Литмир - Электронная Библиотека

– Превосходно, Аарон, – Луций картинно хлопнул несколько раз в ладоши. – Почему ты не пошёл по военному ведомству? Из тебя вышел бы неплохой стратег. А может, тебе податься в Тайную службу?

– Золото всегда привлекало меня больше стали, – улыбнулся казначей. – Пожалуй, теперь нам стоит обсудить детали?

Дальнейшее Шакнир просмотрел бегло – подробности устранения неизвестного ему учёного мужа из Тенгирии были не слишком интересны. Главное было получено – доказательства. Так часто бывало с Заказами, где необходимо устранить несколько человек, связанных одним грехом – достаточно было найти или получить свидетельства против одного, убить его, а после из памяти вытащить всё, что могло доказывать вину остальных. И то, что сейчас речь шла о Руке Императора, пяти самых могущественных в Империи людях после самого Ронана II Килкита, дела не меняло. Шакнир наконец облегчённо лёг на кровать и провалился в сон.

Клод Морель, крупный, сильный, жилистый, стоял напротив него, шумно дыша. Он уже пытался провести несколько захватов, но каждый раз Шакнир изворачивался, будучи более гибким и ловким. Широкое бревно, на котором крепко стояли поединщки, нещадно раскачивалось на металлических цепях над ямой, а вдоль её края, заложив руки за спину, расхаживал Смирт Глазастик, пожилой наставник по безоружному бою – достаточно, впрочем, крепкий для того, чтобы скинуть вниз с бревна любого из своих учеников.

– Клод, что ты дышишь, как толстяк-писарь, поднявшийся на собственное крыльцо! – голос Смирта был неприятным, визгливым, зато с лёгкостью перекрывал любой шум. – Дыхание восстанови! Шакнир, а ты чего осклабился? Или ещё побольше бревно качнуть, а? Начали, дохлики! Думаете, я тут с вами вечно буду торчать?

Клод, будто только этого и ждал, бросился вперёд. Ему никогда не хватало ловкости и подвижности, однако на бревне было мало пространства для манёвра – и здесь у сильный противник имел определённое преимущество. Шакнир сделал несколько быстрых шагов назад, оказался на краю, увидел, как Клод, не мудрствуя, выставил плечо, порываясь одним мощным ударом выбить Шакнира подальше… И едва успел затормозить на краю. Шакниру некуда было деться, кроме как упасть вниз, Клод завертел головой, ничего не понимая, посмотрел вверх, и оттуда, с цепей, на которых было подвешено бревно, на него обрушился Шакнир. Такой приём никогда не обговаривался – но и не запрещался. И Шакнир использовал свой шанс, взмыл туда, улучив момент, когда Клод наклонил голову, и атаковал сверху.

Морель ещё летел в яму, правильно сгруппировавшись, чтобы приземлиться мягко, а Шакнир уже высоко поднял голову – это был первый раз, когда ему удалось победить Клода на бревне. Его распирало от гордости – и увидевший это Смирт тоже улыбнулся:

– Выдумщик, мать твою. Сообразил же, а! – и сильной своей рукой качнул бревно так, что Шакнир не удержал равновесие и полетел вниз. – Чтобы, мать твою, сбить спесь. Ещё с бревна не слез, а уже нос задрал.

Шакнир летел очень долго – уже на пару секунд больше, чем должен был. Он посмотрел вниз, и внизу была тьма. Но не мёртвая, непроглядная, а живая, будто дышащая. Когда она ещё немного приблизилась, Шакнир понял, что тьма эта – мириады насекомых: жуков, тараканов, гусениц, червей, опарышей. Они копошились, шевелили усиками, ползали, трепетали крылышками. Ещё в полёте содрогнувшись от омерзения, Шакнир сгруппировался, прикрыл лицо руками и в такой позе вошёл в шевелящуюся массу, моментально почувствовав на коже – он почему-то оказался голым – прикосновения тысяч маленьких лапок.

Убийца вскочил с кровати, подхватив кинжалы. Но комната была пуста. Это был просто кошмарный сон – хотя начался он реальным эпизодом из его долгого и преимущественно скучного обучения. Но насекомые… Что-то говорила их старая ведьма Бригит по поводу насекомых во сне, но Шакнир никак не мог вспомнить, что именно. Махнув рукой на кошмар, он оделся и спустился в обеденный зал – судя по ощущениям, проспал он не меньше четырёх часов, и изрядно проголодался.

На обед подавали рыбную похлёбку. Шакнир поморщился – рыбу он не любил – и взял только отварные овощи и солёный сыр. Купив припасы в дорогу и прозрачно намекнув, что вскоре найдёт сокровища и разбогатеет, непременно вернувшись за миловидной разносчицей, он отправился в путь. Девушка только усмехнулась – таких хвастунов в Фиаланте было видимо-невидимо в любое время года, и каждый был уверен, что уж он-то точно раскроет страшные тайны древних курганов.

В действительности, конечно, задерживаться в Фиаланте убийце нужды не было – он рассчитывал добраться до Талеро, небольшого посёлка, стоящего в том месте, где Эленвильский лес примыкал почти вплотную к тракту. Поэтому, пришпоривая лошадь и обгоняя медлительные повозки, Шакнир двинулся в путь, оставляя за собой столбы пыли.

Тракт был на удивление малолюден. Крестьяне не спешили продавать плоды своего труда, торговцы не сновали из города в город, искатели приключений и богатств, которыми кишел Фиалант, там и остались. Люди, не имеющие почти никаких сведений, кроме невнятных слухов и сплетен, чувствовали надвигающуюся бурю и предпочитали отсиживаться по домам, чтобы она не застала их в дороге.

К вечеру это произошло с Шакниром – правда, в буквальном смысле. Небо потемнело, и на землю обрушились плотные дождевые струи. Шакнир свернул с тракта и укрылся в небольшом лесочке, наскоро соорудив укрытие из веток. Глядя в бушующую стихию, слушая испуганное фырканье привязанной рядом лошади, Шакнир думал о том, что это хорошая метафора его нынешней жизни – он неожиданно для себя попал в гущу событий, от которых зависят судьбы сотен тысяч подданных Империи. И если раньше награда перевешивала всё, то теперь убийца не знал, по силам ли ему этот Заказ. Он всегда верил в себя, но порой в такие моменты, оставаясь будто один в огромном мире, сомнения точили его душу. Каждый выбор привёл его к этой точке, но кто знает, сколько более приятных дорог он миновал за свою жизнь?

Буря прошла так же внезапно, как и началась – пронеслась дальше, влекомая шквальными порывами ветра. Дождь прибил пыль и взбодрил зелень, придав ей даже какую-то весеннюю свежесть и яркость. Убийца отвязал лошадь, успокоил её и двинулся дальше. Ещё час-полтора, до темноты, он мог ехать, а потом следовало где-то заночевать. Поодаль от тракта виднелись деревни и сёла, некоторые даже богатые, окружённые деревянными стенами, но Шакнир не захотел ночевать рядом с людьми. Он легко сходился хоть с крестьянами, хоть с благородными мессирами, но наедине с собой убийца чувствовал себя лучше всего.

Когда стало настолько темно, что слабый свет Эрлиды и звёзд не развеивал мглу, а лошадь начала то и дело спотыкаться, убийца свернул с тракта и устроился на ночлег. Как любой Серый, в быту он был неприхотлив, и хорошо ощущал себя и на мягких перинах, и на голых камнях. Сейчас он выбрал небольшую естественную впадину – кажется, в какие-то незапамятные времена здесь было русло реки. Расседлал и привязал лошадь, разжёг небольшой костёр, согрел воды из ближайшего ручья и поужинал холодным копчёным окороком и подсохшим хлебом, запивая нехитрую трапезу кипятком. После, соорудив лежанку на хранящих тепло углях, Шакнир провалился в сон и благополучно проспал до рассвета. Без переживаний и сновидений.

Утро встретило Шакнира свежестью и прекрасной погодой. Доев на завтрак остатки ужина и тщательно уничтожив следы своего пребывания, убийца вывел застоявшуюся лошадь обратно на тракт, оседлал и продолжил путь. Вскоре по левую руку показалась громада Эленвильского леса, подступавшего всё ближе к тракту. Изменился даже воздух – стал более пахучим, насыщенным, напоенным многими ароматами огромного и благодатного леса. Увеличилось и количество стражников – разбойники любили скрываться в лесу и налетать на торговцев, что не могли позволить себе охрану, одиноких путников и крестьян. Поэтому почти на каждом крупном перекрёстке встречался скучающий дозор в форме местной, а то и имперской стражи. Впрочем, на всадника в сером дорожном балахоне и с минимальным количеством пожитков они не обращали совершенно никакого внимания.

18
{"b":"660277","o":1}