— Подождите, не думайте расходиться! — громко произнес Дэймон, и почти заснувший Йен отошел от этого приятного сиюминутного сна.

Дэймон вернулся к столу, поднял с него корону, осмотрел её и со вздохом произнес слова, которые он начал продумывать сразу, как корона оказалась у него в руках:

— Милорды, мы потеряли короля… Точнее нет, нас лишили короля. А какое королевство без короля? Я знаю Родрика много лет, много лет и вы знаете его, я знаю, что он готов сделать для этих земель… Ты был рожден воином, воином, способным завоевать корону. Как же хорошо, когда твой названный брат — король…

Закончив свою небольшую речь, Дэймон достал меч, сел на одно колено, воткнул меч в землю и прислонил к рукояти голову, при этом левой рукой протянув Родрику корону.

— Я не могу…

— Я согласен! — перебил лорд Вильямс. — Никого храбрее и достойнее я никогда не видел, для меня будет честью идти за этим человеком.

Лорд Вильямс достал меч и сел на колено наподобие Дэймону. Все лорды начали следовать его примеру, и, когда на коленях перед Родриком оказались все присутствующие, Йен, сохранявший все время молчание, достал меч, и сел на колени со словами:

— Наверное придется делать новые трон, ибо не каждый королевский стул выдержит эту задницу.

Кэтрин смущенно засмеялась, этот смех подхватили многие лорды, и даже Родрик, молча наблюдающий за всеми, выдавил из себя улыбку. Дэймон поднялся с колен, поднес корону к голове Родрика и аккуратно, бережно её возложил. Родрик встал с ящика, поправил корону, непривычно давящую ему на голову, а Дэймон, которого Родрик был выше почти на пол головы, ошарашено смотрел на друга, невероятно величественно выглядящего с короной на голове.

Лорды начали покидать шатер и, когда за всеми хотел выйти и Йен, Родрик с улыбкой обратился к нему:

— Братец!

— Я слушаю, — устало промолвил Йен.

— Нормальная у меня задница! — улыбаясь произнес Родрик.

Йен улыбнулся, посмотрел на брата и миниатюрную на его фоне Розу, а потом ухмыльнувшись ответил:

— Ты сам по себе большой, я про это.

Он вышел из шатра, и Родрик, оставшись наедине с Розой, Дэймоном и Кэтрин, снял корону, налил себе вина и, сильно зевнув, заговорил:

— Сегодня ночью Дэймон покидает нас…

— Как? — испуганно произнесла Кэтрин, прижавшись к Дэймону покрепче.

Роза посмотрела на Родрика, после чего новый король Загорья продолжил:

— Не расстраивайся, ты едешь с ним… И ты Роза, тоже… —

Роза ошарашено посмотрела на лицо мужа, говорившего это как можно более серьезно. Она понимала, что Родрик не шутит, и в голову её лезло огромное количество вопросов, но, собравшись с мыслями, она задала только один:

— Что это значит, любовь моя?

— Это значит, что я хочу уберечь тебя… В Рагнареке тебе нельзя оставаться, в случае нашего поражения роялисты осадят его, а бежать оттуда некуда… Я не хочу тебя терять…

Роза расплакалась и прижалась покрепче с Родрику. Он обнял её, но не мог заплакать — он был растроган, но закаменевшее сердце не давало ему показывать эти эмоции. Он любил Розу, но сейчас эта любовь могла погубить их обоих.

***

Ранним утром, как только первые лучи появились на горизонте, войска Дэймона покинули лагерь, а Родрик и Йен отправились за ними, дабы проводить их до холмов Винглафа, на которых когда Родан нанес сыну короля поражение.

Войска маршировали к перевалу Сет-Горн, довольно благоприятному для перехода летом. Когда холм начал переходить в подъем в гору, Родрик и Йен спешились, а к ним подошли покидающие их Дэймон, Роза и Кэтрин. Кэтрин бросилась на шею к обоим братьям, по щекам её текли слезы, где-то в душе она понимала, что встретятся они очень не скоро.

— Не умирать, ни в коем случае… — произнесла она, вытерев слезы.

— Знаешь, смерть забирает самых лучших, поэтому я никогда не рвусь в их число! — улыбнувшись произнес Йен, вытерев единственную слезу, покатившуюся у него по щеке.

