========== Кэрол. Лори. Мэгги. ==========

Земля, — разве этого мало?

Мне не нужно, чтобы звезды спустились хоть чуточку ниже,

Я знаю, им и там хорошо, где сейчас,

Я знаю, их довольно для тех, кто и сам из звездных миров ©

В самый темный час мы видим звезды.©

Кэрол

Тихим шепотом сорвавшееся с губ мужское имя словно зависло где-то в воздухе, заставляя следовать за ним сквозь ворох ярких картинок, которые с каждой секундой отдалялись все больше, обращаясь в бесцветный пепел. С трудом открыв глаза, вместо привычного неба Кэрол увидела белый потолок и не сразу поняла, что случилось. Только что она слышала грохот в той стороне, где еще недавно жила сама и где до сих пор находились ставшие ей за долгие месяцы родными люди. Дыхание от долгого бега сбилось, и ужасно ломило спину, но сейчас во всем теле была непривычная легкость, словно не было никакого леса, изнуряющей беготни, попыток спасти себя и держаться поблизости от тех, кто выгнал ее прочь, не дав даже попрощаться. В какой-то момент все вдруг исчезло и перестало иметь значение.

Приподнявшись на локтях, Кэрол с удивлением осмотрела комнату, в которой находилась, и с не меньшим удивлением поняла, что эта спальня – ее. Ее и Эда, в их доме, в котором они жили до того, как… Как случился зомби апокалипсис? Разве такое возможно? Прожить в одном сне больше года, теряя друзей и близких, сражаясь с мертвецами, меняясь и теряя надежду на нормальную жизнь? Или это не было сном? Но разве наяву может случиться что-то подобное, что-то настолько ужасное, что вдруг исчезнет, вернув обратно то время, когда все было нормально?

Отдернув одеяло, все еще не понимая, что происходит, Кэрол опустила ноги на прохладный из-за приоткрытого окна пол и крепко зажмурилась, словно бы это могло что-то изменить. В голове все еще творился какой-то кавардак, разобраться с которым женщина явно была не в силах. Хотя если рассуждать логически, то выходит, что все, что было до того, как Кэрол открыла глаза, было не больше, чем просто сном. Который закончился, вытянув женщину в реальность, в самую обычную и привычную для нее жизнь, где у нее есть муж, дочь-подросток и работа. Но если все так, то почему что-то внутри упорно пытается бунтовать?

Покосившись на пустующую половину кровати, на которой обычно спал Эд, Кэрол вдруг ощутила, как возвращаются все страхи перед этим мужчиной – когда-то она в его присутствии и рта раскрыть боялась. А что будет сейчас? Почему-то она чувствовала себя иначе. Не было привычной паники, зудящих мыслей в голове, связанных с тем, в каком настроении сегодня будет Эд, и что он решит устроить на этот раз. А если он снова поднимет на нее руку? Она молча стерпит или попробует дать отпор? Во сне все было иначе. Там она точно знала, что сказать и что сделать, а сейчас вся решительность медленно отошла на задний план. Это ведь просто сон, верно?

Закутавшись в выцветший от многочисленных стирок халат, Кэрол вышла в коридор, все еще думая о муже, и только когда взгляд остановился на двери детской комнаты, внутри что-то болезненно сжалось. София, ее маленькая девочка… Картинки в голове показывали ужасное, самый худший кошмар, и Кэрол была уверена, что во второй раз не сможет увидеть такое вновь. На ватных ногах она добрела до двери, замешкавшись на секунду перед тем, как открыть ее. Тугие обручи сдавливали грудь, а в горле начал образовываться ком от одной лишь мысли о том, что там, за дверью, будет пустота. Что на какой-то миг сон вдруг стал явью, жуткой реальностью, из-за которой однажды она чуть не сошла с ума.

В нос ударил запах жвачки и съеденных тайком перед сном апельсинов, корки которых лежали на столике у окна, едва только женщина перешагнула порог. На узкой кровати, свернувшись клубочком, спала София, натянув одеяло до самого носа. Светлые волосы девочки разметались по подушке, а тишину в комнате нарушало ее тихое сопение. Кэрол почувствовала, как от вида живой и невредимой девочки перехватывает дыхание. Она ведь так и не успела сказать ей «Прощай» в своем сне, не успокоила и не была рядом, когда в ней так сильно нуждалась София.

