Ну и что было делать? Вячеслав собрался уходить. В это время в приемный покой, на ходу расстегивая халат, вошла Вера Ивановна. Увидев Вячеслава, она обрадовалась, протянула руку и, легонько округлив глаза, удивленно произнесла:

– Славочка, но как вы изменились! Вы совершенно не похожи на себя прежнего.

– Ну что вы, Вера Ивановна, – смутился Славик, – какой был, таким и остался.

– Не скажите! Со стороны виднее… Мы здесь все переживали за вас, когда были эти ужасные пожары. А ваше село, говорят, совсем сгорело?

– Сгорело, – вздохнул Славик.

– Так вы теперь домой или только в гости?

– Буквально на пару дней, Вера Ивановна… Извините, а вам от отца звонили?

– Ах да! Звонила Лидия Семеновна. Сейчас я найду вам халат.

– Спасибо.

– А с Надей как, вы уже виделись или еще не успели?

Славик покраснел. Он думал, что уже потерял эту несчастную способность, эту мальчишескую слабость – краснеть. Ан нет! Повернувшись к зеркальному шкафу, как бы затем, чтобы поправить ворот тесноватого халата, Славик как можно непринужденнее ответил:

– Нет еще, Вера Ивановна… Я с самолета домой и сразу сюда.

– Вот будет для нее сюрприз! – восхитилась Вера Ивановна. – Вы позволите, Славочка, я ей первая о вас сообщу?

– Конечно, – вяло ответил Вячеслав.

– Надеюсь, вы к нам зайдете? – еще спросила Вера Ивановна, и Славик автоматически еще раз сказал:

– Конечно.

«Надо же было угадать именно в ее дежурство, – сердито думал он, взбегая на второй этаж. – Теперь без встречи никак не обойтись. Начнутся расспросы, почему я не писал все последнее время, надо будет что-то отвечать, а что? Или сразу прямо сказать: так, мол, и так… Извини, мол, Надечка, но так вот получилось, что встретил я замечательную девушку – Тоню. И как только построят в Леденеве дома, так мы решили… А лучше ничего не говорить, – вдруг оробел Славик, шагая по длинному, стерильно чистому коридору, – а то еще сглазит как-нибудь…»

Андрей, лежа в постели поверх одеяла, читал книгу. Едва Вячеслав приоткрыл дверь в палату, как он тут же поднял глаза, и счастливая улыбка расплылась по его крупному лицу. Он поспешно сел, отыскал ногами тапочки под кроватью, но Славик сделал знак рукой, чтобы он не вставал, и, подойдя, протянул руку.

– Ну порадовал! – усадив Вячеслава на стул, возбужденно говорил Андрей. – Мне Валюха сообщила, мол, должен приехать Вячеслав Сергеевич, а я не верю, думаю, когда это он сюда соберется… Раньше, думаю, я выздоровею да к нему в Леденево нагряну. Буду, решил, прощения выпрашивать. Честное слово, Сергеич, я и Валентине так сказал.

– Какое еще прощение? – не понял Славик.

– Ну как же, Сергеич, – нахмурился Андрей, – совестно мне перед тобой, честное слово. Вовек нам тебя не отблагодарить.

– Да ты это о чем, объясни, пожалуйста? – даже забеспокоился Вячеслав.

– Как же о чем, как же о чем? – Андрей взлохматил волосы на затылке. – Один раз тебе пришлось из-за меня семь верст киселя хлебать по Грустинке, не прошло и недели, а я вот он – тут как тут, друг сердечный – таракан запечный… И опять тебе сколько мороки доставил. А тут и Валюха на твоих родичей свалилась, как приданое из сундука… Женщина, понятия никакого, что тут она сиди или в Мухе – результат один…

– Знаешь, Андрей, – нахмурился Вячеслав, – я на тебя не буду обижаться за эти слова только потому, что ты еще болен, но в другой раз… Можно подумать, ты бы в таком случае поступил как-то иначе… Нет ведь? Так о чем может быть речь?

– Ясно. Вопрос погасили.

– Как здоровье?

– Начал ходить… Правда, пока немного, но – сам! Понимаешь? От постели до окна дойду – сердце колотится так, словно в гору поднялся, а мне все равно хорошо: хожу! Профессор говорит, что через пару недель и на выписку можно. Это, конечно, здорово, но только я хочу его попросить, чтобы пораньше… Через недельку, например. У Валюхи сроки подходят, понимаешь?

