– Найдут ли четверо усталых путников здесь гостеприимный кров, – сказал он, – и, может быть, немножко мясца?

– АСЛАК! – проревел Бьёрн. – Маленький ты поганец!

Даже Карл поднял кружку и улыбнулся. Молодой человек посмотрел на них и собрался уже заговорить, когда мимо его бедер протолкнулись две светловолосые молнии, по одной с каждой стороны.

– ДЕДУЛЯ! БАБУЛЯ! – Браги и Сигрун пронеслись по дому и прыгнули на Уннтора и Хильдигуннюр, обняв их так крепко, как только могут шестилетки. В дом вошла женщина и встала рядом с Аслаком. Она держалась гордо, хоть и была на голову ниже его. Глаза ее были словно кусочки кремня. Широченная улыбка Бьёрна растянулась еще больше:

– И Руна! Доб…

– Добро пожаловать в мой дом, – твердо и громко сказал Уннтор – так, чтобы перекрыть голос великана.

– У нас есть для вас ужин, – сказала Хильдигуннюр, обходя стол; Браги не отпускал ее ногу.

– Ну же, медвежонок, – проговорила она, взъерошив его волосы. – Отпусти бабушку, а то оголодаешь до смерти.

Она взглянула на костлявое тельце мальчишки, но ничего не сказала.

Сестра Браги уже затолкала деда в кресло и уселась на его колено.

– А ты знаешь, кто такая лиса? – спросила она.

– Знаю, – начал было Уннтор, но внучка сурово взглянула на него. Старый пират сдался. – Ну, кажется…

– Так вот, – важно изрекла девочка, – лиса – это такой зверь с большущим хвостом. Только она не волк, потому что волки больше.

– Ах вот оно что? – сказал Уннтор. – Хорошо, что есть кому мне рассказать.

– Ага. Так что сиди спокойно и учись, – сказала Сигрун и скрестила руки, как делали все матери во все века. Уннтор серьезно кивнул, и не один он пытался сдержать улыбку.

– Ну, Аслак, почему так поздно? – спросил Карл, оборвав лекцию племянницы об отличиях лис и волков. – От вас же сюда ехать полдня, так?

Аслак поморщился.

– Ну, мы поздно выехали. Я…

– У нас были дела, – сказала его жена.

– Тяжело вам, наверное, на вашем хуторе, – усмехнулся Карл.

– Тяжело, – сказала Руна, сверкнув глазами, – но мы неплохо справляемся.

– Рад слышать…

Но Руна уже направлялась к котлам, где стояла Хильдигуннюр с черпаком наготове.

– Папа, мясо! – Браги аккуратно передал отцу миску.

– Спасибо, сын, – сказал Аслак.

– Бабушка говорит, я могу стать викингом, когда вырасту, – объявил Браги.

– Правда?

– Ага, и буду растить викингскую морковку, и ходить на охоту, и добывать викингские меха, и плавать с ними на корабле, и продавать их кому-нибудь как настоящий викинг, – сказал Браги.

– Не говори с папашей про викингов, парень, он ничего не знает. Давай-ка присядь с дядюшкой Карлом.

Темноволосый похлопал по скамейке рядом с собой, и Браги в мгновение ока очутился на ней.

– Мой сын Ормар, твой двоюродный брат, как раз ушел в викинги, – сказал Карл. – Семнадцать зим, плывет, куда хочет, только он и море.

– Не забивай мальчишке голову дурью, – оборвала его Агла. – Ормару сейчас небось голодно, и холодно, и мокро, и я надеюсь, у него хватает ума держаться подальше от копий с топорами.

– У викингов и копья с топорами есть? – Браги широко распахнул глаза от восторга.

– Конечно, есть, – ответил Карл, ухмыляясь. – Завтра я научу тебя драться. Только начнем с палки для лупцевания.

Мальчик моментально соскочил с лавки.

– Мама! Мама! Дядя Карл научит меня драться! Палкой! Палкой для… для… для убивания!

– Правда, что ли? – голос Руны был ледяным.

– Правда! Можно, мама? Можно? Можно?

Руна, поджав губы, подошла к сидящему Карлу. Она наклонилась и начала шептать ему в ухо.

– Но парню же надо… – начал Карл.

Стремительно, как молния, Руна схватила его запястье, резко прижала к столу и оперлась на него всем своим весом, не переставая шептать. Несколько мгновений спустя, высказав все, что думает, она с улыбкой отступила. Карл смотрел ей вслед, незаметно потирая под столом саднящее запястье.

