— Что-то ты сегодня рано. Не спится? — он кое-как обходит меня, ударившись о стол и стукнув меня плечом. Усаживается на свой стул и опускает голову на руки, но смотрит при этом только на меня.

— Да, слегка. — я решаю не говорить ему о том, что меня всю ночь мучили кошмары.

— То же самое. — он зевает, а я в это время лезу в шкафчик за двумя тарелками.

— О, нет, я не буду завтракать. Не хочу есть.

— Как хочешь. — я вот хочу. Но не знаю, влезет ли в мой организм хоть что-то.

Я перекладываю еду на тарелку и пихаю сковородку в раковину. Заливая ее холодной водой, я тупо смотрю, как пар поднимается от остужающегося металла. Моим мозгам нужен отдых — они перегружены. Только минуты через две я хватаю тарелку и усаживаюсь на свой стул, все еще находясь в глубоком ауте.

— Ты сегодня куда-нибудь идешь? — я не успеваю приступить к еде. Лорел при вопросе не смотрит на меня — он глядит в даль, простирающуюся за окном.

— Увы, да. Гейла надо проверить. Да и с ребятами хотел погулять. — надо вести себя как можно более естественно. Вчера ничего не произошло — так мы условились. Вчера ничего не было и точка. — А что?

— Да ничего особенного. Думал, может, устроим сегодня турнир в настолки. Но это можно и вечером провести. — он поворачивает голову в мою сторону медленно, словно бы с огромным трудом. Несмотря на улыбку на его губах, глаза у него мутные и усталые.

Я не нахожусь, что сказать. Только запихиваю в рот картошку и тут же чуть не давлюсь ей. Еда вкусная — просто я никак не могу проглотить ее.

Я приношу Лорелу сплошные несчастья. Сначала — потревожил из-за проявления сил. Потом — напился. Теперь — подверг опасности из-за попыток отчаянно вернуть себе утерянную нормальность. Я всем приносил одни несчастья. Бабушка ссорилась из-за меня с родителями, родители из-за меня сходили с ума, друзья постоянно встревали в неприятности из-за моего неутомимого шила в жопе. Теперь вот — Лорел. Я виноват во всех их бедах. И что с этим делать — не знаю. Разве что снова убежать от проблем в попытках скрыться от правды.

Доесть завтрак я был не в силах. Пожевав немного мяса и поклевав картошки, я отставил тарелку в сторону, молча встал из-за стола и удалился в комнату. Лорел меня не останавливал.

Я планировал отправиться к Еве уже сейчас — в шесть тридцать утра. Надеюсь, она любит ранних гостей, потому что я не могу сейчас оставаться дома. Стены и вина давят, близость леса душит. Я не могу больше быть спокойным. И в этом — ее вина. Не только ее, по правде сказать. Селины тоже. И моя — за то, что не смог отказаться от авантюры тогда, когда еще мог.

***

На удивление, Ева была не прочь принять меня у них дома в восемь утра.

Она провела меня на кухню, усадила за стол напротив Селины и, налив чая, поставила передо мной кружку с горячим напитком. Сама же она села на третий стул, поближе ко мне.

— Для начала… — мне есть, что сказать. И я не хочу молчать. — Я хочу получить больше информации. Расскажи мне больше о твари, напавшей на меня. Ты ведь уже поняла, что это, да?

— Это был бенетайя. — Ева смотрит на меня мрачно, брови ее сведены к переносице. — Я рассказывала тебе о них. Большие, агрессивные, охотятся на вейм и духовно сильных людей.

— И что ей понадобилось от меня и моего опекуна? — ни один из нас уж точно не дух. Какого, простите, хера? Пальцы обжигает жар кружки, но я никак не могу взять себя в руки и начать нормально двигаться.

— Скорее всего, ты. — что? Нет, только не говори, что… — Она почувствовала твою энергию ведьмака и решила, что должна подпитаться твоей силой. С ведьмаками такое бывает, особенно с молодыми. Еще мой дедушка предупреждал, что поначалу на меня вендиго будут целую охоту устраивать. — она качает головой, судорожно забирая за ухо прядку длинных волос.

— Черт! — если я еще сильнее сожму кружку, чай плеснется мне на руки.