– Понимаю, – ответил Славик, хорошо зная, что просить в таких случаях отца бесполезно: сколько положено, столько Андрею и придется отлежать. Вот если уговорить его перевести Андрея в Леденевскую больницу… Но ведь, собственно, больницы как таковой пока еще нет. Только стены над фундаментом подняли…

– Что, не отпустит? – насторожился Андрей.

– Боюсь, что нет, – честно ответил Славик. – А почему бы Валентине не лечь в роддом здесь, в Хабаровске? Здесь и уход, и условия лучше нашего.

– Оно конечно, – увял Андрей, – да должен человек на своем месте родиться, одним словом – дома… А то ведь получится, как в инкубаторе. А после него люди шляются по земле, не помня дома и родства…

– Я, конечно, попробую поговорить с отцом, – неуверенно пообещал Славик, – но он у нас человек такой, как бы тебе сказать…

– А чего тут говорить, – перебил Андрей и улыбнулся: – Я теперь тоже его немного знаю.

Так они говорили, а солнце медленно опускалось за деревья, выкрасив вершины тополей в ярко-оранжевые тона. В саду жгли листья, и горьковатый дым вплыл в палату, пересилив запах свежих простыней и теплой масляной краски.

– Ты мне все по порядку расскажи, – попросил Вячеслав, – с самого начала и до выстрела.

И Андрей рассказал, начав с того, как не удалось ему тайком от Вали сбежать на речку, и как услышал он от Стасика о начавшемся ходе кеты на нерест, и как увидел Рашидку на берегу речки. Когда Андрей закончил свой рассказ, Вячеслав взволнованно спросил:

– Он же тебя предупредил, Рашидка, зачем же ты еще раз поехал за ним?

– Надо было ехать, Сергеич, тут уже зло на зло пошло…

– Но ты ведь знал, что он свое слово сдержит?

– Знал…

– А как же Валя тогда?

– Если честно, Сергеич, забыл я о ней в тот момент. – Андрей завозился на кровати. – Больше того, Сергеич, я ведь уже догадывался, в чем дело. Да что догадывался – точно знал, куда и зачем Рашидка путь держит. Такое удобное место ведь одно на Грустинке: со старицей, перекатом, узким русловым течением под скалой. А значит – мог я в этом месте Рашидку в любое время накрыть… Сообщить Груздинскому или, в крайнем случае, тому же Тигру Ильичу и накрыть Рашидку с поличным при свидетелях. Все это так, но надо знать и другое: сколько я за Рашидкой побегал, сколько он нерестовой рыбы сгубил и денег на книжку положил, пока меня к этой старице вывел! Понимаешь, Сергеич? И мог ли я в тогда же не довести дело до конца, не схватить Рашидку за руку?

– А вот ты, когда ружье увидел, когда уже знал, что в тебя сейчас выстрелят, о чем ты подумал?

– Да не знал я, что он в самом деле выстрелит, – махнул рукой Андрей, – откуда мне было знать? У меня ведь уже и следователь побывал, тоже расспрашивал… А Рашидка в первый раз над моей головой пальнул, с первого ствола-то, потом уже поправку взял, и вот тут я, может быть, за секунду, понял, что Рашидка на убийство пойдет… Ну а сделать… ничего сделать уже было нельзя. Тут загвоздка в другом, Сергеич… – Андрей напрягся, задумался, и его неожиданное волнение сразу же передалось Славику. – Понимаешь, сдается мне, что я там, у Рашидкиной лодки, еще одного человека видел. А Рашидка следователю говорит, что был один. Может, мне этот человек и пригрезился, пока я в беспамятстве был, но почему тогда Рашидка из дому без сетки выехал? Ведь не спиннингами, в самом деле, кету он собирался ловить? Да и стрелять по мне зачем ему было? Ну, пристал к старице, хотел мне голову поморочить, ну – припугнул даже: над головой стрелил, а вот зачем все-таки на убийство пошел? Это мне непонятно… Следователь там покрутился, угли от костра нашел, карандашный огрызок и чего-то еще, но это не улики…

– Ладно, Андрей, тебе вредно расстраиваться. А вот как выздоровеешь окончательно, вернешься домой, соберемся вместе с Груздинским и подробно поговорим. У него тоже к тебе какие-то вопросы есть, что-то он хочет у тебя уточнить… – Вячеслав, понизив голос и кивнув на соседа, спросил: – Мы не мешаем?

– А кто его знает, – пожал плечами Андрей.

Потом, само собой, разговор перешел на пожары. Вячеслав рассказал о том, как горело Леденево, как спасались люди и как до сих пор бродят по тайге одичавшие коровы.