Стараясь не шуметь, женщина медленно подошла к кровати, затаив дыхание, словно боясь, что дочка вдруг исчезнет, растворится во времени, как ушедший сон, оставив после себя пустоту в сердце и нежелание жить. Опустившись на колени перед кроватью, она мягко коснулась губами лба девочки, пальцами скользнув по ее волосам, все еще не в силах поверить, что все это – правда. Что София жива, что она по-прежнему рядом, даже не догадываясь о том, какая буря сейчас бушует в душе ее матери. Кэрол вновь зажмурилась – в этот раз в надежде сдержать выступившие на глазах непрошеные слезы. Лишь послышавшийся внизу голос Эда заставил женщину вздрогнуть и с ужасом осознать, что в этой настоящей жизни, помимо дочери, хорошего больше ничего не было.

Лори

Громкая трель мобильного телефона заставила Лори буквально подскочить на кровати и лихорадочно начать искать источник звука, который, словно назло, завалился куда-то на пол. Как только пищащий мобильный оказался в руках женщины, звонящий отсоединился, заставив Лори чертыхнуться сквозь зубы. Разве сегодня не воскресенье? Кому понадобилось звонить ранним утром в выходной день? Заметив, что часы показывали семь утра, Лори закатила глаза, понимая, что выспаться ей сегодня не надо. Отключив звук у телефона, она рухнула обратно на подушки, но тут же резко села, вновь вернув взгляд к сотовому. В мозгу что-то щелкнуло, заставив женщину взять в руки аппарат и начать вертеть его в руках, не понимая, почему вдруг он показался ей странным. Обычный телефон, что в нем такого? Ничего. Разве что внутренний голос почему-то твердит, что эта вещица не должна звонить. Ее вообще не должно тут быть.

И комнаты. Обведя взглядом их с Риком спальню, Лори ощутила какую-то тоску, разъедающую ее изнутри, словно кислота. С чего вдруг она стала тосковать по своему дому? По такой привычной мягкой кровати, по всем этим фотографиям на стенах, по мягким тапочкам на полу и махровому халату на стуле? По едва уловимому запаху свежих тостов с кухни, тихим звукам радиоприемника и шуму машин с улицы? Разве это не вполне привычные для нее вещи? Встав с кровати, она подошла к окну и раздвинула шторы, впуская в комнату теплые солнечные лучи. На какую-то долю секунды она почувствовала тень испуга, словно бы вместо случайных прохожих ожидала увидеть кого-то другого. Кого-то жуткого, пугающего до дрожи, которого нужно опасаться…

Тряхнув головой, отгоняя влезшие в голову неприятные образы, Лори машинально потянулась рукой к висящей на шее цепочке, замечая, что на ней не болтается кольцо. Еще успев даже подумать о том, что украшение могло потеряться, женщина обратила внимание на свою руку – изящная вещица была там, где ей и положено было быть – на безымянном пальце, как символ замужества. Но ведь… разве она не снимала его? Лори четко помнила, как повесила кольцо на цепочку, почти сразу после того, как… Рик умер.

Оперевшись рукой на стену, чтобы не упасть от осознания столь трагичной новости, Лори сделала несколько глубоких вдохов, чтобы заставить себя успокоиться. Ее муж в больнице, это факт. Но он жив, и это тоже правда. Тогда откуда взялась эта мысль, что Рик мертв? Причем это не просто мысль, это словно воспоминание, темное и пугающее, которое вырвалось из какой-то другой жизни. Слишком реальной, чтобы быть выдумкой. И в тоже время слишком странной и запутанной, чтобы быть реальностью.

В той альтернативной версии привычной жизни все было совсем по-другому. Цепляясь за тонкие ниточки подсознания, Лори вытягивала из недр памяти все новые и новые подробности, о которых тут же безрезультатно пыталась забыть. Проведя рукой по совершенно плоскому животу, она почувствовала, как в уголках глаз собираются слезы – в какой момент она успела запутать все вокруг настолько, чтобы умереть потом в темном грязном коридоре, рожая ребенка, который никогда не узнал бы, кто его настоящий отец? И не потому, что кругом творилось сплошное безумие, а из-за Лори, которая сама не могла дать ответа на этот вопрос.