«Однажды я проснулся стариком…» Однажды я проснулся стариком, Мне тыща лет исполнится в апреле, Я – в Грузии, Сижу с моим дружком, Известным стихотворцем Руставели. Однажды я проснулся стариком, Вино подносят слуги и закуски. – Скажи, Шота, Ты пишешь на каком? Вот именно, А лучше бы – по-русски! Однажды я проснулся стариком, В бассейне с Цинандали искупался, Тщеславия комический синдром — Все это – сон, И я не просыпался. «На проспекте Сахарова…» На проспекте Сахарова В городе Москве Разное-заразное Свербило в голове. Даже и Андропов, Он не мог представить, Мент, Что проспектом станет Водородный диссидент. И не где, а в сердце Пролетариев всех стран, Он впадет в Лубянку, Как Печора – в океан. Но не знал и Сахаров, Святая простота, Что есть проспект Андропова, Главного мента. Так и уживаются Обе эти две Улицы враждебные В городе Москве. «Я не тревожусь ни о ком…» Я не тревожусь ни о ком, Перевелись мои русалки, И мысль о смерти — Поплавком Передо мной, Как на рыбалке. Она солдату не нова, И мы ее не сочинили, И на войне Не раз, не два Друг друга мы похоронили. И этой мысли естество — За все, что дарено, расплата, До дня рожденья моего — По всем столбам далековато. И чтоб не думать мне о том, Что ждет За ближним поворотом, Тут надо быть Или шутом, Или родиться идиотом. Баллада о морковке «Начальник! Вышла с лагерем непруха, Не дай загнуться, выслушай спроста. Я родом с юга, Ухов, он же Ухо, Вторая ходка, строгая, Инта. Мороз под сорок, шахта да столовка, Так круто я еще не попадал, Все восемь лет – перловка да перловка, Я восемь лет морковки не видал». Начальник аж поежился неловко, Он видел все, седая голова, Его за темя тронула морковка, Он понимал какие-то слова. Того везли неделю или боле, В столыпинском, к сирени и к бахче, Он помер от чахотки, как на воле, На юге — В том же самом строгаче. «Откашлял в нетопленых клубах…»
Откашлял В нетопленых клубах Мой лагерный Туберкулез, Зато я до самых окраин Стихи свои, Глупый, донес. Как вспомню, Становится стыдно, Неужто за этот Конверт? Ведь стоила вся подорожная — Одиннадцать рэ За концерт. Ну, может, лав стори какая-то В далекие дали звала? Так нет же, Одно честолюбие Морковкой дурило осла. Сейчас сочиню сочинение — И мед потечет по усам, Жена приготовит котлетки! Да нет, И котлетки – я сам. «Хорошо быть доктором наук…» Хорошо Быть доктором наук, Знать все не как мы, Не худо-бедно, Но задыхаться В паутине книжек, Как паук, — Ну их к черту, Это людям вредно. А мы надули мячик, Скинули пальто, И… Не беда, Что знаем маловато! Лично мне хотелось То и то, Но нет такой гармонии, Ребята! «Рассчитаться За все рассчитаться…» Рассчитаться! За все рассчитаться! Потому что остаться В долгу — Это как со свободой расстаться И стоять, как товар На торгу. Жить взаймы, Одолжаясь, противно, Лучше сам я кому Одолжу! Может, думаю я Примитивно, Потому я и банк не держу. «Ломается все…» Ломается все, Не только часы, Не только Смесители в ванной. От белой до черной — Чуть-чуть полосы На нашей, На обетованной. Бессмертен один Бессмертный Кощей, И не на кого Обижаться — Нет вечных людей И вечных вещей, Но хочется Подзадержаться. «Моя жена не может без цветов…» Моя жена не может без цветов, И так уже сложилось И слежалось — Цветы у нас всегда, И я готов, Чтоб это бесконечно продолжалось. Мне нравится коротенькое: ах! Нет-нет, я не даю аристократа, Но чтоб увидеть блеск в ее глазах, Поверьте, это маленькая плата. И хризантемы делают весну, И розами украшенные вазы! Цветы похожи на мою жену И, как моя жена, Зеленоглазы. |
