========== Глава тридцатая. Осада Штормового Предела. ==========
— Мы не можем вечно сидеть за стенами замка! — грозно заявил Джендри, ожидая посеять в голове Мелисандры хоть какое-то благоразумие.
Женщина в красном, без конца смотрящая в огонь, молчала, а лицо её постоянно менялось. Время от времени, она то смеялась, то напряженно смотрела в пламя, то улыбалась, то мгновенно грустнела.
— Ты слышишь меня? — раздраженно добавил Джендри.
Она обернулась, и своим глубоким взглядом, пугающим и таинственным, будто заглядывающим прямо в его душу, посмотрела ему прямо в глаза.
— Я видела наше спасение: твое, Джендри, спасение Подрика, спасение народа и себя… В этом заключается моя миссия…
— Ты совсем тронулась? — спросил Подрик, лицо которого из удивленно-непонимающего искривилось до злобного и недовольного.
Только Мелисандра хотела ответить разбушевавшемуся Подрику, неожиданно раздался звук горна…
— Один… — произнес Джендри, взмолившись про себя Семерым.
Раздался второй горн, но это точно не могли быть одичалые, хотя в такой ситуации Джендри и Подрик хотели верить только в лучшее. Раздался третий горн… Этот протяжный звук испугал верных друзей.
— Они здесь… — задумчиво проговорила Мелисандра, снова отвернувшись к пламени.
Не заставив себя долго ждать, в большом зале появился Кайл в сопровождении стражи, уже облаченный в боевые доспехи.
— Моя госпожа, мертвые идут… Какие будут приказания? — воодушевленно проговорил Кайл, посмотрев на свою госпожу.
— Собери на площади всех детей, что есть в замке, они необходимы Владыке для ритуала. Солдаты пусть готовятся к битве, к великой битве, в которой они обретут славу и бессмертие…
Кайл учтиво поклонился, и отправился к выходу, оставив пару стражников для защиты Мелисандры. Она, вдоволь насмотревшись на огонь, не сказав ни слова юношам, начала идти в сторону выхода. Вдруг Джендри, понявший замысел женщины, недовольно крикнул:
— Ты, спокойно спишь, зная, что по твоей вине, для бога, в которого люди не верят, погибают невинные?
— Мальчик, Владыка света говорит мне, что надо делать, я вижу эти символы в пламени…
— Да в пекло твое пламя! В пекло Владыку! Если хоть один ребенок погибнет, я убью тебя, тварь! — крикнул Джендри, достав из-за спины свой боевой молот.
Стражники посмотрели на Мелисандру, ожидая приказа. Она, одобрительно кивнув им в ответ, посмотрела на ребят и громко произнесла:
— А ведь ты мог завершить войну раньше… И тогда королевство… Единое… Под стягом Станниса могло бы дать серьезный отпор мертвым, даже не пустив их южнее стены… А сейчас, что ж… Сейчас ты мне уже не нужен…
Мелисандра вышла из зала, а стражники, обнажив мечи, начали приближаться к Джендри и Подрику.
— Я возьму того, что справа. — спокойно проговорил Подрик, обнажив свой меч.
— Хорошо, мой левый тогда. — ответил Джендри, приготовивший свой боевой молот.
Стражники с ревом налетели на ребят, но первые их выпады остались безрезультатными. Джендри, понимая, что выносливости его для долгого боя не хватит, ибо тяжесть молота была довольно велика, старался не делать лишних движений, надеясь вперед себя измотать соперника. Подрик же умело парировал удары стражника, используя все уроки, что когда-то ему успела дать Тартская дева. Джендри, вознеся молот над головой, постарался атаковать, но стражник увернулся, и молот оставил множество трещин в каменном полу. Осознавая, что стражник постарается контратаковать, Джендри резко отскочил, вовремя увернувшись от атаки.
Тем временем Подрик, уже порядком уставший, начал медленно отступать в сторону большого камина, надеясь подловить стражника на выпаде. Стражник рубил и рубил, Подрик парировал как мог, и, почувствовав жар камина прямо за спиной, приготовился к рывку. Очередной выпад стражника Подрик умело спарировал, схватив громилу за руку и толкнув в сторону огня. Стражник ударился головой о козырек камина, и бесконтрольно упав, закинул ноги в жаровню, а одежда, надетая под броню, загорелась и огонь начал распространяться по телу. Не желая видеть страдания человека, Подрик занес меч над шеей мужчины, и пронзил её, прервав его страдания.
