– Я не знаю, – Марго бредет следом и тяжело наваливается на кухонную тумбу. Наливает в стакан холодной воды из-под крана, половину расплескав, пока несла ко рту, и залпом осушает. Затем еще стакан. И еще один. – Боже! Сушит, как после пьянки, – она разминает шею. – У меня никогда не было припадков. Более того, после развода даже депрессии не наблюдалось. Что я сказала? Ангельское? Ничего не помню. Словно свет выключили, а когда включили – я уже на полу, а ты сидишь, злая, как черт…

– Марго, если ты решила разыграть меня, то это очень плохая шутка, – цедит Элина. – Может вы с Региной заодно? Называется, сделаем все, чтобы Элина Одинцова запомнила это первое апреля и возненавидела навсегда!

– Издеваешься? – Марго давится водой. – Правда веришь, что я могла бы сыграть вот так!

Ее возмущение остужает пыл Элины:

– Ладно, прости. Мы обе на нервах, и я просто ищу рациональное объяснение происходящему.

– Конечно…

Элина возвращается в спальню и на ноутбуке вводит в поиск: Ангельское. Затем начинает перебирать дополнительные ключевые слова: город, область, дом, место, деревня…

И наконец.

– Смотри! – Элина нетерпеливо зовет Марго и показывает сайт, когда она садится на кровать рядом. – Это усадьба. Старинная русская усадьба в Подмосковье. До революции принадлежала графскому роду Ланских. Позднее была разрушена, а сам граф с семьей бежал во Францию.

– Типичная история, – с иронией замечает Маргарита.

– Хм… Ланской – такая знакомая фамилия.

– Неужели ты можешь что-то забыть?

Элина задумчиво потирает подбородок и усмехается откровенному недоверию в голосе Марго:

– Я ведь человек. Но эта фамилия… Наверное, я ее где-то видела, но не обратила внимания или, – она закрывает глаза. – Господи, у меня сейчас голова не варит. Это все сон. Скажи, что мне это снится.

– Я бы с радостью, – грустно отвечает Марго. – Из нас двоих это со мной чертовщина творится.

Элина искоса ее рассматривает. Синие прожилки на шее, покрасневшие веки из-за недосыпа. Скорее всего Элина выглядит так же, если не хуже. Она продолжает просматривать текст, и чем больше читает, тем сильнее ее охватывает холод.

– Знаешь, у меня давно такого мороза по коже не было. С той фотографии, на которой запечатлели дух моей сестры, – нервно признается она и встречается взглядом с испуганной Марго. – Не могу понять почему. Здесь написано, что в 2001 году усадьбу выкупили и отреставрировали. Проводили экскурсии, а потом в 2014 года закрыли для туристов. Сейчас там проживает некий Архипов.

На экране – красивое вычурное здание цвета бледного мандарина с белыми колонами. Высокие окна симметрично украшают фасад, а подъездную дорогу к парадному входу охраняют статуи ангелов, серые и потертые от времени.

– Ты уверена, что я что-то говорила? – Маргарита ерзает на кровати. – Может мне привиделись ангелы…

– Ты кого убеждаешь? Меня или себя?

Элина устало трет глаза. Давно в ее жизни не было ничего мистического. С тех пор, как она рассталась с Владленом, и призрак сестры перестал мерещиться на каждом углу, предупреждая об опасности.

– Честно, не знаю, что с тобой было. Но мы должны отыскать Регину, – она закрывает ноутбук и еще раз звонит Регине, но электронный голос вежливо сообщает: «Абонент недоступен». – Черт! – Элина до хруста сжимает смартфон. – У тебя есть телефон Максимилиана?

– Нет, – Марго виновато пожимает плечами, – я оборвала все старые связи.

– И у меня год назад полетел телефон и контакты.

Элина тяжело выдыхает и закрывает глаза. Перед взором бегут различные комбинации цифр, но все не то. Она ищет нужные одиннадцать цифр.

– Только не говори, что пытаешься вспомнить его номер? – над ухом звучит скептический голос Маргариты и раздражает, как жужжание мухи. – Даже, если и вспомнишь, он мог его сменить. Если не сменил, Регина замужем за другим, и видимо давно… Правда не знаю, можно ли называть ее вдовой…

– Есть! – восклицает Элина и быстро набирает номер. Затем пронзает Марго взглядом. – Знаешь, хотя ты и утверждаешь, что не в депрессии, тебя вечно тянет в какую-то апатию. Ты даже меня переплюнула в пессимизме, – и она нажимает на вызов.

