Мне так хочется топнуть ногой, развернуться и уйти отсюда, но я не хочу выглядеть в глазах Луи капризной маленькой девочкой, тем более, он приехал сюда ради меня.
– Ладно, давай просто покончим с этим.
Из-за этого огромного букета цветов, Луи не может открыть для меня дверь, отчего я смеюсь и делаю это сама. Внутри слишком много людей, и мне кажется, что все они пришли не на обычный день рождения, а на вручение премии Оскар: вечерние платья, костюмы, причёски. Опускаю взгляд вниз и издаю смешок: чёрные высокие конверсы.
– А я ещё думал, что белая рубашка - это слишком нарядно.
В доме ничего не изменилось: все те же бежевые стены, никаких ковров, непонятные вазы во всех местах и исключительно деревянная мебель.
А когда я была маленькой, мне всегда хотелось босиком бегать по мягкому ковру с длинным ворсом. Такой теперь есть у меня дома.
Я оглядываюсь в попытке найти Грейс. Она единственный знакомый мне человек здесь, и сначала я бы хотела встретиться с ней перед тем, как подходить к родителям.
– Серьёзно? – Слышу насмешливый голос Луи и оборачиваюсь.
Томлинсон показывает на картину на стене, на которой изображены… коричневые пятна.
– В этом доме что, нет туалетной бумаги? Я всё понимаю, у каждого свои фетиши, но не выставлять же это на всеобщее обозрение. – Луи достаёт телефон и фотографирует сначала картину, а потом и себя на её фоне, показывая палец вверх и широко улыбаясь. – Покажу Найлу, он тащится по таким штукам.
Томлинсон подходит ко мне, показывая фотографию, и я громко смеюсь. Некоторые даже с осуждением кидают на нас взгляд, но мы не обращаем внимания. В конце концов, я нахожусь у себя дома.
– А я-то думала, что статуэтка Капитана Америки в твоём доме это странно. – Говорю я, подходя к высокой тонкой стойке, на которой располагается непонятный бюст африканской женщины с голой грудью.
– Смотри, – Луи тыкает своим пальцем прямо в её сосок, и я давлюсь от смеха, – набухли. Замёрзла, бедняжка.
Мы ещё несколько минут смеёмся над элементами декора в доме родителей, когда нас наконец-то находит Грейс.
– Хейли! – Кричит она, протискиваясь между людьми, чтобы добраться до нас. – Боже, я так рада тебя видеть! – Она сразу обнимает меня, крепко прижав к себе, и я отвечаю на её объятия, вдыхая аромат сладкого парфюма.
Грейс стоит передо мной в обтягивающем изумрудном платье, идеально выпрямленные каштановые волосы слегка взъерошены: скорее всего, сегодня она отвечает за атмосферу юбилея отца, больше похожего на Met Gala, бегает встречать гостей и следит за тем, чтобы шампанское на столах не заканчивалось.
Правильно, ведь без него этот день пережить будет сложновато.
– Я скучала по тебе. – Улыбается мне Грейс, держа за плечи. – Кстати, хорошо выглядишь!
– О, да иди ты! – Смеюсь, потому что самый последний человек, которому можно сказать эти слова сегодня, - это я.
– Слегка похожа на официантку, но зато вписываешься в обстановку. – Улыбается она, а затем резко переводит взгляд на Луи. А затем снова на меня. И опять на Луи. – Я что-то пропустила?
Она многозначительно осматривает Томлинсона, коварно улыбаясь, а затем поворачивается ко мне и одними лишь губами говорит «ничего себе!».
– Да, это… это Луи. – Немного теряюсь, потому что не знаю, как представить Томлинсона своей сестре, но он приходит на помощь.
– Её друг. Приятно познакомиться, Грейс! – Дружелюбно говорит он.
– Мне тоже. – Она незаметно подмигивает мне. – Родители были где-то здесь, пойдём. – Грейс машет рукой, и мы с Луи следуем за ней.
– Бабушка не приехала? – Спрашиваю я, когда мы проходим мимо столовой.
– Нет, – отвечает Грейс, – не хотела наблюдать «изысканное притворство своего ребёнка».
– И, кажется, я начинаю понимать твою бабушку. – Шепчет на ухо мне Луи.
Иду немного медленно, чтобы оттянуть момент встречи, но Томлинсон то и дело пихает меня в спину и наступает на развязанные шнурки кед.
Я сразу замечаю родителей: они стоят в небольшом кругу из незнакомых мне людей, что-то увлечённо обсуждая, и только Иисусу известно, действительно ли им нравится это или нет.
