— Забей, — она махнула рукой и принялась стягивать шингарты, давая понять, что спарринг окончен. — Я на тебя больше не злюсь.
Сандор вдруг упал перед ней на колени, обхватил за талию и уткнулся лицом ей в грудь.
— Прости меня, Арья… Прости за всё… Набей мне морду, да хоть на куски порежь, только об одном прошу — прости!..
Он поднял голову лишь, когда ощутил, как на разгорячённую кожу что-то капает. Волчица плакала. Она всё-таки умела плакать…
Арья не хотела этого говорить, всё вышло случайно. И ожидала чего угодно – вспышки гнева, потока ругани, очередного посыла подальше, – но только не вставшего перед ней на колени Сандора. Она так долго держалась, крепилась, храбрилась, каждый день отгоняя от себя причиняющие боль воспоминания, убивая внутри любую искру чувства к этому человеку… Она и спарринг этот начала, чтобы доказать самой себе, что ей удалось избавиться от рвавших душу на части демонов, и что она вполне может общаться с ним, не вспоминая о прошлом. Но с первого дня её возвращения в Королевскую Гавань Сандор упорно вторгался в её жизнь, не давал побыть в одиночестве, закопаться в себе, с головой погрузиться в отчаяние. И теперь, когда он стоял на коленях, умоляя о прощении, накопленные годами обиды, осознание всей несправедливости жизни, которая столько лет не позволяла ей быть счастливой, а потом, подарив недолгий покой, разбила его на сотни осколков, внутри будто что-то сломалось. Это стало последней каплей. Стена рухнула… Слёзы хлынули потоком, и уже не было сил их сдерживать. Она плакала как ребёнок, громко всхлипывая, пряча лицо в ладонях, стыдясь своей слабости и внезапно обнажившейся души.
Со слезами нахлынули воспоминания: уход кумира с ринга, вспыхнувшее чувство к нему, тот роковой день, когда Санса пришла на её показательный бой, их свадьбу… Её собственную свадьбу, Джейме, до последнего вздоха улыбающегося ей… В голове смешались в кучу образы, мысли, накалившиеся до предела чувства. Она могла бы стойко вынести всё — его грубость, оскорбления, матерную речь, но только не нежность, с которой он сейчас гладил её по волосам, даже не подозревая, что ломает окончательно.
Арья сама нашла его шершавые шрамированные губы, и он осторожно, несмело ответил на поцелуй, лаская пальцами её лицо, а потом легонько прикусил ей нижнюю губу, словно пытался привести в чувство. Но ей было необходимо очистить душу, успокоить совесть, получить хотя бы малую толику ласки, и она потребовала продолжения.
Её движения были лихорадочными и неловкими, как у неопытной девушки, впервые решившейся на близость с мужчиной. Она чувствовала его дрожь, влагу на кончиках своих пальцев — он плакал вместе с ней над разрушенными ими же жизнями. Она целовала его жадно, сминая губы, словно выворачивала наизнанку душу той тёмной стороной, которую прятала ото всех. И Сандор целовал её в ответ и обнимал так крепко, что казалось, вместо прощения решил переломать ей все кости. Но в том, что они сейчас делали, не было ничего животного, только искренность: каждый отпускал на волю внутренних демонов, прощался с прошлым, с многолетним горьким опытом, с ворохом совершенных ошибок и наломаных дров, извиняясь друг перед другом таким странным и неправильными образом.
Волчица позволила ему стянуть с себя белую майку, но тут же остановила его.
— Нет… Не так…
Сандор отстранился и удивлённо уставился на неё, отчаянно не понимая, чего она хочет. Волчица, не зная, как это объяснить, взяла в руки свою майку.
— Позволь мне…
И он позволил. Позволил завязать себе глаза, и сам, сняв с себя футболку, пропахшую его терпким одеколоном, завязал ею глаза Волчицы. Всё вокруг погрузилось во тьму, и в ней исчез и ринг, и тренажёры, и маты, и стеллажи с наградами, и они сами, словно растворившись в окутавшей их тела тёплой бархатной темноте. В ней растворились их имена, лица, прошлое, настоящее и будущее. И не осталось ничего. Только два безликих манекена, на каждый из которых можно было мысленно надеть любое лицо. Образы бывших любовников замелькали один за другим, а последним появилось лицо Джейме Ланнистера… Волчице казалось, что это его руки ласкают её тело, тёплые, большие руки, которых ей так не хватало одинокими ночами, когда она заворачивалась в прохладные простыни и приказывала сердцу не пульсировать болью.