В мобильном раздаются протяжные гудки, но после седьмого Элина раздраженно отключает связь:

– Надеюсь, у него всего лишь крепкий сон.

– Еще бы, седьмой час утра. Хотя в Москве встают рано, но зная Макса, не думаю, что он работает по звонку, – однако губы Марго не дергаются в улыбке. На ее лице отпечаток страха.

– В последний раз мы общались с ним около двух лет назад, – вспоминает Элина. – Он просил меня образумить Регину, однако… у меня не получилось.

– Конечно, то, что она пережила, никому не пожелаешь, но я думала Регина сильнее.

– У каждого свой лимит прочности, – шепчет Элина и осторожно заглядывает в тумбочку. Там на самом дне лежат три просроченных билета в Москву.

***

Три года назад…

В ночной тишине усадьбы разносится женское пение, почти невесомое, как прикосновение крыльев бабочки. И тем сильнее становится не по себе.

– Здравствуй… Я больше не боюсь…

Ни слова не скажу я в знак протеста.

И с горизонтом я в отчаянье сольюсь,

Твоя сбежавшая, «покорная» невеста.

– Людмила! – зовет Руслан жену, но пение лишь сильнее отдаляется от него.

В комнаты льется свет сверкающих звезд и лунного полумесяца. Руслан вбегает в просторную гостиную, окна в которой распахнуты настежь, а занавесы призрачно развеваются на ветру. Снаружи расцветает летняя белая ночь, и воздух, свежий, наполненный ароматом густой зелени, проникает в дом.

–Я больше не ищу судью,

Теперь в ночи мерцают мои крылья…

Я ныне бабочка в потерянном раю,

А прошлому пора стать былью…

И снова пение манит за собой. Из одной пустующей комнаты в другую, и везде отворены окна, а тюли тянутся ввысь, пытаясь преградить путь и защитить беглянку.

– Люда! – снова кричит Руслан и, наконец, замечает сквозь раскрытую дверь мелькание рыжих волос.

Он ускоряет шаг и оказывается в парадной гостиной, где посредине зала танцует его жена. Прямо над ней висит громоздкая позолоченная люстра. В сумерках кажется, что она готова поглотить Людмилу.

– Людочка, – он ближе подходит к жене, стараясь ее не спугнуть.

Из-под белоснежного пеньюара с кружевным подолом мелькают босые ступни, а рыжие локоны, как капризы художника, залившего полотно бордовой краской, ниспадают до самой талии.

Он ловит ее в объятия и прижимает к себе. Оставляет горячие поцелуи на закрытых веках, беззвучно шепчущих губах, и мерно раскачивается с ней в ожидании, когда приступ закончится. Вскоре Людмила затихает. На некоторое время она тяжелеет и теряет сознание. Но ресницы вновь трепещут, и она поднимает на Руслана осмысленный взгляд:

– Я вновь ходила во сне?

Он улыбается, как можно естественнее. И неважно, что сердце бьется слишком часто, а руки холодеют от страха. Сейчас в лунном свете Людмила как никогда прекрасна. Точеные аристократические черты. Тонкий нос с небольшой горбинкой – отличительная черта графов Ланских. Пышные губы и высокие скулы. А глаза… Огромные, невероятные, как крылья бабочки. В темноте они кажутся почти черными, а на свету – сверкают изумрудом.

Руслан бережно обнимает Людмилу, свою жену, свою реликвию, свою гордость.

– Да. И пела. Тебе вновь что-то привиделось?

Дрожь пробегает по телу Люды, и она теснее к нему прижимается, положив голову на его плечо:

– Видела, – шепчет она. – С тех пор, как мы переехали сюда, видения стали ярче. Я мало что помню… Только бабочек. Там было много бабочек…

– Так это чудесно! – Руслан облегченно выдыхает.

Он не хочет, чтобы видения мучили Люду, но парадокс в том, что она счастлива только в усадьбе. А в городе начинает засыхать, как цветок без воды.

– Да, – Людмила всхлипывает, – только бабочки были мертвые…