Нельзя.
Его губы немного приоткрылись, — адреналин сузил мои сосуды, — и сомкнулись. Адреналин… Адриан. Что-то в этом есть близкородственное и я не о морфологии слов.
Ой, беда, Вика, ой, беда-а-а…
Прикрыла глаза, успокаивая себя. Я больше не выплыву. Да и просто не потяну его. И больше не выплыву. Нельзя.
Ошиблась, когда открыв глаза посмотрела в отражение его лица. Снова повело. Нельзя, блядь.
Он совсем слегка, едва ощутимо прищурился глядя в мои глаза и немного, почти не заметно повел подбородком, одновременно снова приоткрывая губы. Кончик языка коснулся нижней, легкий полуприкус в месте касания и мне стало неудобно стоять от свинца в венах, а он бархатно произнес:
— Ты как жирный кот.
Сказать, что я абсолютно растерялась, это ничего не сказать. Абсолютно ничего.
— Ч… чт… что?
— Очаровательна. — С невозмутим лицом пояснил он и, отвернувшись от зеркала, направился в смежную с комнатой ванную.
Меня просто пришибло смесью совершенно разнообразных, противоречащих друг другу эмоций, зашкаливающих от своей мощи. Шок. По другому не описать.
Я тупо смотрела на дверь в ванную и пыталась сообразить. Получалось плохо. Меня прямо захлестывало эмоциями. Но основная причина моего бесконечного удивления — у него есть чувство юмора. Это было так же неожиданно как в пустыне встретить подлодку с инопланетянами. То есть, в принципе, возможно такое представить, но только если по жесткой революционной накурке на сельском рейве с насваем. То бишь не в этой реальности. И не с Адрианом.
Направилась на выход, застыла на пороге, пытаясь взять себя под контроль.
Он вышел из комнаты, на ходу надевая полупальто, и направился ко мне. Снова выглядит абсолютно бесстрастным, равнодушным. Остановился рядом и облокотился рукой о стену над моим плечом, глядя вниз и обувая туфли. Я оцепенела. Подался корпусом к ногам, пальцами удерживая задник туфли, чтобы обуть левую ногу. Рядом. Очень рядом. Выпрямился. Расстояния менее двадцати сантиметров. Я в его аромате и личном пространстве и так близко, как никогда прежде. Глаза в глаза и я заметила в них еще кое-что занимательное…
Повел подбородком в сторону двери — я автоматом сделала к ней шаг. Шла по коридору впереди него. Его взгляд жег. Я знала, что если оглянусь, то увижу равнодушие. И знала… да нихуя я не знала. После его взгляда в отражении, я поняла, что я вообще нихера не понимаю. Человек неведома зверушка и с ней играть опасно. А она, сука такая, вот ведь ничего совсем не делает, а нутро так завораживает, что тело реагирует физически. Нельзя, Вика…
Это злило. У меня мозги коротят очень редко и очень мало, кто этого добивался. Вот и нахер такие повороты, потому что он… вообще пиздец. И если в первом случае я сама позволяла с собой делать что угодно, то здесь даже если не буду позволять, мне ничего не поможет, я просто не потяну. Уровень запредельный.
В салоне ехали в тишине. Негромко играло радио, Дима сам по себе молчун, Гена тоже без надобности не трепется, а Адриан… это Адриан. Он предпочитает невербальное общение. И я чувствовала, что у нас сейчас идет диалог. Хотя смотрел он в окно. Я чувствовала в расслабленности его позы, в локте на подлокотнике между сидениями, я чувствовала, что он мне сказал — в ближайшие ночи. Скоро. Очень скоро. И мое отрицание его не интересует. Сама себя сдала. Он все видел. Врать бесполезно. Скоро.
В ресторан приехали довольно быстро. Испанский, весь на пафосе. Терпеть такие не могу. Зашли внутрь, пересекли холл и вошли в зал. Немноголюдно. За дальним от проема дверей столом у окна пять человек тут же вставших при нашем появлении.
— Сядь туда. — Не глядя на меня кивнул на свободный столик недалеко от бара. — Как можно будет, пересядешь.
Это взбесило. Вот как челядь отсадил, мол, негоже холопам за хозяйским столом присутствовать! Разумеется, я понимала, почему — будут разговоры, которые не положено слышать непосвященным. Но как унизительно отсадил. Хоть и причина была. Блять, по гордости что серпом по яйцам! Да, логично, он полностью прав. Но как унизительно, сука! Ну, прав, ничего не попишешь. Но блядь!..
Я упала за стол у бара и почти немедленно рядом возник прекрасный юноша в униформе, протягивающий мне меню с доброжелательной улыбкой:
— Буйнес тардес, меня зовут Василий, сегодня я буду вашим официа…
— Паэлья, бокал Кава брют де брют, пор фавор, пронто-пронто, Сальвадор Дали, Антонио Бандерас. Это все что я знаю на испанском. Принесите. — Отрицательно повела головой глядя на меню в его руках.
— А… э… паэлья с морепродуктами?
— Мне похер, гарсон Василий. — Прибив его взглядом, вкрадчиво сказала я.
Рест у них явно не для бедных и простых смертных, потому мое хамство мгновенно проглотили и, покивав, ушли.
Посидела я в компании своей злости совсем недолго, потому что мне решили уделить внимание. Один из двух мужиков сидящих за соседним столиком.
Крепкий, спортивный. Строгие брюки, рубашка белого цвета плотно облегала прокаченные телеса. Типичное лицо обладателя повышенного уровня тестостерона — широкое, с жестким квадратным подбородком, неполными губами, широкими скулами, чуть выступающими надбровными дугами. Дурацкая дань моде в прическе с этим полупидорским гребнем, такой псевдостильный недохохолок, наводящий дурные ассоциации с курятником у всякий личностей с консервативными вкусами вроде меня.
Он выглядел дорого, по-деловому и одновременно расслабленно, как обычно выглядят биг боссы. Этакий альфа-самец, при котором положено течь. На нем задерживались женские взгляды и это ему было привычно. Флюидами альфа-самца разило за километр, чем стопудово и налайкал себе путевку в междуножье светских курочек.
Раскрепощенный, жесткий, заинтересованный взгляд темных глаз пробежался по моей фигуре, лицу и его интерес был утвержден.
Мы встретились глазами и я искренне предупредила взглядом: не надо. Потому что я съем твое сердце на завтрак, а душу сожру в обед и до ужина доживет кто-то одна. Меня так воспитали, не наступай на чужие грабли, воспитателя чуть не пришибло, но ему успели вспороть глотку и он не насладился.
Мужик понял все прекрасно, но был из этой самоуверенной категории, которая считает, что если баба говорит «нет» это прямо вызов и имеет она в виду «да», но ей надо поломаться, а потом она растечется и боготворить будет тебя всего такого самсового самца. Тьфу, фастфуд блядь. А потом слезки с соплями по самоуверенному ебальничку размазывают, что коварная баба полсостояния оттяпала. Так надо видеть, где можно на пролом идти, а где «нет» значит только «нет» и в случае чего ты пожалеешь. В общем, мой предупреждающий взгляд он понял прекрасно, но решил затеять анархистский кураж.
Поэтому поднялся и уверенно пересел ко мне.
— Добрый вечер. Вы здесь впервые? — сексуально улыбнулся, с интересом разглядывая меня.
— Провинцией воняет, да?
Вот нормального мужика это отпугнет.
— Выглядите растерянно. — Но он решил идти до конца. Я не сдержалась и прыснула. Шоу начинается! — Не равнодушен к растерянным девушкам. Позвольте вас угостить.
Я собиралась закатить веселое представление, в конце которого выяснится, что ухажер смелым и умным был только по сценарию, а спектакль я объявила оконченным, но вовремя интуитивно осознала, что есть люди, которым явно не понравится мое фрик-шоу и вместо восторженных оваций мне наверняка подарят желание самоубиться.
— Благодарю, но я уже сделала заказ. Послушайте, мужчина… — упреждающе начала я, но он меня перебил.
— Артем. Ваше имя?
— Хо-хо-хо, сразу нет. Без шансов. Вообще. — Глядя на него с иронией, хохотнула я.
Он лишь рассмеялся, в нем все больше зажигался хищный интерес, окончательно повергая меня в скуку. Я с тоской смотрела в его улыбающиеся глаза.
Эх, мелочь! Мне кажется тебе уже пора, а то здесь сейчас станет неуютно. Видишь вон того дяденьку с каменным ебалом?
Взглядом указала на оккупированный Адрианом стол. Кавалер послушно взглянул в указанном направлении и снова посмотрел на меня, улыбнулся, блеснув охотничьим азартом в глазах.