– Мам, пап! – Зовёт Грейс, но они даже не оборачиваются. – Хейли приехала.
Только спустя несколько секунд они прерывают свою потрясающую беседу, как выяснилось, о безглютеновой диете.
– Хейли, вот это сюрприз! – Улыбается мама и осторожно обнимает меня, будто бы я вся перепачкана, а она так боится за своё длинное красное платье.
– Привет. – Неловко улыбаюсь я и поворачиваюсь к отцу. – С днём рождения, пап. - Отец обнимает меня гораздо теплее, чем мать, и благодарит на ухо.
– Ты приехала не одна? – Спрашивает он, и я удивляюсь тому, что Томлинсон вообще остался замеченным. Наверное, это всё из-за огромного букета цветов, который словно Кинг Конг в малюсеньком кафе.
– Да, это Луи, мой друг. – Представляю я Томлинсона, и он жмёт руку моему отцу.
– Приятно познакомиться, мистер Кларк. Миссис Кларк, – Луи поворачивается к моей матери и вручает букет, – это вам.
– Ох, какая прелесть, – приторно говорит она, осматривая букет, – большое спасибо, я люблю белый цвет.
Как будто кроме её любимого цвета ей больше не о чем сказать.
Настаёт минутная пауза, я вижу, как Грейс неловко переминается с ноги на ногу, мать всё ещё рассматривает букет, который явно ей не понравился, а Томлинсон засовывает руки в передние карманы джинсов, тщательно считывая эмоцию каждого рядом с нами.
– Потрясающий дом. – Наконец говорит Луи, и я мысленно готова его убить, потому что он ещё не знает, что пойдёт за этим предложением. Он активизировал взрывчатку.
– Спасибо. – Улыбается отец, отпивая шампанское из хрустального бокала. – Один из наших самых лучших проектов. Не считая, конечно, того экологического коттеджа в Марбелье.
– Да, – соглашается мать, – мы спроектировали этот дом по такому же принципу. Практически всё сделано из дерева, это сохраняет тепло. И цилиндрический камин просто шикарно смотрится.
– Точно. Получилось что-то скандинавское и минималистическое.
– Квартиру Хейлс тоже можно назвать минималистичной. – Произносит Луи, скорее, намекая не на стиль, а на её размер, но, судя по изумлённым глазам родителей, они явно не понимают шутки.
– Правда? Ты ушла в архитектуру? – Вежливая улыбка с лица матери не сходит ни на секунду, отчего мне становится ещё более некомфортно. Как будто она разговаривает не со своей дочерью, а со слабоумным ребёнком из трущоб.
– Никогда. – Резко говорю я. – Не поверите, но я всё еще врач.
– А где ты живёшь? – Уточняет отец, съедая оливки со шпажки. Даже тогда, когда я сказала, что работаю врачом, они всё равно умудряются поменять тему, так или иначе возвращаясь к архитектуре.
Я не удивляюсь тому, что мои родители не знают, где я живу.
– На семьдесят восьмой Восточной улице.
– Никогда там не была. – Пожимает плечами мама.
– Конечно, ведь там никто не нуждается в чем-то экологическом. Если у нас упал сэндвич, мы доедаем его с земли.
Я складываю руки на груди и слышу, как Луи подавляет смешок. Грейс растерянно бегает глазами по комнате, а родители продолжают вежливо улыбаться, потому что они явно не понимают ни то, что ни единой шутки, а ни единого моего слова. К ним постоянно кто-то подходит, прерывая нашу незадавшуюся семейную беседу, и я терпеливо жду, когда они освободятся.
– Хейли, – чересчур воодушевлённо начинает Грейс, – расскажи, как твоя работа?
– Всё отлично. – Равнодушно киваю я. – Зашиваю раны, откачиваю наркоманов и вытаскиваю фаллосы из задних проходов. В общем, спасаю жизни.
– Недавно вытащила дротик из пятки моего друга. – Говорит Луи так, будто я покорила Эверест. – Ни одной царапины не осталось.
Родители снова отвлекаются на чьи-то пустые поздравления. Я тяжело выдыхаю, посылая выжидающий взгляд Грейс, но она лишь умоляюще смотрит на меня и мысленно просит подождать ещё чуть-чуть.
– А вы друг Хейли? – Спрашивает мама, когда парочка в странных фиолетовых костюмах уходит, и указывает на Луи, и тут я понимаю, что даже если приму ванную из шампанского, это не поможет мне продолжать милую беседу с родителями.