Арья прощалась с ним, воспользовавшись призрачной возможностью, и твёрдо знала, что Сандор поступает так же, мысленно надев на неё лицо Сансы. И она была не против: только простившись с прошлым, оставив его позади, они смогут прекратить топтаться на месте и пойдут дальше.
Ощущение становились всё явственнее. Арья жадно захватывала его губы, представляя, как заглядывает в зелёные глаза Джейме, а он прижимает её к себе, шепчет что-то ласковое и обещает быть всегда рядом… Она верила каждому слову, каждому образу, вспыхивающему в мозгу…
А потом всё закончилось. Она, тяжело дыша, стянула с глаз повязку и встретилась с потрясённым взглядом Сандора: он пока ещё не мог прийти в себя и отпустить призрачный образ пташки, растаявший, словно дым, стоило ему лишь открыть глаза, и пытался осознать произошедшее.
— Арья… – прозвучал в наступившей тишине его хриплый голос.
Сандор не сбежал, не бросил её. Они так и остались лежать на брезентовом покрытии ринга, прижавшись друг к другу, переплетя пальцы рук… Их молчание больше не было тягостным. Они давно знали друг друга, и чтобы понять творившееся сейчас в их душах, которые они наконец обнажили, слова им были не нужны.
Арья закрыла глаза. Ей было легко, словно камень, который она много лет носила на сердце, внезапно исчез, дав возможность дышать полной грудью. Она впервые за много лет не чувствовала угрызений совести, ведь они с Сандором хотели одного и того же и пошли на этот шаг осознанно, а не так, как в прошлый раз, сорвавшись в полупьяном бреду.
Но сейчас, лёжа в его объятиях, Арья не знала, что ей делать дальше, как поступить. Она хотела было встать, на Сандор удержал её.
— Просто побудь немного рядом, прошу тебя… – Он прижал её к груди, и она осталась, хотя была опасность услышать, что будет лучше, если этого больше не повторится, что им не надо видеться. Никогда. Что ей лучше взять дочь в охапку и бежать от него, как можно дальше. И когда он, наконец, заговорил, нарушив тишину, Арья с трудом подавила желание заткнуть уши, чтобы не слышать этих слов… Не тех, которые хотела…
— Я хочу рассказать тебе сказку…
— Ты совсем не похож на сказочника, — прошептала Волчица.
— Как и ты… Поэтому послушай, пока я ещё в силах… Я давно хотел это сказать… – Сандор медлил, тщательно обдумывая слова. Она замолчала, прекрасно понимая, как ему трудно… Но иногда бывает важно высказаться. — У одного северного лорда было две дочери. Младшая – умная, смелая и талантливая, всегда жила в тени своей красивой старшей сестры. И позволила себе влюбиться в мудака, который её не оценил и причинил боль, полюбив старшую. Ему было насрать на дружбу, потому что он был слишком заморочен на себе и предпочитал не замечать того, что творилось у него под носом. После смерти своей жены этот мудак пошёл ко дну, и только протянутая младшей рука не позволила ему его достичь. Но этот мудак оказался ещё и неблагодарным уёбком и отвернулся от неё в трудный час, наговорил ужасных слов и вообще поступил, как педрила. Но она всё равно простила его и не прибила на месте, хотя он бы понял, если бы она проломила ему тупую башку… Он виноват и не знает, как искупить свою вину…
— Я давно тебя простила, — прошептала Арья, чувствуя, как глаза снова застилает обжигающе-горячими слезами.
Сандор резко развернул её к себе и, сжав стальными пальцами её подбородок, заставил посмотреть в глаза.
— Нет, не простила… Такое нельзя простить. Мне давно следовало поговорить с тобой, только все моменты уже упущены… Но этот я ни за что не упущу. – Он ненадолго замолчал, потом глубоко вздохнул и заговорил: – Я никогда не лгал тебе, Арья, ты знаешь… Я должен рассказать тебе обо всём и приму любое твоё решение. Потребуешь исчезнуть из твоей жизни – я так и сделаю…