— Только не начинай распускать сопли. — Селина безжалостна. Она смотрит на меня строго. Я чувствую ее раздражение, оно отражается в каждом ее рваном движении. — Мы с Евой таких уже четыре дня отлавливаем. И с каждым днем отсутствия Харона их становится только больше.

— Насколько больше? — страх возвращается, стоит только вспомнить злобную морду жуткой твари.

— В геометрической прогрессии. Отец не успевает переправлять души в Загробный мир, их связь с Примумнатус рвется и они обретают физическое тело. — Селина складывает руки на груди. Ее плечи напряжены, губы крепко сжаты. — Если не вернем Харона, будет только хуже.

— Я не понимаю… — шальная мысль закрадывается в голову. Снова этот вопрос, ответ на который я уже слышал. Но на этот раз в новой формулировке. — Вы не можете найти Харона сами, нет? Зачем, ну зачем вам я? Вы что, не знаете родного брата в лицо?

— Нет, не знаем. — Селина говорит резко и отводит взгляд. А я оказываюсь ошарашен ее колкими словами.

— В смысле? — как это ты не знаешь, как выглядит твой брат?

— Понимаешь… — Ева вмешивается в наш разговор прежде, чем я успею начать перепалку. — Артеки приходят в наш мир не просто так. У каждого артека есть альтернат — человек, который создан специально для того, чтобы стать их сосудом. Он живет обычной человеческой жизнью, но стоит только артеку захотеть, как он вселится в это тело, впитав настоящее внутрь души. При этом сознание человека-альтерната уходит на задворки, уступая место артеку.

— И? — я ничего не понял. Снова. Но на этот раз уже привычно.

— Альтернат Харона умер за два дня до его исчезновения. — Селина снова берется говорить, но все еще звучит злобно-расстроенной. — Мы не успели создать ему нового. Потому в Примумнатус никто не знает, как сейчас выглядит Харон. Даже папа.

— А разве он не должен был тогда остаться со своей внешностью? — это будет логично. Но, похоже, Примумнатус не поддается никакой логике.

— Нет. Артек не может долго выжить в Новумнатус без альтерната. — лицо Селины чуть разглаживается. Похож, она чуть успокаивается, когда Ева чуть придвигается к ней. — Мы можем занять тело обычного человека, но… Скажем так, это труднее. Больше не скажу, информации о таком способе жизни в Новумнатус мало, и она засекречена.

Ну зашибись. Просто, блять, зашибись. Мысль о том, что Харон просто сбежал, укрепляется в моей голове все сильнее. Он выбрал самое отличное время, смотался на Землю, занял тело человека и теперь укрывается от братьев и сестер. Как же это все бредово, Боже… Но пора бы уже смириться. Вендиго снова вторгаются в мою голову. Ярость глушится страхом, я запиваю волнение чаем, едва не вылив его на себя. Если Селина говорит правду о количестве вендиго, то времени у нас действительно мало. Теперь, когда я столь близко познакомился с этой тварью, желание не дать с ней встретиться другим людям только укрепилось. Выхода нет, да? Не теперь, когда я стал так близок к этому миру.

— Ева… — мысли в моей голове лихорадочно бродят, сменяя одна другую. Все смешалось, все спуталось, новое и старое сплелось. Я запутался во всем, что знаю. — Как скоро я могу выйти в город и начать поиски? — лишь в одном я теперь уверен — чем быстрее я все это сделаю, тем меньше будет жертв и тем быстрее все встанет на свои места.

— Мы планировали начать полномасштабную операцию со вторника. — Селина цедит чай, не отрывая от меня взгляда. Мне чертовски неприятно чувствовать на себе ее взгляд. — Если ты скажешь да.

— Я готов хоть завтра. Хочу быстрее со всем этим покончить. — ухмылку на губы, дерзости во взгляд добавить. Продолжать быть наглым и послать к черту весь свой страх и поганую неуверенность. Они продолжат жить во мне, обретая силу, но во внешний мир я это не вынесу.

— Отличный настрой! Повторюсь, ты хорошо держишься. Когда я впервые обо всем узнала, я могла только сидеть в уголке комнаты и плакать от страха. — ну, мне хватило сил не реветь сейчас. Не могу назвать это достижением. — А уж когда я вендиго в первый раз увидела… Истерика была просто жуткой. — Ева нагло ухмыляется, но глаза у нее грустные. Говорит она правду или врет, чтобы поддержать — я не знаю. Но мне плевать.