— Так, Гейл, закругляемся. Мне нужно домой. — с огромным трудом я поднимаюсь на ноги. Эй, ребят, ну не подводите меня, когда нужны!
— А я? Ты спросил про меня? — он поднимает голову от пакетов и смотрит. Но его мутный взгляд на мне не сфокусирован.
— Нет, чувак, тебе ко мне путь заказан. — как трудно двигаться-то, а. Мир весь кружится и расплывается. Я как рыбка в море — подслеповат и кручусь волнами. — Жить тебе тут до скончания жизни твоей.
— О, ну спасибо за столь радужный прогноз. — друг обиженно всхлипывает, и где-то в моих мозгах возникает желание остаться с ним. Но образ Лорела это желание перебивает. — Топи уже, предательская жопа. Завтра чтобы ответил на мои звонки.
— Когда проснусь, так хоть обзвонись. — шатаясь и ковыляя, я бреду к лестнице. — Удачи тебе в ночевке, дружище. Не мерзни!
— Сам не мерзни! Доберись до дома в целости и сохранности, приключенец. — отличное пожелание. А то я как-то уже не добрался без приключений, так до сих пор разгрести все не могу. — И, слушай… Не отчаивайся. У всего есть светлые стороны. Уверен, скоро ты их найдешь! — ага, конечно. В призраках, артеках, дымных фигурах я найду себе светлые стороны.
Кстати, куда делся дымный Гейл? Я его больше не вижу вот уже как. Час? Да и к черту его!
Ну, дорога будет долгой. Теперь главное не завалиться в какую-нибудь канаву или сточный люк. Так, для разнообразия. Ведь в моей жизни мало разносортного дерьма, надо вляпаться еще!
***
До дома я добрался без приключений, к своему великому счастью. Народ косился на меня, да, а кто-то даже пытался пожурить, но я посылал всех и каждого на три веселых буквы и полз дальше. И ведь дополз. Даже относительно быстро.
Лорел встретил меня уже на пороге дома. Мне хватило только одного его взгляда, чтобы кое-как протрезветь и начать наконец смущаться.
— Мортем, три дня назад под алкогольной вечеринкой на двоих я имел в виду нашу вечеринку, а не твою и твоего друга. — он отлично держал себя в руках, хотя я и видел, как кривятся его пухлые губы и хмурятся крупные брови.
— Это… Случайно вышло. — ну да, конечно, случайно. Не я ведь глотал вискарь из кружки как ненормальный, он сам в меня заливался.
— Даже говорить ничего не стану. Проходи давай. — он пропустил меня, съежившегося и напрягшегося до невозможности, в дом. — А, и еще. Ты под домашним арестом.
— Ну Лоре-е-ел, я правда не специально. — с отцом это никогда не срабатывало. Да он и не спрашивал — сразу хватался за ремень и бил от души, пока я не начинал харкать кровью и захлебываться криком.
— Никаких оправданий. Я и так очень с тобой мягок. — затолкав меня в прихожую и попутно поправив мою растрепавшуюся прическу парой торопливых движений, он закрыл за нами дверь и двинулся на кухню. — Иди мой руки и садись за стол. На ужин спагетти с курицей.
Так, ну это уже ни в какие ворота. Он мне ужин сготовил и вместо подзатыльника за пьянку по головке погладил. Я же сгорю так от стыда! Все эти приключения либо вгонят меня в могилу раньше времени, либо заставят провалиться перед Лорелом под землю после попыток забыть о них.
Для начала я прохожу в ванную. Заглядываю в зеркало над раковиной, но тут же отшатываюсь в отвращении. Даа, ну и мордас у меня. Щеки и уши краснющие, под носом сопли, тускло блестящие глаза слезятся, и только чудом линзы в них не сдвинулись. На голове кошмар любого парикмахера — волосы в полном беспорядке, и даже слабые попытки Лорела их поправить с этим кошмаром ничего толкового не сделали. И все это «великолепие» сверху приправлено тонким слоем песка и грязи, которого в особенности много на кое-как оттряхнутых руках и коленях.
Руки я мою так тщательно, что корочка на подживших ранках начала слезать. Так же ополаскиваю лицо, предварительно сняв и убрав в бокс линзы, а еще — приглаживаю волосы мокрыми руками. Но это все равно не делает меня красивее. Я все такой же бледный. Впалые щеки, большие глаза с крупными темными кругами под ними, искусанные в кровь губы и отпечаток моральной измотанности и непонимания происходящего. Я вижу себя в зеркале и прекрасно узнаю. Но мне казалось, что к такому образу я не вернусь больше никогда после того, как смог принять смерть бабушки. Судьба умеет пошутить, что тут скажешь.
