«Этот миг я запомнил…» Этот миг я запомнил, А может быть, акт, Вечно новый И ветхозаветный, Потому что есть Он и Она — Это факт — Не бывает любви Безответной. И когда ты не против Была и не за, Но уже в состоянье улета, Я сказал, как Адам, Опустивши глаза: «Что – не знаю, Но надо же Делать с ним Что-то?» Стишок Я помню – шла вторая книжка, И в ней такой один стишок, Как я, остриженный парнишка, Попал в армейский пищеблок. Как на картошке бородавки Ножом, как скульптор, обирал — Чтоб на положенной добавке Я чьей-то пайки не украл. Сказал редактор, не краснея: – Давайте снимем ваш хорей — Здесь психология еврея, Ну, надо вам, что вы – еврей? Прошло сто лет, Я так и прожил, Куска чужого не украв, Но вдруг подумаю: а все же, Быть может, был редактор прав? Теперь-то я живу нескромно, Но по инерции скорей Картошку чищу экономно, Как скульптор, да, И как еврей. «Как привяжется размер…» Как привяжется размер, Хошь – не хочешь, Как трамвай, бежишь, А с рельс Не соскочишь. Он и сам себе слова Выбирает, А закончатся слова — Умирает. И когда ты все сказал В полной мере, Он и точку Ставит сам, В том размере. Анкеты В анкетах просят Указать, Да мать их так, Отца и мать, И не был ли ваш дед кулак, И не был ли ваш дед Эсер? — Так это было в СССР. Но СССР сказал «адью!», Укоротив мою семью, А весь анкетный детектив Нисколько не укоротив. Вопрос – ответ, Ответ – вопрос, Такой вот, в сущности, Допрос! Они хотят всё это знать, Не полагаясь на склероз. Чиновник вычислит хитро Здесь, на бумажном рандеву, Какую станцию метро Я в Копенгагене взорву. Но, к удивлению анкет, Метро там не было И нет. «Кому-то охота ходить на плацу…»
Кому-то охота Ходить на плацу, Кому-то военная Форма к лицу. Погоны, шевроны, И на ордена Наш шанс повышается, Если война. Пока кто-то ходит, — И зря! – в институт, Вокруг гарнизона Невесты растут. Ну могут заслать, Посадив на броню, Куда-то в Читу, А и вовсе в Чечню. А кто хочет в штатском Дожить до седин, Ну глупые люди — Конец-то один! «Для европейских не гожусь вояжей…» Для европейских Не гожусь вояжей, Не понимаю даже — Бестолков, Как плещется вода У каннских пляжей, Не зная иностранных языков. Могу принять «направо» За «налево», Но был же этот случай Без конца — Мне ручкой помахала Королева В воротах Букингемского дворца. Я даже и не понял — Кто я, где я, Когда, весь в черном шлеме И сукне, Мне полисмен Не надавал по шее, Не накричал, А улыбнулся мне. Наверно бы, Увлекшийся картиной, О небывалом случае таком Поэму создал Некто с паспортиной, А я лишь к слову вспомнил, Со смешком. «Сервелат из подсобки…» Сервелат из подсобки! Советская власть. Но тебе не дано В ту подсобку попасть. Даже и не мечтай, Если ты не из свит, — Гинеколог стоит, Стоматолог стоит! А теперь – сервелат, Пармалат, карбонад — Все бери – не хочу, Это ж просто разврат! Но возникло в пространстве Развратных витрин Вещество несоветское — Холестерин! Карбонада – полно, Сервелата – полно, И промежду колбас — Медицинское «но»! Вот теперь и ответь — А была ли спроста И советская власть, И витрин пустота? На засыпку вопрос Сам себе задаю, И ответа пока На него не даю. «Возможно, явь…» Возможно, явь? Возможно, бред? Ушла и слова не сказала! Вот спицы, шерсть — Она вязала, Но все же где Мой пистолет? Ушла – к кому? Какая блядь! Я нервно бегаю по дому — А может, все же не к другому, А просто вышла погулять? Да, крыша сдвинулась, Хорош! В каком я веке — В этом? В оном? Но по мобильным телефонам И секундантов не найдешь. Наверно, я сошел с ума! На Черной речке — Там не ели, А все – дома, дома, дома И нету места для дуэли! |