– Конечно, можно, – сказала Руна сыну. – Я только объяснила дядюшке Карлу кое-что про маленьких мальчиков, россказни и про то, что знаю, где он спит.

– Ура! – крикнул Браги и моментально отвлекся на протянутую ему ложку мяса.

Разговор был прерван утробным смехом с другого конца стола, и они уставились на старика, который, усмехаясь, держал на коленях хмурую Сигрун.

– Это не смешно! – повторила девочка.

– Конечно, конечно, ты права, лисичка именно так и говорит. Иди-ка, бабушка тебе положит вкусного мясца, ага?

Большие руки подхватили Сигрун под мышки и подняли высоко в воздух, вызвав восторженный писк, а потом осторожно опустили на пол. Девочка немедленно потопала к бабушке, протягивая руки за миской.

Когда Гита с Хельгой вошли в дом, Хильдигуннюр поманила их к себе и щедро навалила им тушеного мяса. Гора грязных мисок повествовала об успешно прошедшем ужине.

– Полегчало на свежем воздухе? – спросила Хильдигуннюр, внимательно глядя на Гиту.

– Полегчало, – ответила девушка. Ее нижняя губа на мгновение задрожала, но потом лицо снова спряталось под маской.

– Хорошо, – сказала Хильдигуннюр.

Хельга наклонилась к ней и прошептала:

– Там, кажется, еще люди подходят.

Ее мать обвела дом взглядом. Браги и Сигрун бросили еду, чтобы поиграть с мешком старых костей, который Хильдигуннюр подготовила к их приезду; они забрались в уголок и с головой ушли в какую-то запутанную игру, изображавшую хуторскую жизнь. Вёлунд неслышно переместился поближе и с завистью наблюдал за ними со стороны. Троица братьев собралась вместе, очередной длинный и запутанный рассказ Бьёрна был в разгаре; женщины, игнорируя шумных мужей, все еще сидели за столом и обменивались своими, не такими сальными и хвастливыми историями. Эйнара и Яки видно не было, они, похоже, ускользнули наружу, чтобы взглянуть на животных.

Хильдигуннюр вздохнула:

– А это, значит, Йорунн. – Она встряхнулась, словно избавляясь от каких-то мыслей, и подмигнула Хельге. – Хорошо, дочь моя. Надеюсь, ты тоже когда-нибудь заведешь себе семью. Я бы не хотела, чтобы тебя миновали все эти радости.

Она развернулась и громко крикнула:

– Всем подъем! У ворот гости, и на этот раз они не застанут нас врасплох. Мы пойдем и встретим их. Все вместе.

Когда они вышли из дома, взгляд Хельги сразу же привлекло пламя, жадно бросавшееся на стремительно темневшие небеса с вершины ворот. Под факелом стоял Яки; мерцающий свет выхватывал каждую черточку его лица.

Тень другого человека. Мысль танцевала перед глазами Хельги, но как только она смогла на ней сосредоточиться, свет сместился, и он снова вернулся: дружелюбный старый Яки, такой же, как всегда. Уннтор подошел к нему с малюткой Сигрун, гордо восседавшей на дедушкиных плечах, и занял свое место у ворот. Стоя рядом, Уннтор и Яки смотрелись как братья. До Хельги донеслось журчание слов: Сигрун пыталась объяснить обоим, почему птицы любят летать, а не ходить.

Семьи заняли позиции с обеих сторон, как воины. В сумерках можно было разглядеть лишь смутные фигуры двоих всадников, что медленно приближались к хутору.

– Давай быстрее, девочка! – крикнул Бьёрн. – Аслак бородой обрастет, пока тебя дождется!

– Заткнись, косолапый ты мешок с мясом! – прокричал в ответ женский голос. – Никогда такому не бывать!

Карл улыбнулся:

– Не похоже, что брак смягчил нашу любимую сестру.

– Язык у нее всегда был тот еще, – согласился Бьёрн.

Стоявший рядом Эйнар пробормотал что-то, слишком тихо, чтобы Хельга могла услышать.

– Что ты сказал? – прошептала она.

– Ничего, – ответил Эйнар, медленно вращая плечами и отгоняя напряжение. И повторил: – Ничего.

Всадники явно не торопились, их лошади двигались к хутору шагом. Даже издалека Хельга сразу узнала Йорунн: худая, с прямой спиной, почти с такой же фигурой, как у Хильдигуннюр. Длинная каштановая коса свисала у нее ниже груди. Мужчина рядом с ней был среднего роста и сложения. Огонь отразился в пытливых глазах, которые изучали собравшихся людей, но он не проронил ни звука, пока они с женой слезали с лошадей.