- Членистоногое, ты мазохист? – Рамлоу сжал мальчишечье плечо и настойчиво развернул Паркера к себе. - Драться вообще собираешься?

- Собираюсь, - пролепетал Питер, устало сжимая переносицу. Чувствовал он себя отвратительно, но признаваться в этом не хотел. Сегодня сам командир встал с ним в спарринг, чтобы оценить физическую форму после целых двух недель выписанного врачом постельного режима.

- Тогда работай, - Рамлоу сделал резкий выпад вперед в захвате. Питер отпрыгнул назад, но инстинктивно поджал практически зажившую ногу, снова теряя равновесие. Голова закружилась. Только паучье чутье и слабо откликнувшаяся в теле ловкость не дали позорно упасть на маты.

- Отставить, - командир взял бутылку воды и сел прямо на ринге, складывая ноги по-турецки. В карих глазах застыла насмешка. - Пока не выспишься нормально и не выкинешь из своей кудрявой головы все посторонние мысли, в зал даже не заходи. Горе-ученый.

Питер устало кивнул, хотя так хотелось начать спорить. Рамлоу был прав. Эти две недели были тяжелыми. Восстановление даже с его паучьей регенерацией забирало слишком много сил, а тяжелые мысли не давали спать по ночам.

Казалось, в ту ночь вместе с Зимним солдатом ушел и его покой. Тогда Питер заснул на раскрытом блокноте, а когда открыл глаза, в комнате уже никого не было. Карен мягко сообщила, что завтрак он безбожно проспал, а ведь давали сырники. Хотя Питера совсем не волновали эти чертовы сырники, пусть даже и со сгущенкой. Его волновала косточка от сливы на тумбочке, смятое одеяло и след от бионических пальцев на изголовье кровати.

Питеру казалось, что часы просмотренной видеохроники, стопки документов, архивы фотографий и лабораторные исследования позволяют ему утверждать, что он знает, кто такой Зимний солдат. Но, как оказалось, Питер не знал. Да и никто не знал, что он такое. Его боялись, сторонились, ставили эксперименты, пытаясь подчинить, но Паркер готов поклясться, что видит даже в глазах всегда невозмутимого Александра Пирса отблеск страха, когда тот говорит о своей «игрушке».

Именно в ту ночь все обрушилось. Утром Питер швырнул в мусорное ведро блокнот, где был подробно расписан план дальнейшей работы над проектом «Зимний солдат». Утром Питер понял, что стройные колонки пунктов, цифры и формулы ничего не значат. Да, импровизированный тест не дал никаких результатов, но Паркер чувствовал, что что-то скрывается в этой черной душе. Скрывается даже от Зимнего солдата.

Он не видел Солдата с той самой ночи. Да и не хотел его видеть. Он злился. Питеру казалось, что вот она – его блестящая научная карьера. В голове все складывалось так прекрасно. Он представлял, как выводит формулу сыворотки, как жмет руку Пирса, а затем и всем «белым халатам». Представлял, что его благодарят за то, что вернул в строй «оружие» Гидры, которое будет неистово бросаться в бой от одного приказа. Безжалостное, преданное и совершенное. И он будет возрожденным из пепла творением Питера Паркера.

Но смятение в серо-голубых глазах выжигало образ прекрасного будущего. Одного взгляда в них было достаточно, чтобы понять, что нельзя просто разобрать Солдата словно винтовку, почистить детали, смазать, сдуть пыль и собрать снова. Все намного сложнее, намного глубже.

Все две недели Паркер просидел в своей комнате за микроскопом, исследуя образцы крови. Он хотел сравнить, изменился ли ее состав при отсутствии обнуления, выявить доминирующие элементы, но все попытки заканчивались либо провалом, либо уже известными значениями. Парень злился, комкал листы бумаги, зло вырывая ее из нового блокнота, но кроме беспомощности и собственной ничтожности не чувствовал ничего. Все его мечты летели в тартарары. И виноваты были эти чертовы серо-голубые глаза.

Питер стянул футболку через голову и зло ударил кулаком в шкафчик. Тот жалобно заскрипел на всю раздевалку, а Питер лишь опустился на скамейку и вздохнул с облегчением, осознавая, что он тут один.

Стены снова давили, а к горлу подкатывала тошнота. Паркер вскочил со скамейки и на пределе сил побежал в свою комнату, чтобы достать из шкафа черный костюм с эмблемой Гидры.

