Так я первый раз дала знать о своем существовании. Правда, меня ты тогда так и не увидел. Да и не мог бы, думаю. Но, главное, что я видела тебя, твое лицо, твой взгляд. Остальное же не имело большого значения.
Ты стал чаще курить. Дымные кольца улетали под местами пожелтевший потолок. Кажется, ты и сам понимал, что что-то сдвинулось с мертвой точки, начало меняться. Будто бы когда-то застывший мир вновь пришел в движение, наконец, обратив внимание на то, что планета под странным именем – Земля – не стоит на месте.
Я сидела на краешке стола, когда ты в очередной раз коротал время на кухне. Непричесанный, в линялых джинсах, местами потертых, и мятой, но безукоризненно-белоснежной рубашке, небрежно наброшенной на голые плечи, ты выглядел безмерно уставшим, но будто бы почти живым. Никогда раньше твоя душа не была настолько открыта миру, как сегодня. Я почти жалела, что некому этого увидеть, некому тебя понять. Но с другой стороны было даже немного эгоистично радостно от того, что все это принадлежит лишь мне. И что только я могу быть так близко.
- Где ты?
Ты позволил серому пеплу рухнуть на вытянутую ладонь. Обожгло пальцы, твои прекрасные хирургические кисти, однако ты даже не шевельнулся, смотря на чуть прижженную кожу. Я хотела протянуть руку, дотронуться, но вдруг поняла, что боюсь. Мне было страшно. Страшно, что ты действительно сможешь это почувствовать, что испугаешься, отдернешь руку, будешь, сжимая кулаки, смотреть в пустоту и не видеть меня. Действительно страшно.
- Я знаю, ты здесь. Точно знаю.
Пронзительный стальной взгляд, мягкий и глубокий, засасывающий в самые потаенные глубины души.
- Дай мне посмотреть на тебя.
Я не знаю, почему, но потянулась вперед. Наверное, мне было интересно, что будет дальше, как все повернется. Но ты вдруг усмехнулся одним уголком губ, рассмеялся странным, пугающим смехом, криком, ревом раненого зверя. Запрокинул голову назад, прикрывая глаза рукой.
- Дура-ак! Полный дурак…
Резко затушил сигарету.
- Пожалуй, нужно позвонить Анне. Иначе я действительно сойду с ума.
Ты вышел из комнаты, рыская по карманам в поисках заветного агрегата. Мне оставалось лишь сжаться жалким комочком, подтянув ноги к груди. Ведь сама не смогла дотронуться, так чего хотеть? Может, не врать хоть самой себе?
Анна была, пожалуй, единственным человеком, которого ты подпускал близко. Не настолько, чтобы верить, но настолько, чтобы доверять, а для тебя это уже много. Наверное, она интуитивно понимала это и не просила большего. Вы вряд ли смогли бы стать любовниками или того более - супружеской парой, однако это не мешало вам быть ближе многих, расписанных по правилам.
Когда Анна приходила к тебе, терпкий аромат кофе растекался по квартире сливочным пудингом, она любила сладкое и кофе. Больше всего она любила именно твой кофе. Ты варил его редко, лишь тогда, когда приглашал ее к себе, да и, фактически, только для нее. Это привилегированное право Анна заслужила многолетней дружбой и умением держать язык за зубами, за что ей прощалось многое. Наверное, даже слишком многое, но я не имею права судить об этом. Я всегда ей завидовала. Ведь она могла пить прекрасный черный кофе с легким ореховым привкусом, а я могла лишь чувствовать его аромат. И она могла говорить с тобой, улыбаться, а я могла быть лишь немым собеседником, чутко внимающим, но совершенно не имеющим возможности выказать свое расположение. Это довольно обидно, однако приходится с этим мириться. И я мирилась, устраиваясь на чуть раскачивающейся люстре и наблюдая за вами с высоты.
- Меланхолишь? – улыбаясь, спрашивала она, облокачиваясь на стол и чуть подаваясь вперед, - и давно?
Ты пожимал плечами, наверное, сам не до конца понимая, зачем позвал ее, пристально всматриваясь в кофейную гущу и стараясь избавиться от навязчиво-докучливых мыслей.
- Проветрился бы. Когда последний раз отдыхал?
Получая в очередной раз ровно такой же безмолвный ответ, она лишь беззвучно вздыхала, покачивая кудрявой головой. Наконец, спросила:
- Хочешь, я останусь на ночь?
