– Жизнь моя, – беспокоится Руслан и притрагивается к ее обнаженному плечу, но она резко встает и убегает прочь. Двери с протяжным скрипом раскачиваются после ее ухода, и в комнате вновь повисает натянутая и готовая порваться тишина.

Тихо извинившись перед гостями, Руслан поспешно выходит следом и находит жену в спальне. Людмила стоит напротив окна, лунный свет падает на ее лицо, придавая ему блеклость. Он щелкает выключателем, и в комнате загораются яркие лампочки, как желтые глаза, разбросанные по потолку.

В спальне особенно чувствуется отголосок аристократии. Винтажные обои с золотым орнаментом, тяжелый ковер цвета темного шоколада и кровать с балдахином. Невесомая тюль сейчас собрана вокруг столбов, но порой Людмила распускает ее и открывает окно. В такие моменты кажется, что вместе с ветром в спальню врываются умершие владельцы усадьбы.

– Что произошло, жизнь моя? – он подходит ближе и обнимает Людмилу. Так они и стоят, устремив пустующий взгляд в звездное небо.

Когда Люда не реагирует, Руслан начинает вытаскивать из ее волос шпильки, и густые рыжие пряди падают на плечи. Он вдыхает цитрусовый аромат лимона.

– Ты сама просила провести сеанс. Не верила, что получится?

– Верила, – безжизненно отзывается она.

– Мне пришлось объяснить твое поведение женским испугом.

– Это неважно, Руслан, – Людмила тяжело смотрит на него и даже не пытается придать лицу живость. – Тот призрак. Он сказал, что мы виноваты. Теперь я знаю, кто меня убьет.

– Прекрати! – Руслан рубит под корень ее меланхолию. – Ты сама говорила, что образы, которые видишь, слишком расплывчаты. С чего ты решила, что умрешь? Потому что видела, как на тебя наставляют пистолет? Это можно трактовать по-разному. А неупокоенный дух мог быть кем угодно. Я с детства общаюсь с призраками и поверь мне, среди них достаточно злых шутников. Это их единственное развлечение в жизни…, если так можно сказать.

– Ты не понимаешь. Все связано, – шепчет Люда. – Наша жизнь, их смерть. Ее…

– Не смей! – Руслан встряхивает ее за плечи. – Не смей произносить это вслух. Еще ничего неизвестно, и мы решили жить так, как раньше. И тогда… все наладится. Это твое желание, забыла?

Сердце колотится быстрее и быстрее. Хочется закрыть губы Людмилы поцелуем, чтобы она замолчала. Потому что одно единственное слово может разрушить их вымышленную реальность.

– Боюсь, оно было глупым и безнадежным.

– Еще ничего неизвестно, – упрямо повторяет Руслан, – ничего неизвестно.

Но он сам себе не верит. Никто не верит. Ни он, ни она. Последний год – постоянная борьба с жизнью. И с каждым днем все тяжелее притворяться, что все осталось, как раньше. Боль никуда не уходит, только разрастается и очерняет все вокруг.

В спальне несколько раз моргают лампочки, и на третий – гаснет свет.

***

Давно ее здесь не было. А ничего не изменилось. На многие километры вдаль убегает бесконечный туман, который издали похож на снежное марево. Оно лениво колышется. Пенные волны расходятся поверху ровными кругами, будто кто-то кинул камень.

Элина подходит к качелям и осторожно садится на деревянное сидение. Они протяжно скрипят, словно хотят ее прогнать. Но она отталкивается ногами и раскачивается, разгоняя туман цвета пыли.

– Я ведь сплю? – в пустоту произносит она и слышит позади себя родной сердцу голос.

– Да.

Ливия подходит к ней и садится рядом. Знакомые хвостики темно-русого цвета, розовое платье с рюшами. Она застыла в возрасте шестнадцати лет. Ее сестра. Ее ангел-хранитель. Которую убили братья Бессоновы.

– Ты повзрослела, – умиляется Ливия и кладет голову ей на плечо.

– Скорее постарела, – усмехается Элина. На душе спокойно. И хочется, чтобы так осталось навсегда. – Ты вновь решила меня предупредить? Я ведь все равно не запомню…

– Но возможно твое подсознание в нужный момент подскажет тебе правильный выбор.

