Лина поднялась из-за стола следом, сегодня кусок в горло не лез, молча убрала за собой, подхватила протянутую тарелку Леона. Энви брякнул стаканами друг о друга, составив их в раковину. Джеймс еще сидел за столом, охотница прошла мимо и легко похлопала его по плечу.
— Я готовила, ты помоешь, — проронила она и, не дождавшись ответа, ушла. Оборотню было не привыкать, а ей очень хотелось побыть одной.
На телефоне высветилась пара пропущенных, Лина медленно сосчитала про себя до десяти и позвонила матери, привычно осведомилась, как у той здоровье, и пообещала навестить в следующем месяце сразу после того, как тренировочный лагерь закончится. «Или как кончусь я», — подумалось хмуро на периферии сознания. Охотница отложила мобильный и обхватила себя за плечи, растерев их. До времени традиционного чаепития Джоша еще далеко, так что можно позаниматься, упражнения всегда благостно влияли на общее состояние и отгоняли дурные мысли, оставляя в голове только простой счет. Раз-два, поднимаешь туловище, касаясь локтями колен, три-четыре, отжимаешься, доставая грудью пол — все легко и просто, понятно, нет никаких вопросов. Если бы также было в жизни!
Закончив, Лина занялась чисткой кинжалов, после немного почитала книгу, честно умыкнутую из кабинета Джоша, на пожелтевших страницах рассказывалось о вампирских кланах, такому в Академии не учили. Патрик читал лекции о гулях и стригоях, говорил о разнице между ними и том, как их нужно убивать, но о мороях не упоминал, словно сама тема великих кланов была под запретом, пару раз сообщил лишь, что связываться с ними не нужно, тогда и они не будут связываться с охотниками. Но сейчас Лину зажевали жернова судьбы вместе с высшими вампирами, и ей хотелось знать больше о ее пленителях. Так, например, благодаря книге она выяснила, что кланов вампиров всего семь и что как минимум представителей трех из них она уже встретила. Первым был Дагер, королевский род, их символом являлся ирис; вторым — Ксен, правая рука, их цветок — мак, а третий — Грэй, их герб украшала лилия. Ксен и Грэй были ближайшими сторонниками короля, и, скорее всего, именно поэтому Кристоф и Леон так пеклись о Джоше, это повиновение объяснялось их кровью. Кровь для вампиров значила если не все, то многое. К какому клану принадлежал Энви Лина могла только гадать, можно было спросить у вампира при удобном случае, но не факт, что он стал бы отвечать, никогда не угадаешь, что у кровососов на уме, особенно у таких странных, как он.
Охотница оставила закладку на главе о Ксенах и вновь пробежала взглядом листок с короткими правилами. Интересно, что будет, если их нарушить на тесте? И что произойдет, узнай вампиры о том, что Джош испробовал крови? Пожалуй, ничего хорошего.
Лина вздохнула, слезла с постели и направилась вниз, чтобы сделать чай для одного крайне педантичного вампира к которому, что уж тут скрывать, неровно дышала. Если совладать с чувствами не выходило, по крайней мере, стоило держать их в узде, а это подразумевало честность в первую очередь перед собой, хотя бы это она могла. Или ей очень хотелось так думать.
Джош читал древний фолиант, чернильное перо порхало над гербовой бумагой, делая пометки и записи. Лина осторожно опустила поднос с сервизом на стол, замерла в нерешительности, посмотрев на своего мучителя: раньше она его ненавидела, как вышло, что за такое короткое время ее отношение кардинально изменилось? Магия, не иначе. Охотница тяжело вздохнула и без разрешения села на кушетку, сложив ладони на коленях и продолжив изучать жадным взглядом Джоша. Когда светлые волосы начинали мешаться, перекрывая обзор, он смахивал их в сторону небрежным движением, пальцы пробегали по мраморной коже. «Что за бред, почему я не могу глаз от него оторвать?» Лине и хотелось бы уйти, да ноги не слушались, а сердце билось предательски громко и быстро, разгоняя кровь. Морой находился очень близко и одновременно невероятно далеко, казалось, коснись его рукой — он все равно останется словно на другом краю вселенной. Если бы все сложилось по-другому, если бы они встретились не в таком положении, он не был бы вампиром, а она не стала бы жертвой обстоятельств, как бы тогда сложилась их судьба? Охотница не могла выбросить из головы этот вопрос, на него хотелось знать ответ.
