Целовать, целовать, бесконечно и неостановимо целовать, выпивать, чувствуя и видя, как щёки горят утреннею кроткой трезвонностью: пурпуровою, синею — как небо, оставшееся над головой, разливает яблоневый сочный аромат, терпкость жёлудёвого падуба, густой и жаркий запах коричного кофе, горького шоколада оцелованных поутру ресниц, сливочного привкуса губной ванили, строптивой беличьей побежки дикой лаванды и садового ландыша.

Небо бесится, небо рыдает и смеётся над ними, где-то звенят золотом прощающихся тринадцатых колоколов сёстры-капеллы, где-то на далёком матовом окне загораются и потухают жёлтые восковые свечи — если уходишь по-настоящему, если никогда уже больше не вернёшься, если никогда отныне и вовек не обернёшься, значит, они больше не нужны тебе, значит, скорми их ветру, значит, забудь, отпусти и просто…

Просто…

Уходи.

Поль всё целует его, жмётся к нему, нашёптывает на ускользающее из-под губ ухо, пока слов совсем не остаётся, пока не шевелящийся язык не становится только помехой, пока веки не смежаются между севером и востоком, пока в ладонях не остаются одни лотосы, а над головой — тонкие фанерные планеры Льюиса и Кардинала, пока бумажный пилот не поворачивает штурвал на запад, пока звёзды не смешиваются с пламенем взлётов и падений, пока брусничный бархат мокрой колыбели не принимает их двоих, и рыжий с проседью шут, наконец, не прекращает плакать навзрыд у ног не такой уж и пустой постели.

Потом проходят сменяющие друг друга вечности, потом прекращают быть нужными часы, потом белые борзые с фонарным шелестом в глазах подходят близко-близко к осыпающемуся землёй краю, опускают острые головы, прикусывают зубами протянутые руки, помогая рыжему шуту с седой копной и тощенькому бледному мальчишке, покинувшему свой белый гробик, ступить босыми стопами на обледенелую траву, подрагивающую в удивлённой колыбельной под поступью вновь затянувшегося дождя.

Борзые ластятся вытянутыми мордами к бёдрам и животам, пальцы чешут их за ушами, переплетаются, смыкаются вместе, глаза встречаются с глазами, на губах распускаются неуверенные, робкие, бересклетовым побегом по буланому полотну, улыбки, собачьи лапы и человеческие ноги сходятся в одну проторенную тропу, уходящую, наконец, за звон отворившихся ворот в царстве белого бездумного абсолюта, и над церквушкой с её куполами, над матовыми тёмными оконцами, над заснувшим за книгой священником в чёрно-белой ризе, над сонным молчаливым городом, потерявшим ещё одну пару выращенных кем-то и для чего-то сорванных цветов, просто — вот так это всегда и бывает, радость моя, вот так и заканчиваются однажды все грустные сказки — поднимается солнце…

Одетое в наряды из драного шёлка кроваво-красное бессмертное солнце.

Комментарий к

**Костница** — ящик, урна, колодец, место или же здание для хранения скелетированных останков.

**Хоругвь** — принадлежность церковного украшения; укреплённое на древке полотнище с изображением святых.

**Ятрышник** — орхидейное растение, применяющееся в изготовлении некоторых лекарственных препаратов.

**Лауданум** — опиумная настойка на спирту.

**Кийт** — так же известный как Кийт-со-Свечой, Джеки-Огонёк — фейри, бродячий болотный огонёк из английской мифологии.

**Зиг** — руна в форме **ᛋ**, так же зовётся Совуло, Сигил, Сиг. Это руна Победы, Солнца, она наделяет силой и волей к победе, заставляет врагов в страхе бежать, охраняет в битве. Известна и тем, что активно использовалась в немецкой фашистской символике.

**Somnus rationis. Monstra generat** — «сон разума порождает чудовищ».

**Титулус** — здесь имеется в виду верхняя горизонтальная перекладина на кресте/распятии.

**Фурлонг** — британская и американская единица измерения расстояния. Один фурлонг равен 201,168 метров.