Это вы зря, мужчина. Тот дяденька с каменном ебалом просто мастер создавать неуютные обстановки. Ему в этом нет равных. И скорее всего он сейчас продемонстрирует свой высокий профессионализм, потому что вы съебаться не хотите.

Но потенциальный герой любовник расслабленно сел на стуле, слегка развернув корпус. Приглашая к действиям.

Адриан не смотрел, но я знала, что видел. Он разговаривал с двумя мужиками и смотрел на них. Договорил и повернул голову. Мой ухажер встретился с ним взглядом и сделал ставку на свою самцовость, прокаченность и лавры биг босса. Адриан что-то кратко сказал Гене и снова обратился к сидящим напротив мужчинам. Гена, кивнув, поднялся и отделился от стола, чтобы через несколько мгновений остановиться около меня и вежливо сказать:

— Виктория Евгеньевна, идите в машину.

Я поднялась было, но ухажер, улыбнувшись, протянул руку задержав меня за локоть со словом "Вика, останьтесь" и взглядом дал мне гарантию, что дальше он станет героем моего романа и наши с ним отношения пойдут по ванильной тропе, где он меня храбро отобьет и защитит от супостатов, явно держащих меня в плену, а потом я согласно закону жанра растекусь лужицей и мы с ним рука об руку в закат. Я разозлилась. Не люблю тупых, которые не могут оценить хорошего отношения, потому что Гена, тактично обходящий явную провокацию на конфликт от через чур самоуверенного героя-любовника, ему ни слова не сказал!

— Я бы вам порекомендовал не трогать девушку. — Произнес Гена, с искренним соболезнованием глядя на мужика. Гена тоже, как и я видел, что Адриан поднялся из-за стола.

— Я бы порекомендовал вам тоже самое.

— Мужик, беги, — от всего сердца посоветовала я, напряженно наблюдая спокойное приближение Адриана. И уже чувствуя, что ничем хорошим это не кончится.

Ему не стоило демонстрировать чрезвычайную уверенность в своих силах. При Адриане никому этого делать нельзя. Возражать ему нельзя. И его людям тоже.

Ухажер улыбнулся мне с выражением "не стоит, глупышка, ты мне понравилась и я тебе понравлюсь, сейчас только проблемку разрулю" поднялся. Адриан остановился от него на расстоянии вытянутой руки.

— Выйдем, поговорим? — герой не моего романа сказал ему это с улыбкой. Такой, которую считают многообещающей через чур уверенные в себе личности.

Адриан ровно смотрел на меня и спокойно произнес:

— Тебе сказали идти в машину.

Я быстро поднялась и оперативно зашагала за Геной на выход, справедливо рассудив, что рожденный бегать пиздюлей не получит. Адриан тоже разворачивался, чтобы направиться обратно к столу с притихшим окружением. А я остановилась, едва не взвыв от чужой тупости. Глядя на нее у меня в голове всплыли слова Гены:

"Никто вам ничего не сделает, пока вы будете вести себя как адекватный человек".

Это позиция Адриана. Позиция его людей. Они не тронут, пока с ними нормально себя ведешь.

И это надо ценить, потому что это встречается редко. Надо ценить. А не хватать за локоть почти отвернувшегося Адриана.

— Ебла-а-ан, — гневно прошипел Гена и я солидарно покивала.

— Я сказал, пошли выйдем, — опрометчиво с угрозой повторил несостоявшийся ухажер.

Адриан посмотрел на пальцы мужика на своем локте. Потом поднял взгляд на его лицо. Давая ему последний шанс. Который был бездарно просран — мой несостоявшийся герой сжал его локоть крепче.

Реакция была мгновенная — локоть вырван из захвата и одновременное отступление на полшага назад. Я думала, что Адриан резко оборачивается к нам. Нет. Он молниеносно разворачивал корпус, чтобы набрать скорость и инерцию и полсекунды спустя, с силой, с разворота ударить ногой в челюсть стоящего перед ним человека. Рухнувшего пластом.

— Вышел. — Адриан спокойно посмотрел на бессознательного мужика, прекращая стойку принятую рефлекторно. Повернул лицо к Рыжкову, неведомо когда успевшему очутиться рядом, — проверь. Уебал сильно.

В зале повисла мертвая тишина. Гена потянул меня на выход, но я успела заметить, что компаньон жертвы своей самоуверенности куда-то съебался. Верный друг какой. Хотя, умный. Конфликт с Адрианом продолжать не стал, потому что понял, что этого Лю Кенга не зря из Шаолиня выпустили. Ему раскидывать шкафов как нехуй делать.

