- Ты еще начни в круги на полях присматриваться и в НЛО верить, - сам себе сказал Шейн, наливая кофе. Впереди его явно ждал долгий день, в котором точно не было места ни ходячим мертвецам, ни мыслям о детях, и уж тем более, никаким убийствам, пусть даже ради спасения кого-то другого. Отчаянные крики толстяка с фермы все еще отдавались эхом в голове.

Гленн

Открыв глаза, Гленн первым делом подумал о том, что пора уже выбросить все эти диски с дурацкими компьютерными играми и перестать пить на ночь столько кофе. Парня до сих пор трясло от увиденного кошмарного сна, где он, умудрившись подцепить довольно-таки опасную болячку, бросился в самую гущу боя с настоящими зомби. По крайней мере, они такими казались. В странном сне угроза, исходящая от живых мертвецов, была настолько реальной, что Гленн, даже проснувшись, не мог унять бешеное сердцебиение. Издающие гортанные звуки монстры, кажется, до сих пор пытались дотянуться до своей потенциальной жертвы.

Зазвонивший будильник заставил парня вздрогнуть и отвлечься от кровожадных картинок и мыслей. Звонкая трель была чересчур громкой и непривычной, хотя парень слышал ее каждое утро на протяжении многих месяцев. И он слышал ее буквально… Давно. Почему-то вспомнилось, что вместо будильника по утрам Гленна будил ненавязчивый женский голос, такой приятный, такой родной. И тонкие пальцы скользили по щеке к шее, ласково касаясь кожи и вызывая, тем самым, улыбку.

Машинально проведя рукой по щеке, Гленн выключил, наконец, заливающийся трелью будильник, и встал. Очевидно же, что та прекрасная девушка, которая так сладко спала рядом и чей голос он с наслаждением слушал каждое утро, была всего лишь сном. Долгим, растянувшимся больше, чем на год, сном. Но если так, то почему все эти образы и люди, которые там были, казались настолько живыми? О каждом Гленн мог многое рассказать, и много кого смело мог назвать своим другом. Только вот существуют ли все эти люди?

Несколько минут разглядывать электрический чайник, пытаясь вспомнить, как он работает - Гленн решил, что это первый симптом его болезни. Необычной и необъяснимой, можно даже сказать, призрачной болезни. И почему все вокруг кажется таким непривычным? Даже в окно парень выглядывал с опаской, а уж при виде компьютера почувствовал неописуемый восторг. Вроде бы самые обычные вещи вызывали внутри целую бурю эмоций, которую трудно было контролировать. А слабую мысль о том, что надо собираться на работу, загнать в дальний угол было проще простого.

Еще не до конца понимая, что делает, Гленн отыскал подробную карту штата и близлежащих поселений. Пальцем скользя по монитору, очерчивая извилистые дороги, по которым во сне передвигался с места на место вместе с другими людьми, парень с удивлением замечал, что все сходится. Даже дорога, ведущая в лес к озеру рядом с Атлантой была на самом деле. Ссылаясь на то, что мог и раньше видеть эти пути, Гленн двигался по карте дальше, вспоминая, как они добирались до одинокой фермы. И с каким-то трепетом в душе замечая, наконец, крошечную точку в том самом месте, где встретил когда-то свою жену.

Уставившись на точку, Гленн просидел в одной позе почти полчаса, мысленно перебирая эпизоды из сна и пытаясь хоть как-то связать их с реальной жизнью. А что, если сейчас он все еще спит? Что, если зомби апокалипсис был на самом деле и продолжается до сих пор, а Гленн получил какую-нибудь травму и находится без сознания? Или и вовсе умер? А та девушка, Мэгги? Жива ли она? И если да, то где она сейчас?

========== Кэрол. Андреа. Лори. Эми. ==========

Кэрол

Было так непривычно снова смотреть на Эда - уже успевший с утра пораньше выпить, о чем говорили его раскрасневшиеся щеки и блеск в суженных от раздражения и злобы глазах, мужчина внушал одновременно отвращение и страх, ставший привычным за долгие годы брака. Кэрол исподтишка приглядывалась к мужу, словно бы заставляя себя поверить, что этот человек, которого в том странном сне укусил ходячий, и про которого она совсем перестала думать, сидит сейчас здесь, на их общей кухне, живой и невредимый. Хмурится, то и дело потирая руки, и задумчивым взглядом смотрит куда-то в пол. Кэрол молча поставила на стол тарелки с омлетом, прервав тем самым размышления Эда.