Ливия резко выпрямляется и смотрит на Элину так долго и пронзительно, что спокойствие растворяется.

– Выбор? – ей не хочется знать ответ.

– Я не хочу, чтобы ты замарала руки в крови. Не убивай Бессонова…

Элина с тихим криком просыпается и тут же стонет. Массирует затекшее плечо. Она сама не заметила, как уснула в дороге.

Накатывает странное чувство. Словно она побывала в детстве. Но стоит напрячь память и ничего. Только белоснежный туман и чьи-то слова: …Не убивай Бессонова…

Мои сны никогда не будут спокойными.

Элина проглатывает тяжелый вздох, который рвется наружу, и равнодушным взглядом встречает Москву.

Если с возрастом люди стареют, маленькие города затухают и превращаются в память, то столица с каждым годом лишь хорошеет. И все же при взгляде на цветные многоэтажки, километровые гусеницы из автомобилей и незнакомых друг другу спешащих людей – Элина ежится и отворачивается от окна. Пять лет назад она не смогла подружиться с Москвой. Сегодня ничего не изменилось. Они все равно чужие. И сердце болезненно сжимается. Она не думала, что приехать сюда будет так тяжело.

– Я вернулась в Москву быстрее, чем планировала, – стонет Марго. – А можно мы заедем к моим родителям? Я забыла мобильный. Там, наверное, уже сотня пропущенных от Олеси.

– Лучше позвони с моего, – Элина протягивает ей свой телефон. – Пока мы не поймем, что происходит, будет лучше не впутывать твоих близких.

– Согласен.

Элина бросает на Владлена угрюмый взгляд и утыкается взглядом в колени. Почти шесть часов пути превратились в мучительную пытку. После того, как она рассказала, что с ними произошло, Владлен умолк, и больше не произнес ни слова.

Как всегда. Обещание для него пустой звук.

Но Элина все же умолчала кое о чем. Она не рассказала о приступе Маргариты. Просто потому, что не знала, как это объяснить.

– Приехали, – коротко заявляет Владлен, сворачивая во двор. Он паркуется и вылезает из машины под порывистый ветер, который тут же раздувает полы его кожаной куртки.

Сердце Элины стучит быстрее, когда она украдкой смотрит на профиль Владлена. Странно. Обычно воспоминания блекнут, меняются, приобретают иные черты. Но он не изменился в ее памяти. И даже эта привычка хмуриться, когда он думает, что его никто не видит.

– Как ты думаешь, ему можно доверять? – быстро шепчет Марго, воспользовавшись минутой наедине.

Элина пожимает плечами:

– Нет. Но если выбирать между ним и Георгием? Кого ты выберешь?

Маргарита только бледнеет и выбирается из машины. Ее молчание довольно ясно говорит за себя.

Элина выходит следом и ежится под порывами весеннего ветра. Первый час дня, но сумрачные тучи затягивают небо, и даже те крошки солнца, что еще добирались до них раньше, оказываются отрезаны.

В голове не укладывается. Она в Москве. Элина сжимает губы, подавляя истерический смех. Вот так кошмары становятся явью.

– Вы идете? – Владлен уже стоит возле подъезда и машет им рукой.

– Элина, почему меня не оставляет ощущение, что мы идет в пасть ко льву? – шепчет Марго.

– Потому что так и есть.

Каждый шаг дается тяжело, но в итоге они пересекают дорогу. Владлен открывает дверь в подъезд и с тяжелым вздохом пропускает их вперед. Наверх убегает чистая, побеленная лестница.

– Я не собираюсь вас убивать, – шипит он, подталкивая Элину в спину. – Но, если вы не ускоритесь, мне придется пересмотреть свое решение.

Элина стискивает зубы, чтобы не ответить. Второпях поднимаются на третий этаж, и Владлен останавливается возле черной двери с металлическими вставками. Но не успевает даже занести руку, чтобы постучать. Она распахивается и на пороге появляется высокий, худощавый парень в растянутой футболке. Он молча переводит взгляд с Владлена на Маргариту и, наконец, замирает на Элине. Его губы кривятся от злости, и он произносит:

– А она что здесь делает?

Элина невольно отшатывается от той ненависти, неприкрытой и жесткой, которая звучит в его голосе. Но заставляет себя распрямить плечи: