– Это было больше двух лет назад.

– Они сделали это не просто так. Если ты посмотришь на карту, то поймёшь, что им не нравится Империя, – волшебник махнул рукой, и на миг убийце показалось, что табачный дым приобретает очертания стран и континентов; впрочем, наваждение мгновенно пропало, стоило попытаться всмотреться чуть лучше. – Империя слишком большая. Слишком сильная. И хочет расширяться дальше… Но объединённых сил Горных и Лесных, даже если они отринут извечные свои распри, не хватит на то, чтобы заставить Империю Килкитов покориться. Поэтому Горные нашли способ пробудить и призвать на свою сторону Первых.

– Что? Первую расу? – от обилия новых знаний голова шла кругом. Шакниру казалось, что в странный этот предрассветный час дрожащие химеры далёкого прошлого вдруг обрели плоть и кровь.

– Именно, – серьёзно, без тени улыбки ответил Азат. – Десятки тысяч лет назад, когда не было ни людей, ни нелюдей, Первые ушли глубоко под землю, построив там прекрасные и удивительные города. Что побудило их покинуть поверхность планеты, думаю, не знает никто. Города разрослись, процветали, пришли в упадок, разрушились, и Первые, чтобы окончательно не погибнуть как вид, погрузились в долгий летаргический сон. Их могущественная магия позволяет им существовать в таком состоянии и поныне. Горные, которые также преуспели в познании земных недр, смогли добраться до Первых, разбудить некоторых из них и как-то привлечь на свою сторону – уговорами, силой, кто не знает? А даже один Первый есть мощь древних магических знаний.

– То есть ты, старик, хочешь сказать, что надвигается большая война? – покачал головой Шакнир. – Империи придётся противостоять не только клинкам и лукам нелюдей, но и древней магии?

– Император узнал об этом и принял единственно верное решение, – Азат сжал руку в кулак, морщинистое лицо его окаменело, – он начал ритуал снятия Печати с источника Оз. Только магия Стихий может быть соизмеримым ответом волшебству Первой расы; её разрушительная мощь даёт надежду на равные шансы в надвигающейся войне.

– И Рука Императора вдруг решили убить своего владыку, – протянул Шакнир. – Почему? Зачем предавать того, кто и так вознёс их к вершинам власти? После Императора и его семьи Рука – наиболее могущественные люди в государстве.

– Кто может знать мотивы предателя? – философски вопросил маг. – Золото? Ещё больше власти? Свой кусок земли, на котором ты сам можешь быть императором, королём, кем захочешь? Мне известно только, что не все в Руке имеют вес и влияние достаточное для того, чтобы сохранить свои привилегии в случае потрясений. Ронан II Килкит – намеренно или случайно – отбирал в ряды приближённых тех, кто без него мало что значит. Большой Совет роптал, в частности, узнав о назначении Луция Корнелия на пост Высокого Маршала; но Императору они перечить не посмели. Так что – как знать? – может, именно властью и были соблазнены эти свернувшие с верного пути люди. Как бы то ни было, сначала Рука пытались отговорить Императора распечатывать Источник Оз. Он своей позиции не изменил.

– Значит, ты, старик, хочешь, чтобы я убил Руку Императора, всех пятерых, а заодно и поспособствовал выживанию всей человеческой расы? – вопросительно поднял брови Шакнир.

– Именно, – кивнул волшебник, выпуская из носа две тугих дымных струи.

– Боюсь, даже твои деньги не смогут здесь помочь, – убийца вновь поднялся из-за стола, – я не тот человек, который тебе нужен.

– Боишься ответственности? Не ожидал, – усмехнулся Азат. – Сядь. Ты не подумал о том, что на эти деньги сможешь исполнить свою давнюю мечту и возродить клан. Как тебе такая мысль?

– Ты и это знаешь? – Шакнир устало прикрыл глаза. – Старик, не обманул ли ты меня? Не читаешь ли ты мысли?

– Я давно наблюдаю за тобой, убийца; ты мечешься, ищешь – сам не знаешь, что именно; стараешься поддерживать связь с теми, кто ещё остался, хотя почти все Серые – одиночки. Зачем тебе это нужно, если не для того, чтобы рано или поздно вновь собрать всех воедино? – маг помолчал; Шакнир не перебивал. – Ни к чему стыдиться своей мечты. И ты, как никто другой, достоин исполнить её – именно ты был претендентом на место Карающего. Ты его Кинжал – помнишь?

– Был ещё Меч Карающего, правая рука, если хочешь, – задумчиво ответил Шакнир, – мне всегда думалось, что он со временем должен стать новым главой клана.

– Меч? Клод Морель? Он был слишком горячим. И буйным.

