– Почему ты здесь взяла квартиру? – спросил, затягиваясь сигаретой.

– А где еще? Все остальные варианты слишком дороги. За эти двадцать пять метров отдала три с половиной миллиона кредитных денег. От Москвы совсем не далеко. Работа относительно рядом.

– В пробках сколько теряешь времени?

– По-разному. От получаса до пятидесяти минут. Не все еще корпусы сданы. Но и не все дороги проложены. В планах продлить выхинскую магистраль, там какая-то большая развязка, и здесь метро недалеко будет. Так что я довольна.

– Вид из окна шикарный. Огромный лесной массив. Круто.

– Ненадолго. Построят еще домов. Но меня это нисколько не беспокоит. Мне нравятся городская суета, огни. В этом своя прелесть. Родная стихия.

Она говорила и упивалась своими словами. Ей нравилась идея жить в большом городе в своей квартире, и она жила. Она сделала это – пусть, конечно, и в долг.

– Сколько составит переплата?

– Примерно шесть двести – это проценты за пользование кредитом. Но выходит так, что те же тридцать с лишним в месяц, что отдавала за чужую съемную квартиру, теперь отдаю за свою.

«Да, – думал про себя, – только ты не учитываешь погрешность в двадцать пять лет. Это очень много для стабильности. Произойти может всякое. Может, конечно, и рубль упасть, и зарплата в нацвалюте вырасти – это из хорошего. Но может машина переехать, инвалидность прийти откуда не ждала, и здесь поблажек не будет. Плати. Не можешь – прощай все то, что уже отдала». Но говорить вслух этого не стал.

Сложив руки иксом на груди, она оперлась о раму, немного перевалив тяжесть корпуса на балкон. Она была напряжена и счастлива.

– Пошли? – спросила она.

– Пошли.

Легли молча. Каждый на своей половинке. Мне хотелось ее и крепко прижать, и нежно обнять. Но отчего-то не решался. Волнение было такое же дурацкое, как когда берешь в первом классе портфель понравившейся девочки.

Взял ее за руку. Она этого ждала. В этот раз уже не спешил, все прошло спокойно, никто никуда не опаздывал.

Уже светало, когда, изнуренный, слез с молчаливой и уставшей Аленки. Тут же начал собираться.

– Завтра встреча, ты мне не дашь уснуть, – улыбаясь и все еще задыхаясь, как после пробежки, заявил Аленке. – Свяжемся. – мне действительно не спалось с ней рядом. К новым отношениям нужно так же привыкать, как новой машине, дивану и зарплате.

Она как-то устало посмотрела на меня, лежа на диване. И в этом взгляде крылось и понимание, и ненависть. Мы никто друг другу. Мы случайность в калейдоскопе радости. Но ее взгляд склонял к мысли более мрачной, где Бауэр должен гораздо больше, чем хорошее настроение.

Прохладный свежий воздух. Розовое начало дня освещало все вокруг, в том числе и мое довольное лицо. Было легко и отчего-то грустно: первый раз уже не повторится.

Домчался до дома за двадцать три минуты – Аленка не соврала. Приятная усталость налила тело, и я рухнул на диван, предварительно солидно хлебнув из бутылки пару раз красного вина для крепкого сна. Мне снились розовые слоны.

Весь следующий день я думал об Алене. Хотелось снова погрузиться в пучину безнравственности с ее участием. Но нужно иногда работать. К тому же каждому из нас требовалось дать трезвую оценку произошедшему.

«Помариновать или дать возможность оценить мои великолепные качества?» – так думают дилетанты. А самодостаточные думают: как же все-таки мне фартит! И, затягиваясь в круговорот мыслей и текущих событий, забывают позвонить или написать объекту своего вожделения.

День пролетел быстро. Не успев начаться, уже клонился к закату. На экране мессенджер не высветил новых сообщений от Аленки – держала марку, хоть и думала обо мне. В противном случае для нее стянуть трусики как поздороваться – так же незаметно, забывается через пять минут и ни к чему не обязывает. Разумеется, будут сладкими встречи или нет, зависит только от женщины. Оценив здраво ее опытность, улыбнулся, заблокировав смартфон, – ждать заветного «привет» от Аленки в этот вечер точно не придется.

