— Что ж… Я поняла, что случилось. — Селине трудно говорить, я это вижу. Слова у нее получаются хрипящими и рваными, а пальцы крепко стискивают то ткань ее куртки, то обивку стула. И как она вообще что-то понимает? Это я глупый или она гений? — Поняла, почему ты бежал и скрывался. Но вот кое-что для меня до сих пор загадка. Почему ты не оставил послание? Мы начали искать тебя уже на следующий день и если бы у нас были указания…

— Подожди. Я оставил послание! — Лорел подрывается, и горе на его лице уступает место непониманию. Мне совсем не нравится ни этот его тон, ни поджатые губы. — Все, как предписывали инструкции — любой большой предмет, окропленный кровью артека, с запиской с указаниями направления движения в ней. Ты же знаешь, я слишком зациклен на следовании инструкциям, чтобы этого не сделать.

— Но мы не нашли ни предмета, ни записки. — Селина за моей спиной дергается, своими словами рождая новый виток тревожных и откровенно жутких разговоров. — Может, Хаос…

— Хаос не мог вернуться на поле нашего боя. Я сильно ранил его. Да и сил он затратил порядком. За два дня он слишком хорошо восстановился… Так что я уверен, что он занимался охотой почти все время после нашей первой встречи. — Лорел снова сцепляет руки в замок, и лицо его бледнеет. Мне совсем не нравится, к чему идет этот разговор.

— Хочешь сказать… — Селина прерывается на полуслове, вместо нового слова совершая судорожный вздох.

— Кто-то помогал ему.

Слова Лорела становятся последней звонкой точкой этого неприятного разговора. Селина цокает языком и низко опускает голову, Ева чуть дрожащим голосом выдает «блять», а Мартина хмурит брови и переминается с ноги на ногу. Мои проблемы с принятием правды отходят на второй план. Их напрочь перекрывает гигантских размеров задница, название которой «предатели-шпионы в наших рядах». Холодок проходит по моей спине, когда я понимаю всю суть сказанных только что слов.

— Нет. Вот этого точно не может быть. — Селина быстро приходит в себя. Она взмахивает руками, едва не ударив меня по затылку, но я никак на это не реагирую. Да и зачем, если самая страшная весть уже прозвучала, а хуже быть может разве что во тьме Ничто? — Про Хаоса столько историй.! То, что он сделал, знают все! Ни один из нас не станет помогать ему после того, что он сделал.

— Но кто-то все-таки решился на это. Несмотря на его приговор и истории. — Лорел опускает ладони на стол, но пальцы его все равно настукивают нервную мелодию по дереву. Этот звук начинает раздражать меня уже через пару секунд — впервые за все то время, что я живу с Лорелом. — Среди нас предатель. И, если о ситуации с Хаосом вы до сих пор ничего не знали, значит, он один из тех, кто ходит по Земле в поисках меня. Предатель покрывает его… И укрывает на Земле от первородных.

— Великая Прима… Этого не может быть! — я торопливо поднимаюсь со стула, чувствуя, что еще немного, и Селина точно убьет меня очередным взмахом ладони. Ева насильно усаживает артек на мое место и тихо говорит «спасибо». В ответ я только торопливо киваю. — Черт… Я нашла тебя! Я… Я так близка к тому, чтобы вернуть нашей семье целостность! А теперь ты хочешь сказать, что кто-то из моих родных — предатель?

— Селина, сестренка, я понимаю, что это трудно переварить, но… Но давай успокоимся и подумаем. — Лорел и сам сбит с толку и растерян. Я вижу это по тому, как он ладонью то зарывается в спутанные волосы, то хватается за рукав окровавленной рубашки, непрестанно дергая его. — Пойми, я точно так же в замешательстве. Я вообще до вчерашнего исхода думал, что вы забыли обо мне!

— Да как мы могли! Папа на уши весь Примумнатус поднял. Он даже вышел из комнаты, а ты знаешь, как редко это происходит. — внезапно для меня Селина повторяет жест брата, зарываясь ладонью в волосы. Ева пытается остановить ее, но она едва ли слушает. А я так и замираю, думая — как я мог этого не заметить? — Я… Я должна сообщить ему все это. Как я скажу ему, что среди нас предатель? Как я смогу объяснить ему то, что ты не можешь вернуться домой и ему придется и дальше перетруждаться?

— Мы сделаем это вместе. — Лорел переводит взгляд на Мартину. Та стойко встречает его взгляд. — Я так понимаю, в городе есть еще кто-то из наших?

— Сомний. Но пока он в Примумнатус, с папой. — Селина наконец позволяет Еве отнять руки от головы и уложить их на колени, но это вовсе не делает ее спокойной. — Харон, мы должны действовать быстро. Надо отыскать вестника Смерти до тех пор, пока Сомний не вернулся. И, желательно, никому не попасться на глаза.

— Ты права, Селина, но… Можешь дать мне немного времени? — он смотрит на меня. Таким пронзительным тяжелым взглядом, что мне остается только переступить с ноги на ногу и опустить взгляд в пол. Я не могу выбрать сторону в этой борьбе гнева и любви. — Мне надо переодеться. И поговорить.

— Тогда мне нужно выпить чаю и успокоиться.

— Чай… На верхней полке. — мне наконец удается что-то из себя выдавить. Глупое, несуразное, через силу и с диким хрипом, но мне это удается.

— Спасибо, Мортем. — Ева отвечает за Селину — впервые за этот бесконечно долгий разговор. Не могу понять, стесняется она или просто не знает, что сказать. Но в любом случае, я рад вновь услышать не только Лорела и Селину.

Грехем поднимается со стула, тяжело припадая на больную ногу. Я смотрю на это грузное движение как завороженный. Его нога тоже покрыта шрамами, я помню это. Он говорил, что ему выбило колено. Правда ли это? Или ногу ему повредил более серьезный враг? Но спросить сам я не успеваю.

— Твоя нога… Это тоже работа Хаоса? — Ева пытается говорить хоть что-то, но вопросы задает не те. Кажется, она не знает, что ей делать. В этом мы с ней схожи.

— Да. — ответ скупой, но теплая улыбка подкрепляет его дружелюбность. Не улыбайся так! Не надо! Я ведь… Я ведь уже сдался, черт возьми! — Идем, Мортем. Думаю, нам есть что друг другу сказать.

О, это точно. Мне так точно есть что сказать. К примеру, о том, что я тебя, лжец ты поганый, люблю!

Вместе мы переходим в мою комнату, оставив позади и окровавленный коридор, и напряженную тишину кухни. В маленькой кладовке царили полутьма и запах подростковой жизни — чипсов, пота и газировки. И только алые пятна на моем любимом коврике портили весь удивительно спокойный вид этих покоев.

Прежде, чем я успеваю хоть что-то сделать, Лорел усаживает меня на кровать и садится на пол передо мной. Смотрит снизу вверх в мои глаза и грустно улыбается, крепко сжимая пальцы на моих коленках. Черт, ну почему ты настолько милый? Я хочу злиться, но не могу. Я хочу накричать на тебя, но вместо этого извинюсь. Я хочу обвинить тебя во всех грехах, но… Но не стану.

— Мортем, прости меня. — его пальцы подрагивают. Мне чуть больно, но я об этом не скажу. — Я должен был рассказать тебе обо всем еще в тот самый момент, когда ты начал говорить об артеках и ведьмаках. Я ведь сразу понял, к чему ты это, но… Я испугался. Хаос преследует меня, ему что-то от меня нужно, и он не остановится до тех пор, пока я не умру. Но ты ему не нужен. И я не хотел, чтобы из-за моих проблем ты мог подвергнуться опасности.

— Лорел… — мне все еще трудно говорить. Боль неостановима — она терзает мое горло каждую секунду, которую я говорю. Но слов у меня много и я должен сказать каждое из них. — Не извиняйся. Я все понял, когда ты поделился с нами своей историей. И… Извини, что я тебя ударил, хорошо? Просто… Просто я так обижен на тебя! Мне открылось слишком много правды за этот месяц. Правда о бабушке, правда об этом мире, правда о тебе… То, что ты Харон, стало для меня последней каплей. И я… Я не сдержался. Ну, наверное, я имею на это полное право, но бить тебя было все же лишним. — я пытаюсь улыбнуться. Горло раздирает мучительная боль, дыхание дается тяжело. Но я должен был все это сказать, как бы тяжело мне не было.

— Не лишнее. Я даже представить не могу, что ты почувствовал, когда… Когда понял мою истинную сущность. — он осторожно обнимает меня. Я не сопротивляюсь — позволяю его голове лечь на мою грудь, а рукам обвиться вокруг талии. — Если бы не я, тебя бы во всей этой истории не было.