— Если вы продолжите так смотреть на меня, боюсь, я поддамся эмоциям.
Джош отложил перо, фаланги пальцев скользнули вдоль прямого носа, мягко и устало потерев. Вампир поднял взгляд на Лину, а она замерла, пытаясь осмыслить сказанное. «Поддастся эмоциям? Это значит…» Она боялась подумать и хотела поверить. С другой стороны, зачем ему врать? Лина не могла отвести взора от ярко-синих чистых глаз, обрамленных светлыми ресницами. Накрыла теплая нежность и желание обнять вампира, сказать, что все будет хорошо, поцеловать… Охотница спрятала лицо в ладонях. Ей не было знакомо новое чувство, поселившееся внутри, это и есть влюбленность? Оно напоминало дикую одержимость, от которой не было спасения. Лине совершенно не нравилось терять разум, растекаться податливой лужицей нежности, будто осчастливленный присутствием хозяина щенок. Ей это не подходило, совсем не в ее стиле, за все время обучения в Академии никогда она не испытывала ничего подобного, и, если знакомые делились влюбленностями, она насмешливо морщила нос. Уж она-то никогда не попадется на эту удочку, да и они, наверное, привирают, разве может с неясной силой тянуть к другому человеку?.. Оказалось, может, и даже не к человеку. Это было самым страшным.
— Тогда… Ты тогда умер?
Джош склонил голову к плечу, потупил взор.
— Не совсем. Вам объясняли, должно быть, что все не так просто, как у людей. Мое тело, безусловно, перестало подчиняться моей воли, потому пришлось прибегнуть к крайним мерам. Я сожалею, что нам пришлось привлечь вас к столь неприятной процедуре, но другого выхода не оставалось. Ваша кровь отравила меня, и лишь она одна могла вернуть меня из Страны без Возврата.
— Значит, мы были там?
— Да… В теории. Видите ли, у меня не осталось воспоминаний, у тех, кто покидает ее, память стирается, даже если это сильные души вроде моей.
— Но почему я помню?
По плечам пробежал холодок, Лина обхватила себя руками, съежившись на краю кушетки. Ей не нравилась напускная мистика и то, что нельзя было рационально объяснить простые вещи.
— Вы иной случай. Вы были живы, когда преступили черту. Расскажите, что вы помните.
Джош встал, подошел, присел рядом, его ладонь ободряюще накрыла сцепленные до побелевших костяшек в замок пальцы Лины. Дрожь немного унялась.
— Я попала в сад. Он был большой, красивый и кругом было множество цветов. Я искала тебя, нашла у дальней калитки, ты читал книгу про одинокого бога. Я пыталась заговорить с тобой, но ты не слышал меня, а издалека раздавался топот. Тогда я схватила твою руку, и мы побежали. Бежали быстрее ветра, а тьма почти наступала на пятки, но я успела распахнуть калитку, и мы выбежали наружу… Потом я проснулась.
Теплые руки привлекли к себе на грудь, Лина почувствовала, что еще чуть-чуть — и разрыдается, поэтому замолчала. Ее пугало то, какой она становилась чувствительной рядом с ним, будто бы совсем другой человек, она начинала ощущать себя слабой, и ей это не нравилось, совсем не в ее духе. Она всегда была лучшей среди учеников, отлично закрывала все нормативы и безропотно выполняла требования. Но сейчас все шло наперекосяк. Если раньше она с этим мирилась, думала, что пусть даже умрет, но с честью, то теперь охотница перестала что-либо понимать; она теряла себя, то, кем была, и так не должно было продолжаться дальше.
— Я… — глухо начала она, а после из последних сил вложила в дрогнувший голос уверенности. — Кажется, я в тебя влюбилась.
— Вот как.
«Какой же ты мудак». Лина закусила губу, крепче вцепившись в мягкую ткань рубашки. Лучше и не придумаешь, что еще можно ответить на признание в любви, действительно? «Точно, я же для него страшная, для них все люди страшные». Охотница раздраженно подняла голову, посмотрев кровососу прямо в глаза. Она хотела высказать ему все, что думает о нем, но так и замерла, утонув в синеве ярких глаз. Джош улыбался. От этого стало и горько и смешно.