Адриан посмотрел на меня, потом на Гену и мы с ним одновременно поняли, что нам пора заказывать себе за упокой. Потому что нужно было стараться. Нужно было добивать ситуацию самим. Адриану пришлось вмешаться и за это царь-батюшка выебет своих нерадивых холопов.

Мы стояли у машины. Гена курил и был едва ли не напряженнее меня. К ресторану подъехала скорая. Но не полиция. Им сюда нельзя. Вокруг меня и Гены люди Адриана. Мы ждали пока он завершит свои дела. Мы с Геной ждали, чтобы быть казненными. Они ждали, чтобы видеть. У них так положено. Смотреть на казни, чтобы помнить, что ошибаться нельзя.

Адриан шел спокойно и ровно, лицо непроницаемо. Веяло его мертвым равнодушием, било по нервным окончаниям. Хищник. Он идет к добыче. Неторопливо, не спеша. Он не голоден. Ему просто необходимо показать, что мы очень зря вынудили его идти.

Остановился в шаге и посмотрел в мои глаза. Безотчетно отступила, задержав дыхание — меня просто протаранило холодным равнодушием, тихо прошептавшим, что пришел счет, нужно оплатить и не ебет, что нечем. Задохнулась. Удушение. И тут Гена, стоявший чуть спереди и левее меня инстинктивно, почти успев осознать, почти успев задавить в зачатке, едва заметно дернул рукой. Жест защиты. Почти жест, потому что был оборван сразу же. Но этого самого «почти» хватило.

Взгляд Адриана тотчас обратился на руку Гены, милисекундная пауза и посмотрел мне в глаза. Дано было мгновение. Мне на реакцию дано было мгновение. На запрет Гене, на то, чтобы поставила его на место сразу же.

Но я не успела.

В спокойных глазах полыхнула тьма, опалив меня ужасом от своей непроглядности. Миллиардная доля мгновения и Гена врезался спиной о пассажирскую дверь и оказался к ней намертво прижат. От силы этого удара из его легких с хрипом вышел воздух. Пальцы Адриана стискивали его горло. Но Гена не дернулся, широко открытыми глазами глядя в непроницаемое лицо Адриана. Стиснувшего пальцы сильнее, оборвав ему дыхание. Он выдавливал из него реакцию. Буквально. Чуть прищурено глядя в покрасневшее лицо Гены, он требовал перехода из намека на ошибку в уже откровенную, за которую он заставит заплатить, ибо тронулся — значит завершай. И плати за это. Но Гена не дергался. Не извинялся, не просил, не защищался. Стоял и хрипел, не отрывая взгляда от лица Адриана. Стиснувшего его горло еще сильнее. Так, что в нем заклокотало, но снова нет. Не будет ошибки. Подобное больше никогда не повторится, он все понял и полностью признавал свою вину. Пальцы разжались. Гену пошатнуло и он едва устоял на ногах, согинаясь и опираясь рукой о дверь, жадно с шумом втягивая воздух.

Я глядя на него, парализовано застыла, потому что Адриан двинулся ко мне. Остановился рядом. Близко. Очень. Взгляд за мое плечо. Голос ровный, вкрадывающийся в душу:

— Вот это, — плавно поднял руку на уровень моего лица и сделал медленное круговое движение пальцем, — стая. Очень умных хищников. С ними не может быть никаких межличностных отношений, пока они на тебя работают. Их инициатива всегда должна быть наказана, даже если она проявлена базируясь на мотиве положительной для тебя цели. В таких случаях особенно. Наказуема. Это стая и пока она знает хозяйскую руку, ты не окажешься в кресле с перерезанным горлом, на софе с выпущенными кишками, и не будешь лежать отравленной в туалете ресторана. — На мгновение замолчал, словно бы чувствовал, что набат сердца у меня в ушах почти заглушил его последние слова и мне нужна передышка. — Контролируй. Их осечка — удавила на месте. С ними по-другому нельзя, пока сдохнуть не решишь. — Перевел давящий взгляд мне в глаза. — Не разочаровывай меня. Не стоит.

Да, он предупреждал меня о соответствующем спросе. Я медленно кивнула, сдерживая желание отступить назад. Он протянул руку и открыл заднюю дверь автомобиля. Сглотнула и села в салон. Ощущая, как рушится все внутри. В очередной раз. Господи, когда я пойму, что ни на кого кроме как на себя надеяться нельзя, когда вопрос касается денег… Особенно с учетом, что они меня не интересуют, а их да.