Ты удивленно вскинул брови, смотря открыто и прямо. Я многое бы отдала за то, чтобы ты также смотрел на меня.
- Понятно, тогда допью и пойду, - она отсалютовала кружкой, и на секунду мне показалось, что в твоих глазах мелькнула тень разочарования. Возможно, сегодня тебе действительно не хотелось оставаться одному. Но ты промолчал.
- Это сон?
Ты приподнялся на локтях, смотря прямо на меня. Я покачала головой, опуская взор долу.
- Это ты написала мне?
Медленный кивок. Внутри будто сжалось, холодом пробежалось по подушечкам пальцев, стекая дрожью к запястьям.
- Я схожу с ума?
Быстрый взгляд. Почему-то я не могла смотреть на тебя открыто, прямо. Словно огромное чувство вины, не хотящее отпускать. За что я чувствовала себя виноватой? Не знаю. Ведь я не сделала тебе ничего. Ровным счетом ничего, ни хорошего ни плохого. Однако чувство причастности не исчезало, а лишь усиливалось. И, возможно, это было бы радостно, если бы не было так страшно.
Качнуть головой из стороны в сторону. Нет, ты не сумасшедший. Но почему сейчас ты видишь меня? Возможно, грань между сном и явью стала настолько хрупка в твоем сознании, что тонкая материя, вроде меня, смогла быть увидена тобой. Возможно. Казалось, я ни в чем не могла быть уверена.
- Понятно…
Ты приложил руки ко лбу, будто не зная, что еще сказать. Я понимала тебя, наверное, как никто другой. Однако не могла ничем помочь, разве что своим уходом, но уходить не хотелось.
- Кто ты… Почему здесь?
Серо-стальной взгляд коснулся моих запястий. Я сама не могла видеть их, так как же ты мог настолько пристально, что мне хотелось сжаться в комок, осматривать меня?
Вздохнуть, набираясь сил, чтобы сказать… Но промолчать.
- Если я схожу с ума, то я, по крайней мере, хотел бы знать, как зовут мою галлюцинацию.
Ты вопросительно поднял брови, уголок губ искривился в улыбке-усмешке. Как ты можешь говорить так спокойно, размеренно, тем холодно-безразличным тоном, который я так привыкла слышать в твоих интонациях? Неужели тебя действительно не волнует ничего, абсолютно ничего? Бред… Ты запутал меня, совершенно запутал.
Кажется, ты и сам постепенно начинал терять самообладание. Запустив пальцы в пепельные пряди, закусил губу, шумно вздохнув, словно успокаивая себя.
- Верно. Что же я? Если ты моя галлюцинация, то именно я и должен придумать тебе имя, - ты подобрался, - это ответственно, знаешь. Поэтому пока что я буду называть тебя просто – призрак. Пока не придумаю имя.
Я пожала плечами, покидая подоконник и подходя к тебе. Ты непроизвольно качнулся назад, словно я была прокаженной. Что ж, тебя сложно в этом винить. Однако и взял себя в руки ты довольно быстро, лицо приняло безразлично-пустое выражение. Наверное, именно таким тебя знают все окружающие.
Кончиками пальцев коснуться твоей руки.
- Покалывает… Теплом, - твой взгляд прояснился. Кажется, ты, наконец, осознал, что в действительности происходит.
Резко отдернуть руку, развернуться, подходя к двери. Если я уйду через окно, это еще больше напугает тебя. А пугать тебя я хотела меньше всего.
И когда я уже вышла на кухню, чтобы покинуть твой дом именно оттуда, твой нервно-приглушенный смех эхом донес до меня мое полное “обозначение”.
- Призрак… Мой личный призрак. А что? Звучит!
Твой личный призрак. Люди-люди. Как же вы любите давать имена всему, что вам только стоит увидеть…
Твоя голова лежала на моих коленях. Ты крепко спал. Сегодня ночью тебе опять снились кошмары. Они жуткими воронами расправляли крылья, мешая забыться. Ты морщил лоб, иногда качал головой и плотно сжимал тонкие губы.
Легкими прикосновениями массировать твои виски, шепча слова успокоения, отгоняя ворон, чтобы тебе приснился новый, другой, хороший сон. Твоя ладонь медленно опустилась на мое запястье, я с удивлением поняла, что ощущаю ее тяжесть, будто в бреду прошептал: “Ты ведь не покинешь меня”.
