Но у них были и другие жизненные постулаты. Растили дочь, радовались ее школьным успехам. Молодая семья не унывала. Все жизненные трудности преодолевались, несмотря ни на что. Ведь у них было стремление к лучшей жизни.

Моя соседка – пожилая женщина, пребывающая очень давно на заслуженной пенсии – рассказала мне историю одной семьи, которая жила в далекие советские времена, в шестидесятые годы прошлого столетия. Жизнь этой семьи показалась мне странной и неординарной. Я решила рассказать вам об этой семье, дорогие мои читатели.

В молодые годы соседка Людмила Ивановна после окончания педагогическое училище поступила работать воспитателем в детский сад. Ей доверили среднюю группу. Молодая, красивая женщина каждый день приводила в группу девочек-близняшек Леночку и Ирочку. А у нее была и третья дочь Ада – школьница. Азалина Аристарховна – так звали эту женщину, – приводя детей в детский сад, часто жаловалась на свою жизнь Людмиле Ивановне. А когда она показала письма мужа, Людмила Ивановна так впечатлилась одним письмом, что его запомнила наизусть. Хотя прошло более 50 лет, она до сих пор помнит содержание и других писем.

Итак, семья состояла из пяти человек. Папа (военный, подполковник), мама (домохозяйка) и три дочери. Жили они в двух комнатах с общими удобствами типа общежития. Кухня большая на 12 семей, с 12 газовыми плитами, и у каждой плиты столик и подвесной шкафчик с посудой над столом. Душевые общие, с графиком мужских и женских дней. Туалет турецкий с несколькими кабинами. Так жили военные семьи в ведомственных общежитиях, в замкнутых пространствах, называемых военными гарнизонами. Жила так и эта семья. Отец на работе, мать по дому и по кухне хлопочет. Обстирывает, кормит, ухаживает за своей большой семьей. Все бы хорошо, да отец задумал что-то нехорошее. Решил изменить свою жизнь кардинально. Но все хотел проделать тайно. Раньше просто так уйти из армии не было никакой возможности, тем более партийный коммунист. Нужно было отслужить весь срок.

И вот жена находит в ящике письменного стола письмо странного содержания. Это письмо было адресовано в НКВД, в наше время эта организация называется МВД (Министерство внутренних дел). Привожу полное содержание этого письма:

Вскоре Азалина – жена нашего подполковника – нашла еще несколько писем в другом ящике письменного стола. Прочитав их, она была крайне удивлена и, не зная, что с ними делать, не объяснившись с мужем, отнесла эти письма к военному начальству, чтобы этими письмами доказать, что муж ненормальный. А мужу это и надо было. Письма писались намеренно, никуда не отправлялись, и муж ждал, когда жена разоблачит его. Вот и придумал Александр Иванович Михалевич снять сразу два ярма с шеи: военную службу и семью.

В семье уже долгое время шли разборки. Муж придирался к жене, к детям. Часто происходили ссоры. В доказательство того, что он психически болен, он распилил швейную машинку «Зингер», разрезал на кусочки чернобурую лису, которую когда-то с любовью подарил своей жене, да и несколько платьев порвал. Азалина своим женским чутьем догадывалась, что у мужа есть любовница. Но все тщательно скрывалось.

Эти письма возымели действие. Его вызвали на партийное собрание, где он вел себя вызывающе, показывая, что он не в себе. Положил партбилет на стол и с позором был выгнан из армии. С женой развелся, вскоре собрал свои вещички и удрал в неизвестном направлении. Жене Азалине удалось выяснить, что он сбежал в другую семью, где у него уже рос сын Иван. И новая семья с новоиспеченным папой переехала в другой город. Следы затерялись. Но эта несчастная женщина каждый месяц получала причитающиеся ей на детей алименты. Ведь в советские времена мужчины не прятались от алиментов, потому что все работали и через бухгалтерию алименты аккуратно перечислялись по адресу, где жили несовершеннолетние дети. Да как спрячешься, все равно найдут советские бдительные органы.