Джендри, заметив появившуюся одышку, решил действовать. Однако сил у стражника хватало для того, чтобы отбивать разъяренные удары юноши… Джендри уже не чувствовал усталости, он бил и бил, ожидая осечки врага, и, стражник, заблокировав удар молота, получил сапогом в грудь. Закованный в латы, он не удержал равновесие, упал на спину, а Джендри, учуявший запах своей победы, с разбегу вдарил стражнику молотом в грудь, смяв стальной доспех и сломав ребра стражнику. Стражник, не снимая шлема, закашлялся, а капли крови, выскочившие из щели забрала, окропили смятое железо. Джендри подошел к стражнику, занес свой молот высоко над головой, и со всей силы нанес удар по голове рыцаря, вмяв шлем вовнутрь и превратив содержимое головы в кровавую кашу из мозга, костей и крови.
— Ты как? Ты как? — послышалось Джендри сквозь поток эмоций и ярости, застилавшей ему глаза.
Джендри обернулся, и взору ему предстал Подрик, схватившие его за плечи и активно трясший. Джендри не реагировал, лицо его сохраняло яростное выражение лица, у Подрика даже складывалось впечатление, что мышцы лица у Джендри сведены. Собравшись с мыслями, Подрик влепил пощечину другу, отчего Джендри сразу обернулся, и, очевидно, начал приходить в себя.
— Брат, что с тобой?
— Все нормально, нормально, боевое безумие, видимо… — тяжело дыша, тихо промолвил Джендри.
— Пошли, остановим эту сумасшедшую! — сказал Подрик, протянув Джендри молот.
— Что это? — удивленно поинтересовался Джендри, принявшись осматривать врученный ему молот.
— Это, друг мой, молот твоего отца, Роберта Баратеона! — довольно провозгласил Подрик, легко улыбнувшись.
Джендри принялся осматривать семейную реликвию Баратеонов. Молот украшали витые гравировки, он был невероятно красив… И пусть весь молот был в боевых вмятинах и, царапинах, это лишь украшало его. У Джендри загорелись глаза, в его руках было легендарное оружие, некогда принадлежавшее его настоящему отцу. Он протянул Подрику молот со словами:
— Я не Баратеон, Подрик, молот принадлежит этому роду, этому замку…
— Да брось ты, род вымер, и ты, вероятно, последний, в ком течет кровь Баратеонов. Как мне кажется, чисто по моральным соображениям, его нельзя оставлять в заведомо павшем замке.
— Даже если так, я его не достоин, я не сделал даже половины того, что сделал при жизни мой отец…
— Я его заберу, Джендри, а когда придет время — отдам его тебе. А теперь бежим, уж больно мы задержались…
Джендри, взял свой молот в руки, подошел к двери чертога, постарался её открыть, но врата оказались запертыми.
— Нас заперли! — злобно крикнул Джендри Подрику, надевавшему ремешки молота на плечи.
— Ломай, чего ты ждешь? — ответил Подрик.
Джендри, занеся молот, нанес мощный удар по центру врат. Врата содрогнулись, заскрипели, но устояли после мощного удара. Джендри раз за разом наносил удары, врата тряслись и скрипели, постепенно уступая силе молодого сына Роберта Баратеона…
Мелисандра вышла на балкон, с которого открывался вид на внутренний двор замка, куда стражники уже согнали детей. Родители их рвались во двор, но стражники стояли стеной, не пуская никого из родителей к детям. Слышался плач, крики, ребята дрожали от холода, младенцы, вырванные у матерей из рук, хныкали на руках у других детей. Мелисандра не обращала на эту скорбную картину никакого внимания. Она гордо вышла на балкон, положила руки на заснеженные перила, и громко начала свою речь:
— Люди, вы становитесь свидетелями снисхождения Владыки Света. Вечная ночь, пришедшая к нашим дверям, сегодня будет повержена Владыкой и воинами, несущими его волю!
Часть солдат начала одобрительно стучать оружием, Кайл Раннер, наблюдающей за всей картиной рядом с Мелисандрой, уже не улыбался, ибо начал осознавать, что впустил в замок монстра. Жаль… Иначе он не мог — ведь любая возможность для его людей пережить эту войну радовала его, даже не смотря на то, что сделает эта жрица. Но плач детей, звенящий в ушах у Кайла, кардинально изменил его мнение о подходах к решению проблем. Он отвернулся, ибо сил его не было на то, чтобы смотреть, как дети стоят на куче хвороста, приготовившись к сожжению.
