги гудят, руки не поднимаются, всё тело будто залили металлом – нет сил даже мизинцем пошевельнуть. Проводить почти что сутки в больнице тяжело даже спустя полутора лет интернатуры, а когда один день перерастает в другой, единственное, что ты хочешь – повернуть время вспять и никогда не связываться с медициной.
– Кстати, – выдыхает Флинн, – как там твоя секс-машина по имени Луи?
– Да, – моментально просыпается Шеффилд и слабо кивает, – ты так и не рассказала.
– Сразу хочу сказать, что мы просто…
– Какого чёрта вы тут разлеглись? Это что вам, Саус Бич?
Дверь чуть ли не слетает с петель и на пороге появляется доктор Миллер. От неожиданности Шеффилд чуть ли не падает с койки, и ровно через секунду мы стоим в ряд, будто солдаты, вышедшие на построение. Глаза доктора Миллер красные, халат мятый, волосы торчат в разные стороны. В этот момент мне даже жаль местного Терминатора, потому что она точно находится в больнице больше суток, ни разу не сомкнув глаз - наверное, отрабатывает тридцатичасовую. Не представляю, насколько устала она, ведь я уже готова лечь в холодильную камеру и закрыть за собой дверцу.
– Я что, должна одна всех бинтовать? Ваша смена заканчивается только через семь минут. – Строго говорит ординатор, и тут же раздаётся писк больничного пейджера. Его звук как звук будильника во время крепкого сна.
Сначала нам кажется, что пейджер звонит только у доктора Миллер, но понимаем, что это, оказывается, общий вызов.
– Да что сегодня за дурдом? – Кричит Миллер, быстро уходя из палаты. – Все бегом в дежурное отделение!
Пока мы бежим в сторону регистрационной, пытаемся привести себя в порядок и избавиться от остатков сна и усталости.
– Ставлю сотку, что это опять заворот кишок. – Бормочет Ройс, натягивая по дороге халат. – К чему всегда такая драма с общими вызовами?
Я еле переставляю ноги и мысленно проклинаю всё, на чём стоит этот свет, потому что если бы не звонок пейджера, моё дежурство закончилось бы всего лишь через семь минут. Теперь придётся возиться с пациентами, потому что наша больница работает по принципу «до последнего клиента».
Как только мы оказываемся у дежурной части, становится понятно, что ситуация чуть хуже, чем заворот кишок: к заднему входу подъезжают две машины скорой помощи. Через секунду из них выкатывают четыре носилки, на которых практически невозможно разглядеть лица людей из-за многочисленных шрамов и ранений.
– Автокатастрофа. – Начинает тараторить Ной – парень из скорой. Я подбегаю к машине, помогаю вытащить носилки и сосредотачиваюсь на словах Ноя. – Девушка, двадцать один год, ехала в машине с родителями. Состояние крайне критическое, давление пятьдесят на тридцать, обширное внутреннее кровотечение.
Толкаю носилки перед собой и захожу в приёмную, где уже стоят несколько других интернов. Чтобы получить нормального пациента (того, которому не приходится пришивать палец и заклеивать царапины пластырем) приходится слишком быстро на всё реагировать, и если ты мешкаешься хоть на секунду, то тебе снова придётся вытаскивать детали «Лего» из ушей детей или ставить клизмы.
Простите, ребята, но сегодня не ваш день! Сегодня хорошего пациента получила я! Если мне повезёт, то я смогу даже ассистировать на операции.
– Кларк, вези её в третью операционную. – Слышу команду доктора Миллер и киваю, поворачивая носилки к лифту. – И подготовь там всё, будешь ассистировать. – Киваю ещё раз, а внутри радуюсь, будто бы мне только что подарили машину. – Ройс, что там у тебя?
– Парень, двадцать шесть лет, предположительно виновник аварии. Сильное алкогольное опьянение, внутреннего кровотечения нет, сломана рука.
– Сделаешь полный анализ: рентген, анализ крови, биохимия, ясно?
– Ясно, доктор Миллер.
– Шеффилд?