Азалина, оставшаяся без военного кормилица, была вынуждена выехать из гарнизона. Она вместе с детьми уехала к своим родителям на Украину. Людмила Ивановна больше ничего не знала о дальнейшей судьбе этой семьи.

Так удивительно порой бывает, когда узнается, что мужчина в замкнутом вроде пространстве, в гарнизоне, будучи постоянно на работе, ухитряется завести себе другую женщину, подарить ей ребенка. И в конце концов таким диким образом снять с себя оковы прошлой любви, бросив 3-х детей, выбраться из плена военной службы и воплотить свой план-мечту. Перебежал к другой женщине, к новой семье. Интересно, он был счастлив? Повесив на себя груз грехов.

В старших классах я всегда сидела за первой партой с любимой подругой Милочкой Б. Девочка была тихой, неконфликтной, отличницей. Я же не была круглой отличницей. У меня в конце года всегда выходили две четверки по русскому языку и русской литературе. Я не ладила с пунктуацией.

Итак, до восьмого класса нас вела моя любимая учительница математики Татьяна Ильинична. Она не имела права вести предмет в старших классах, так как у нее был только диплом педагогического училища, не дающий право препадовать в старших классах. В восьмом классе к нам пришел мужчина учитель математики, очень плохо говорящий по-русски и не очень хорошо знавший математику. У класса начались конфликты. Приходилось часто вступать в спор с ним. Он еще и руководил нашим классом. Учитель не обращал на нас внимания. Ему было все равно, как мы учимся. Успеваемость класса резко упала. Пытаюсь вспомнить его имя и отчество, но не могу. Помню только фамилию Енукидзе. Вот что делает неприязнь к человеку. Помню только хороших, умных знающих свой предмет учителей.

Елизавета Антоновна вела биологию, Валентина Ивановна – географию, русский язык и литературу вела Галина Ивановна. Мери Соломоновна вела грузинский язык. Я ей очень благодарна. Она научила меня грузинской каллиграфии и литературному грузинскому языку. Хорошо помню учителя черчения Михаила Спиридоновича, которого мы называли Михаилом Пирамидоновичем (пирамидон в те времена был лучшим лекарством от головной боли).

Историю преподавал отставной военный, который прошел всю войну. Очень милым мягким был наш историк. Мы его любили, но не боялись. Мальчишки нашего класса как-то узнали, что у учителя нет половины ягодицы, вместо нее резиновый протез. На стул у учительского стола мальчишки-шалуны подложили гвоздь, вбив его шляпкой вниз в сиденье стула. Что случилось, когда учитель сел на стул, можно предположить. Протез лопнул и раздался звук. Случился вселенский конфуз. Всем было очень стыдно. Мальчишек вызывали к директору. Дело дошло до исключения, но сам Дмитрий Васильевич простил мальчиков. Он много рассказывал нам о Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. Все с большим вниманием слушали его рассказы.

Ребята-мальчишки нашего класса не особенно любили учиться и часто срывали уроки. Уходили «на шатало», от слова «шататься». Мы с моей подругой Милочкой не хотели уходить с уроков, однако мальчишки связывали нас нашими же косами и силком выводили на улицу. Основная масса одноклассников шла в кино, да и нас насильно затаскивали в кино. На следующий день в классе нас ругали, стыдили как хороших учениц, но мы не могли признаться, что нас насильно вывели с уроков. Это считалось предательством.

Часто срывались и контрольные работы. Мы в те времена писали ручками с перьями, а учителя хранили чернильницы-непроливайки в специальном ящике с замком. Ящик хранился в запертом шкафу. Однако мальчишки ухитрялись вытащить ящик, открыть его и сбросить с третьего этажа в бочку с водой, которая стояла внизу под окнами. Управляли нашим классом и не давали нам учиться два второгодника, которые пришли к нам в восьмом классе. Это были рослые ребята, которых мы боялись. Как еще срывались уроки?