Темноту холостяцкого жилья рассеивал радушный свет открытого холодильника. Он представил на мой выбор пельмешки, сыр и откупоренную еще утром бутылку красного. Не всякое вино должно быть комнатной температуры. А дешевое пойло проще заходит холодным, или еще лучше ледяным.

Тридцать три квадратных метра – моя спокойная гавань, моя не тронутая женщиной берлога, мой тайник. Место, где бываю только я. Ни родственников, ни друзей, ни подруг – никого. Они все несут с собой то, чему нет места на полках и в шкафу, – свои рекомендации, требования и мысли. Переступят порог – и они уже не гости, а ценители прекрасного, критики, разрушители. «Потому что любят и желают лучшего».

Только сам знаю, как мне лучше. А мне нравятся бетонные стены, ярких тонов выключатели и контрастная красная кухня. Материалы в комнате грубые, шероховатые, живые. Касаясь их, ты сразу осязаешь необычность и точно чувствуешь, а не скользишь по десять раз, чтобы понять природу материала. Так и с людьми. Одни все такие гладенькие, скользкие – ухватиться не за что. А с другими зацепишься характерами и помнишь полжизни. Потому что свои какие-то. Настоящие.

Необработанная доска растянулась по всей площади одной стены. Противоположная – голая, бетонная, холодная, в нее врезался ЖК-дисплей, словно один из пяти вариантов квадрата Малевича. Один зеркальный шкаф, диван. Ничего лишнего.

Закинув разогретые равиоли, запил их винишком и, прикусывая твердых пород казахским сыром, открыл Мак.

Алюминиевый корпус четко окантовывал экран. Клавиши издавали приятное клацание. Новости, почта, соцсети, курсы валют, стоимость недвижимости, премьер-министры, популярные шалавы на подиуме тщеславия, бывшие друзья и подруги светились с экрана двенадцатидюймового верного товарища от Стива.

Бывшие – это планка, ниже которой ни в коем случае падать нельзя. Нельзя иметь партнера хуже, чем предыдущий. Большинство оценивает внешние качества, как единственный критерий отбора: сиськи, рост, жирок, возраст – банально, скучно, и тошнит от пустышек с несмываемым мэйкапом. Этого критерия недостаточно. Наутро ненавидишь их и себя за желание просто обладать телом. Их тривиальное лицо выражает одну мимику легкого коварства или удивления, нарисованного в салоне татуажа. И ведь все, что нужно носителям тренда, – это знать, где туснуть, выпить, кому дать поинтереснее, чтобы не стыдно было козырнуть перед подругами и утереть нос бывшему. Мясо, продающее себя не за кэш, во всяком случае не напрямую, а за фото в ресторанах, клубах, выставках, фестивалях. Такие барышни, по сравнению с вашей школьной любовью, которая уже замгендиректора какой-нибудь престижной конторы, выглядят просто ничтожно. Ведь оргазм от красивой картинки – вопрос десяти минут. А удовольствие от IQ выше среднего можно получать и весь день.

Планка «бывших» – это еще и напоминание тебе, кто ты, и что спокойно сидеть не стоит, пора действовать. Такой внутренний мотиватор для решений и уверенности в своих поступках.

Незаметно открылась вторая бутылка красного. Мягкий диван привычно, по-родственному принял меня в свои объятия. Телевизор, бесконечная пробежка по каналам – ничего не цепляло. Мысли растворились. Прилег под шум попсятины.

– Аленка… – скромная улыбка растянулась на лице с закрытыми глазами. Забываясь, я засопел.

В чем прелесть утра? Все только начинается. Примерно то же самое, что и первого января или в понедельник, только не так глобально и мелкими порциями, но все же новое начало.

Привел свое тело в горизонтальное положение, присев на диван. Ноги, встав по касательной на пол, сшибли пустую тару. Опрокинутая бутылка, падая на бок, шумно покатилась по ламинату.

– Соседи, доброе утро! – с иронией сопроводил это падение. У нас с ними давно образовалось невербальное общение посредством неуместного грохота в неуместное время. Ребята снизу любят включать музыку в те самые часы, когда мне ну очень необходим покой. Ну а мне нравится думать, что они спят, когда просыпаюсь я, и что моя бодрая музычка делает их утро добрым и желанным. Наши биологические часы явно не совпадают, но вкус в музыке точно схож.