– Женщина около сорока пяти, сломано три ребра, закрытая травма живота и разрыв внутренних органов. Ввели один миллилитр адреналина и Викасол.
– Давай её в операционную. – Вздыхает доктор Миллер, вытирая лоб рукой.
– В этой больнице вообще кто-нибудь когда-нибудь работает?! – Слышу я недовольный возглас и мигом оборачиваюсь, не переставая идти к лифту: перед стойкой регистрации стоит высокая фигура парня с кудрявыми волосами, и мне не нужно много времени, чтобы понять, что это Гарри Стайлс.
Я вижу, как к нему подходит доктор Миллер, и отворачиваюсь, вызывая лифт. Не слышу, о чём они говорят, но лучше бы я обладала феноменально острым слухом, потому что тогда бы смогла предпринять что-то, чтобы не оказаться в следующей идиотской ситуации.
– Спенсер, Коши, замените Шеффилд и Кларк! Быстро! – Командует доктор-я-разрушу-вашу-мечту-об-операции-Миллер.
– Что?! – Возмущаемся мы со Скай, крепко зацепившись за носилки, будто мы сейчас барахтаемся где-то посередине Атлантического океана, а каталка – это единственный спасательный круг.
– Я сказала сейчас же!
Всё происходит настолько быстро, что я не успеваю ничего понять. Двери лифта открываются, к нам подбегают интерны, забирая носилки, и пожимают плечами, мол, простите, подруги, но мы просто врачи лучше, чем вы. Мы с Шеффилд так и остаёмся стоять около этого идиотского медленного лифта, стараясь размеренно дышать, чтобы успокоиться.
Чёртов Гарри Стайлс только что лишил нас возможности оперировать. Интересно, из-за чего на этот раз? Ударился мизинцем или ему некому подтереть его избалованную задницу?
– Вы долго будете там стоять? – Голос ординатора звучит так громко и ясно, словно раскат грома. Мы с Шеффилд переглядываемся и оборачиваемся, всем видом показывая, что сейчас мы на восемьдесят процентов состоим из злости, а на двадцать из желания убить всех, кто попадётся нам на пути.
Скайлер приходит в себя чуть раньше и, сжав кулаки, воинственно шагает навстречу доктору Миллер и Гарри Стайлсу.
– На что жалуетесь? – Язвительно спрашивает она, подойдя почти вплотную к парню.
Если бы можно было убивать одним взглядом, Гарри Стайлс был бы уже мёртв, а Скайлер Шеффилд получила бы пожизненное заключение в колонии строгого режима.
– Хватит устраивать цирк. – Устало вздыхает ординатор. – Я буду в четвёртой операционной. – Говорит она то ли нам, то ли Люси - медсестре за стойкой регистрации. Доктор Миллер уходит, оставив меня, Шеффилд, кудрявого парня и медсестру одних.
Опрометчивое решение, потому что Люси вряд ли спасёт Стайлса от нападения двух разъярённых девушек.
– На что жалуетесь? – Вновь повторяет Шеффилд, выделяя каждое слово.
Стайлс немного теряется от такого напора Скайлер, и по его взгляду видно, что на секунду он даже забыл, зачем сюда пришёл. И только сейчас я вижу, что бровь Стайлса рассечена, из раны идёт кровь.
– Рану надо зашить. – Монотонно отвечает он, награждая нас презрительным взглядом.
– Значит, рану? – Усмехается Скай. – Слышала, Хейлс? Ему надо зашить рану. А мне надо было оказаться в операционной и практиковать лапароскопию, а не зашивать бровь, которую ты, наверное, разбил о дверь своей ублюдской машины, когда выходил, чтобы купить лучший золотой вантуз в городе! – Шеффилд тыкает пальцем в грудь Стайлса, а затем просто уходит.
Отлично, уходит Скайлер, а проблемы решаю я.
Конечно, я зла на доктора Миллер, на Гарри, на этот дурацкий медленный лифт, который не пришёл вовремя, но я лишь тяжело выдыхаю и подхожу к парню, потому что понимаю, что если уйду и я, то не то, что операций, пациентов нам не видать до окончания интернатуры.