Смыв кое-как грязь и чуть приведя себя в норму, я бреду в комнату. Переодеваюсь несколько неловко, едва не упав. Забрасываю штаны и майку на пол возле шкафа, напяливаю на себя пижамные штаны и футболку и тороплюсь на кухню. Лорел уже ждет меня — сидит за столом, лениво ковыряясь вилкой в спагетти, поверх которых лежит кусочек курятины. Моя тарелка тоже уже ждет на нужном месте. От горячей еды идет пар. У меня в груди начинает разрастаться черная дыра вины.
На с трудом гнущихся ногах я прохожу на свое место и сажусь, стараясь не смотреть на Лорела. Мои руки дрожат, когда я беру в руки вилку и пытаюсь накрутить на нее макароны.
— Мортем, может, это и не мое дело, но если с тобой что-то нехорошее случилось, ты можешь поделиться со мной. — голос Лорела теплый и нежный, но в нем есть и стальные нотки. Он все еще злится. Я не поднимаю головы.
— Со мной все нормально. — упорствовать не стоит, но я и так уже сболтнул лишнего Гейлу. Не хватало еще Грехема втянуть в мои проблемы.
— Да ну? У тебя лицо как у покойника, дорогуша. И это я не говорю о твоем внезапно очень нехорошем поведении. — звяканье вилки о стол заставляет меня сморщиться и покрепче вцепиться пальцами в свой столовый прибор. Надо зацепиться за реальное, чтобы не утонуть в воображаемом — так говорила бабушка мне, мечтательному восьмилетнему мальчику, который наконец нашел друзей. Так я делал с Гейлом пару часов назад, так делаю и сейчас. — Я же вижу, что с тобой что-то происходит. Не держи в себе, поделись. Если ты не хочешь мне что-то рассказывать из-за того, что я… Ну, отмахнулся от тебя… Не бойся, я так больше не сделаю. Я был очень напряжен в тот момент, ну и… Прости меня, Мортем, мне очень жаль, что я тогда не выслушал тебя — он звучит так тоскливо. Извиняется от чистого сердца, простит меня его простить. Но за что? Я никогда на него и не обижался. А вот он на меня — должен. — Сейчас ты можешь не скрываться. Я все пойму. Может, ты завел себе подружку?
— Нет. Лорел, давай не будем… — но он меня не слушает.
— Друга? Если тебя из-за твоих предпочтений начали гнобить, ты только скажи, я помогу тебе разобраться с этим. — Лорел, знал бы ты, что единственным возможным дружком в этом плане у меня являешься ты, не говорил бы так.
— Нет, Лорел! Хватит. Со мной… все хорошо. — я роняю вилку, но тут же подбираю ее судорожными движениями. Я не могу поднять взгляда на своего соседа, а внутри меня все дрожит и трясется от вины и страха перед неизвестностью. — Я расскажу тебе, если что-то будет не в порядке. Прости, что причиняю тебе неудобства и заставляю волноваться.
— Ничего. Я знал, на что шел. — наверное, он улыбается. Но я никак не найду в себе сил поднять голову. — В конце концов, если бы у меня был сын, он был бы примерно твоего возраста. И я совсем не прочь быть как отец для подростка.
Вчера я размышлял о том, кто я Лорелу. Я отмел версию сына, потому что не хотел найти себе нового отца. Но я совсем не подумал о самом Грехеме. Теперь все стало на свои места. Я для него действительно как сын. Это несложно было понять, признаю это. Чаша весов между другом и сыном перевесила на второе, как и предполагалось. Я подозревал это. Но в груди все равно кольнуло от некоторой доли обиды. Я знал, что как объект возможной влюбленности Лорел меня не рассматривает, но от боли это все равно не избавило.
— Ага… — алкогольный морок ушел окончательно. Стало тухло.
Я молчал до конца ужина. Толком не поев, уже минут через двадцать я встал и молча ушел в комнату. Перед тем, как упасть на кровать, я мельком глянул в окно. За ним снова толпились любопытные призраки. Их внимательные взгляды были сосредоточенны на мне. И это чертовски пугало, потому что каждый из десятка взглядов был мертвенно пуст, но все равно чертовски внимателен. К вине и грусти прибавилась толика злобы и ненависти.