– Он был искуснее меня в воинском деле, – парировал убийца.

– Уверен ли ты в этом? Ваш последний поединок состоялся больше пяти лет назад. Кроме того, он уступал тебе в хладнокровии. Он был Мечом – отважным, пламенным воином. А ты по праву занял место Кинжала – убийцы, действующего из тени; комбинатора; хитреца, если хочешь. Однако что говорить о прошлом – сейчас реальность такова, что шесть убийц слоняются по всей Моране, пытаясь найти себе новое применение.

– Шесть? Нас оставалось семеро, – Шакнир сам не заметил, как вновь оказался на стуле; точным движением ножа он отделил кусок пахучего сыра и теперь задумчиво жевал солоноватую мякоть.

– Тристан погиб полгода назад, – волшебник отхлебнул вина; несмотря на изрядное количество выпитого, ему будто было всё равно. – Взял Заказ и попал в засаду. Отважно дрался, но силы оказались совсем не равны, – Азат подмолчал и, не дождавшись ответа, продолжил: – С деньгами ты сможешь, если пожелаешь, собрать новый клан Серых. Пока все вы не погибли поодиночке.

–Чьи интересы ты представляешь? – убийца поднял голову и впился в мага колючими льдинками глаз. – Кто ты, если можешь распоряжаться такими средствами?

– Возможно, когда-то ты узнаешь, – Азат мягко улыбнулся и отвёл взгляд. – Возможно. Ты берёшь Заказ?

– Как и когда я получу доказательства вины Руки? Если следовать духу Заповедей, я должен попросить их заранее, – жёстко спросил убийца.

– Обещаю, что совсем скоро ты убедишься в подлости и низости тех, кто задумал предательство не только своего покровителя, но и всего человеческого рода, – спокойно ответил волшебник. – Я понимаю, что ты не станешь нарушать Вторую заповедь и убивать без доказательств вины. Если все мои условия подходят тебе, произноси долженствующую фразу.

– Я, Шакнир, Кинжал Карающего, Серый не по рождению, но по духу, принимаю Заказ волшебника, назвавшегося Азатом. Клянусь выполнить его, соблюдая Заповеди, или погибнуть. И да будут все боги свидетелями моих слов.

– Хорошо, – кивнул маг и подвинул тугой свёрток убийце, – бери деньги.

– Для начала сними с них охранное заклятье. Я не великий волшебник, но магию чую.

– Оно не причинит тебе вреда, – ответил Азат. – Пора идти, убийца. Судно отдаёт швартовы через час. Вскоре мы ещё встретимся. Я сам разыщу тебя.

– С нетерпением буду ждать… старик.

Не дожидаясь ответа, Шакнир вышел из дома и направился по извилистым улочкам в сторону причалов. Капитан судна, просоленный бывалый моряк, наверняка станет роптать в том смысле, что идти в Империю ему вовсе не с руки; впрочем, Шакнир знал верный способ переубедить капитана.

Фильт встретил Шакнира промозглым ледяным ветром, дующим с Жёлтой реки. Свинцовые речные волны, покрытые мелкой рябью, разбивались о каменистый берег, принося с собой ветки, обрывки ткани, моллюсков и прочий мусор. В этом крупном портовом городе, само существование которого было связано с рекой, жизнь была такой же, как и сама река – порой неспешной и ленивой, иногда стремительной, иногда застоявшейся, но всегда мутной и грязной. Первый порт Империи на Жёлтой реке, Фильт был вотчиной контрабандистов всех мастей – отсюда товары нелегально отправлялись вниз по течению в Альтерию или, чаще, вверх, в Северные вольные княжества, а уж затем развозились по всем уголкам Мораны. Каждый Император почитал своим долгом бороться с контрабандой по Жёлтой реке, но пока никому это не удалось – контрабандистов вешали, топили, гнали с собаками, выискивали речными дозорами и даже призывали на помощь магию, но они всё равно продолжали сплавлять товар на больших кораблях и маленьких лодках, на брёвнах в лесосплав, даже на себе; прибыль была слишком велика, чтобы жестокие казни останавливали хоть кого-то. Купив и нелегально вывезя из Империи драгоценные северные камни, а обратно вернувшись с пряностями из далёких южных стран, можно было получить годовое жалованье рядового стражника; сделав за год десяток таких рейсов – обеспечить себе скромную, но безбедную жизнь до конца дней; а если по чужим головам забраться повыше и стать одним из «речных баронов», как называли себя главари шаек контрабандистов, то можно было стать богаче иного аристократа. Блеск золотых имперских реалов манил, деньги казались лёгкими, и многие были согласны рисковать, лишь бы не влачить жалкое существование рыбака или крестьянина.