***

Ночной Нью-Йорк как всегда не спал, сверкая огнями. Где-то внизу гудели машины, мелькали рекламы на огромных билбордах-экранах, пьяная молодежь весело смеялась и чокалась бутылками. Вдали виднелась Башня Старка с огромной буквой «А» на фасаде. Город жил, дышал полной грудью, втягивая в этот вихрь всех, кто оказывался ночью на его улицах.

Но не Питера Паркера, который с крыши очередной высотки наблюдал за этим праздником жизни. Он стянул маску, кинул ее куда-то за спину и свесил ноги, задумчиво разглядывая улицу, которая была ниже него на этажей восемьдесят.

Стало легче. В голове прояснилось. Нью-Йоркский ветер забрал с собой все тяжелые мысли, выгнал все сомнения, оставляя Питеру только робкую надежду, что все наладится. Юный Паук ухватился за нее своими цепкими лапами, наслаждаясь спокойствием впервые за долгое время.

Вплоть до того момента, пока в голову не уперлось дуло Глока. Зимний солдат каменным изваянием застыл за спиной мальчишки, возвышаясь над ним. Он подобрался бесшумно, безмолвно, словно неприкаянная тень когда-то живого человека. Наверно, в этом и был весь Зимний солдат.

- Я должен привести тебя на базу, - отчеканил Солдат. Его голос сильно искажался маской, закрывающей половину лица. Питер только кивнул, когда давление пистолета на его макушку усилилось. Он не питал иллюзий по поводу Гидры, когда сбегал в город и никого об этом не предупредил. Просто прополз над головами охранников, прячась в тени высоких потолков, совсем не думая о том, что за слишком много знающим мальчишкой пришлют самого Зимнего солдата. Потому что Гидра тоже не питала никаких иллюзий по поводу Человека-паука. Даже после травмы он был опасным малым. А его знания стоили слишком много, чтобы просто отпустить. Либо вернуть в Гидру, либо устранить. Питер думал, что примерно таким и был приказ.

- Я не хотел сбегать, просто надо было продышаться, - Питер похвалил себя за спокойствие в голосе, но руки, сжатые в кулаки, мелко тряслись. Он так и не повернулся к Зимнему, продолжал взглядом скользить по крышам. Так, будто видит любимый город в последний раз.

- Ты пойдешь со мной.

- Пойду, - легко согласился Паркер, - сколько тебе дали времени?

Солдат замешкался, думая, имеет ли право разглашать подобную информацию своей цели, но видимо решил, что Питер Паркер – не просто цель. Скорее, взбалмошный мальчишка, которого надо вернуть обратно под крыло Пирса.

- Два часа.

- Тогда садись со мной, – Питер немного подвинулся, освобождая место между ним и трубой вентиляции, - если будем возвращаться обратно по крышам, то успеем.

Пистолет, до сих пор приставленный к голове, дрогнул, но не исчез, просто ослабил давление.

- Я серьезно, - Питер почему-то не боялся ни пистолета, ни того, чья рука этот пистолет держит, - когда ты последний раз видел Нью-Йорк таким?

- Очень давно, - тихо отозвался Солдат после минутного молчания. Он снял маску и осторожно сел рядом, продолжая напряженно сжимать пистолет в руке, которая покоилась на его бедре. Питер скользнул взглядом по напряженному мужчине и почему-то улыбнулся.

Так они и сидели на крыше, разглядывая город и думая о чем-то своем. До рассвета оставалось всего ничего, поэтому город сонливо затихал, позволяя насладиться такой хрупкой и неуловимой тишиной огромного мегаполиса. Питеру сложно было в это поверить, но молчание между ними не было напряженным. Парень и представить не мог, что ему будет так спокойно рядом с «совершенным оружием Гидры», чьи руки уже не отмыть от крови. Но сейчас ему совсем не хотелось об этом думать.

Рука с пистолетом расслабилась, незаметно для Паука блокируя предохранитель спускового крючка.

- Мне.. понравились сливы, - неожиданно произнес Солдат. Питер вздрогнул и ошарашено на него посмотрел. Он ощутил резкую нехватку блокнота в руках, чтобы зафиксировать то, что две недели назад отрицал тест №1. Паркеру хотелось спрятать глаза в бумагах, только бы отвести взгляд от этих пронзительных ясных глаз, которые внимательно изучали его.