- Где София? - тут же спросил мужчина, заставляя женщину вздрогнуть. Этот грубый голос, казалось, звучал из прошлого - мрачного, полного томительного ожидания и смирения с тем, что жизнь вовсе не такая радостная, как принято думать. Этот приказной тон заставлял подчиняться даже против своей воли, потому что за любую попытку возмутиться, пусть и слабую, следует боль. А этот взгляд темных глаз исподлобья, пронизывающий до самых костей, обжигающий кожу, - заставляет отметать прочь те картинки из сна, в которых она, Кэрол, могла быть независимой и сильной.

- София! Завтрак! - продолжал звать дочь Эд, наверняка даже не догадываясь, о чем в это время думает его жена. У мужчины порой были какие-то странные понятия о семейной жизни - он мог бить жену безо всякой причины, подолгу сидеть дома без работы, но считал, что завтракать все они должны непременно вместе.

Когда-то Кэрол любила завтраки с Эдом - Пелетье был очень изобретательным в плане выбора блюд и довольно вкусно готовил. Улыбался, подмигивая наблюдающей за ним Кэрол, шутливо хвастался своими кулинарными талантами и никогда не возмущался, если женщина норовила стащить из его тарелки кусок повкуснее. Сейчас же сидящий напротив нее мужчина не имел ничего общего с тем человеком, в которого когда-то влюбилась Кэрол. И уж точно не был похож на того вечно лохматого, одетого в кожаную жилетку и рваные джинсы охотника из сна.

Эд вновь стал недовольно ворчать, как только сонная София спустилась завтракать. Помимо него никто больше за столом не разговаривал, опасаясь навлечь на себя гнев главы семьи. Кэрол украдкой наблюдала за дочкой, сдерживая себя от того, чтобы вновь крепко ее обнять, прижать к себе и повторять, что никогда ее не оставит. Это было бы, как минимум, странно, учитывая то, что никакого зомби апокалипсиса нет, и не было. А, следовательно, София никогда не умирала где-то вдалеке, совсем одна, такая маленькая и хрупкая. От этого на душе становилось тепло. Правда, от мысли о том, что и Эд всегда оставался рядом, веяло холодом.

Мужчина с завтраком закончил первый. Со звоном положив вилку на тарелку, он вытер губы тыльной стороной ладони, взял чашку с уже остывшим кофе и вышел из кухни, бросив напоследок, чтобы Кэрол помыла посуду. Как будто без его напоминаний женщина могла оставить грязные тарелки на столе и заняться чем-нибудь поинтереснее. София, как только отец ушел, повернула к матери свое усыпанное веснушками лицо, и почти шепотом произнесла:

- Мне сегодня приснился страшный сон.

Андреа

- Конечно, милая. Я обязательно приеду на твой день рождения.

Закончив телефонный разговор с сестрой, Андреа нехотя положила трубку на место, все еще не в силах поверить, что увиденный ею кошмар был всего лишь сном. Слишком реалистичным, запутанным и болезненным, слишком неправильным и безрассудным, показывающим жизнь женщины с какой-то другой, неправильной стороны. Сколько глупостей она совершила, сколько всего не успела сказать. Не замечала, не слушала, опускала руки и не задумывалась о чем-то действительно важном. Не смогла уберечь сестру, не успела спасти – не хватило ни времени, ни знания. Доверилась не тому человеку, не послушалась подругу, – а была ли эта подруга на самом деле? – и в итоге просто… умерла. Пустила себе пулю в голову, чтобы не превратиться в живого мертвеца, питающегося человеческой плотью.

Вздрогнув от мысли о том, что могла сама стать ходячим, Андреа бросила взгляд на стопку лежащих на рабочем столе документов, с которым собиралась разбираться сегодня, а потом отвернулась к окну. Странный сон никак не желал выходить из головы, и потому, едва только встав с кровати, женщина тут же позвонила свой сестре, Эми. Та спросонья не понимала ни слова из сбивчивой речи Андреа, которая принялась расспрашивать девушку, в порядке ли та. Быть может, этот сон был каким-то предупреждением? Знаком, что надо готовиться к худшему? Может, с Эми наяву что-нибудь случиться? Боль от потери сестры была настолько ощутимой, что, казалось, Андреа уже испытывала такое чувство в настоящей жизни. И это ей совсем не нравилось.