Кэтрин улыбнулась, и все они отвлеклись на Родрика, целующего плачущую Розу. Они долго стояли вдвоем, и когда хвост колонны войск Дэймона прошел мимо них, Дэймон произнес:

— Нам пора…

Кэтрин села на коня, а Родрик никак не мог проститься с любимой.

— Помни, ничего не важно в этом мире кроме нас. Верь в нас, и мы снова увидимся… — произнес Родрик, утерев Розе слезы и посадив её на коня.

Дэймон подошел к Родрику вплотную и обнял его так крепко, как никогда не обнимал.

— До встречи, брат.

— Надеюсь, до скорой… — опечалено произнес Родрик, отпустив Дэймона.

Дэймон подошел к Йену, и бессловесно протянул ему руку. Йен пожал руку старому приятелю, с которым, к глубочайшему сожалению, у него не сложилось крепких дружеских отношений.

Герцог Торо вернулся к своему коню, сел на него, и поскакал за медленно уходящими войсками. Девушки недолго смотрели на братьев, они понимали, что минута промедления стоит многим людям жизни. Они, развернув лошадей, поскакали за Дэймоном, а Родрик с Йеном, почувствовав себя невероятно одинокими, сели на своих коней и направились обратно к лагерю.

========== Глава 56. Кхал всех кхалов. ==========

Почти месяц прошел с момента последней встречи Джона и Тормунда с Медивом. От чародея не было никаких вестей, а ворона, в обличье которого маг являлся им, тоже давно никто не видел. Джон не отрицал, что кочевники подчиняются ему только из-за того, что боятся Медива, магия которого поразила их, но больше, конечно испугала.

Кровные всадники редко далеко отходили от Джона и исполняли все его приказы, что вызывало небывалый смех от Тормунда, которому, впрочем, нравился уклад жизни дотракийцев. Он говорил, что они похожи на одичалых, только, как выразился он, «специфического южного разлива». Дотракийцы тоже кочуют в поисках пищи и грабежей, живут войнами и набегами.

Джон пытался следить за своим внешним обликом, но это не особо получалось — воды в степях было совсем немного, да и та уходила на то, чтобы утолить жажду. Не до умывания и мытья… Порой Джону казалось, что от него стало пахнуть, как от Тормунда, и поэтому он сбросил с себя свои одеяния, и постоянно разъезжал с голым торсом. Волосы у новоявленного кхала стали грязными и лохматыми, а сам он стал завязывать их в косу, дабы стать ближе к своим воинам.

— Знаешь, Джон, пусть ты и малыш на вид и очень бледен, но уж очень похож на этих кочевников, — с улыбкой заявил Тормунд, пьющий из рога забродившее молоко.

— А ты не боишься, что тебя в твоих плотных одеждах и под алкоголем солнечный удар свалит? — в ответ поинтересовался Джон, глядя на своего друга.

— Нет, почему так должно случиться-то? — недоверчиво ответил Тормунд, для которого все эти мифы о палящем солнце были в новинку.

Впереди виднелась невысокая скала, за которой дорога сворачивала влево. Джон знал, что за этой скалой раскинулся Вейес Дотрак, в котором, может быть, воинственные кочевники их всех перебьют. Кхаласар завернул за Джоном, и глазам его предстали огромные статуи лошадей, вставших на дыбы и передними копытами своими касающимися друг друга, образуя причудливую арку, через которую лежал путь в город. Джон проехал под аркой, и глазам его предстал город, начинающийся метров через пятьсот от этих арочных статуй.

— Тормунд, убери меч, в Вейес Дотраке нельзя обнажать оружие! — произнес Джон, ловивший на себе недоверчивые взгляды проезжающих и проходящих мимо дотракийцев.

Город освещали последние лучи заходящего солнца, что означало только одно — в городе началось веселье, которого Джон и Тормунд не видели никогда. В городе творилось что-то непонятное — повсеместно дрались напившиеся кочевники, тела потерявших сознание и убитых в драках дотракийцев лежали на улицах, повсюду происходили совокупления, насилие над женщинами, а забродившее дотракийское молоко лилось практически изо всех щелей.

— Джон, а мне тут уже нравится! — с азартом в глазах проговорил Тормунд, уже представивший себя частью этого веселья.