Спустя сорок минут у Питера окончательно пересохло в горле после забавного рассказа про школьный эксперимент, из-за которого пришлось отмывать сажу с лица еще два дня. На лице мальчишки еще не потухла улыбка, которую дарили такие далекие, но теплые воспоминания. И он готов был поклясться, что видел, как в ответ дрогнули в улыбке уголки губ Солдата.
- Ты можешь сказать, кто такой Человек-паук? – Питер вздрогнул. Он сам не понял, почему снова повторил этот вопрос. Вопрос казался слишком нетерпеливым, отчаянным, но все-таки на него откликнулись утвердительным кивком:
- Это ты, - сказал Солдат и чуть тише добавил: - Питер.
“Питер”
Казалось, парень разучился дышать. Сердце бешено колотилось, отдаваясь набатом где-то в висках и заглушая напрочь все разумные мысли. И инстинкт самосохранения тоже. Питер открытой дрожащей ладонью потянулся к Зимнему солдату через этот чертов стол, который так хотелось отшвырнуть в сторону. Ему хотелось дотронуться до колючей щеки, утешить, извиниться за всех, кто причинял ему боль, извиниться за себя. Он ведь знал, что Зимний солдат нуждается в нем. Как и Питер нуждается в Зимнем солдате.
Мужчина на другом конце стола резко наклонился вперед и оскалился, приподнимая верхнюю губу. Дико, отчаянно. На гладкой металлической поверхности, которая спасла Паука от тяжелого удара, остались глубокие вмятины от кулаков.
И Питер все понял. Зимний солдат все знает, все чувствует, замечает малейшие изменения в поведении мальчишки. От Питера пахло Пирсом и «белыми халатами», видеохрониками советских экспериментов и тяжелыми полуночными мыслями. Но сильнее всего от него пахло предательством. Это запах въелся в бледную кожу, запутался в кудрявых волосах, тяжело осел на узкие плечи, мелко подрагивающие под белым халатом. На руке еще ощущалось крепкое рукопожатие Александра Пирса – седого, который всегда с улыбкой наблюдал за агонией очередного обнуления Зимнего солдата.
Все инстинкты буквально вопили об опасности. О да, Питер боялся, безумно боялся. Но он боялся не реакции безжалостного убийцы на свою провокационную выходку, нет. Он понял, что потерял то хрупкое доверие, которое он трепетно оберегал все эти месяцы, подкармливал любимыми конфетами Мэй, которые в детстве всегда стояли в пиале на кухонном столе. Паркер стыдливо отдернул руку и сказал то, за что еще сильнее возненавидит себя:
- Сидеть, Солдат.
Зимний беспрекословно повиновался, замирая на стуле, но ясные глаза видели мальчишку насквозь, смотрели злобно, разочарованно и как-то по-детски обижено.
Питер трясущимися пальцами нажал тревожную кнопку:
- Тест окончен, Солдат. Вольно.
- Хайль Гидра, - хрипло раздалось в ответ.
========== Часть 7 ==========
Питер зло растер соленые дорожки слез по пылающим щекам и с тихим стоном опустил лицо в дрожащие ладони. Рамлоу ошибся. Ручное чудовище – это не Зимний солдат. Ручное чудовище - это никто иной, как Питер Паркер, который сейчас сидел в своей комнате и почти физически ощущал, как на его шее затягивается хомут Александра Пирса. И знал, что вынужден будет и дальше плясать под его дудку. Ради нее…
Парень ненавидел себя. Презирал всем сердцем, всей душой.
Этой ночью он не мог спать. Стоило только закрыть глаза, как в мыслях всплывал тот самый взгляд, полный боли, обиды и неконтролируемой злобы. Лучше бы Зимний солдат убил его в этой чертовой комнате. Лучше бы убил. Наверно, Паук только смертью сможет искупить то, что натворил, во что ввязался. Пирс верно сказал, что Питер – парень неглупый. Питер знал, что так называемое «общее благо» Гидры приведет к жертвам. Гражданских, Мстителей, политиков. Не важно, ведь будут гибнуть невинные люди. И за их смертью будет стоять щуплый парень в белом халате.
Питер громко всхлипнул и ударил кулаком по своему рабочему столу. По темному дереву расползлась трещина, ворох бумаг с тихим шелестом разлетелся в разные стороны. Парню показалось, что в этом шелесте секретных документов он слышал людские крики.
- Питер, за дверью стоит Зимний солдат, - отозвалась Карен где-то за его спиной. Она молчала весь день, позволяя Питеру остаться наедине с собой, хотя обычно они могли беседовать целый вечер напролет. Карен помогала Питеру в расчётах, напоминала о приемах пищи и каких-то важных делах, внимательно слушала, иногда даже подкидывала идеи. Она стала Питеру другом, хоть и являлась его творением. Сегодня, казалось, даже она была обеспокоена.
- Знаю, Карен, спасибо, - паучье чутье уже около минуты активно сообщало Питеру об этом, пуская по телу толпы неприятных мурашек.
- Он безоружен.
- А ему оружие и не нужно, - парень как-то криво ухмыльнулся, - открой ему.
- Но… - ИИ хотела что-то добавить, чтобы вразумить парня, но тот безумно сверкнул зареванными красными глазами.
- Открывай!
Дверь медленно, словно нехотя открылась. Зимний солдат в своей привычной манере прятался в ночном полумраке, который сочился из комнаты Питера. Парень даже не пытался разглядеть его лицо. Все и так говорила поза. Напряженная, острая, выработанная годами, выстраданная болью, боями и тренировками до потери сознания. Она была позой убийцы, который уже больше 70 лет безупречно выполнял свою работу.
Что ж, Питер не будет сопротивляться. Мальчишка смотрел на него открыто и как-то обреченно. Красные глаза еще блестели от слез, наблюдая за тяжело вздымающейся грудью, затянутой в черную форменную футболку. Взгляд скользнул по металлической руке и замер на сжатом кулаке. Судя по босым ногам Солдата, он ушел сразу после процедур. Видимо, не хотел ждать и тратить время на поиск своей привычной одежды.
Зимний солдат тенью скользнул в комнату, не дождавшись приглашения.
- У тебя те конфеты еще остались? – мужчина осмотрелся. Тусклый свет настольной лампы выхватил из темноты его уставшее лицо, обрамленное растрепанными прядями. Вот только той слепой злости в глазах уже не было.
- Д… да, в мешочке.. на полке, вот там.. да, - Питер потерял дар речи, глупо заикаясь. Пару минут назад он готов быть принять смерть от рук Солдата, а сейчас тот копался на его полке, разыскивая конфеты и осторожно отодвигая хрупкие фигурки с супергероями. Звезда причудливо переливалась на свету всеми оттенками красного.
Питер не понимал ничего. Ничегошеньки. Но он понял, что убивать его не собираются. По крайней мере до того момента, пока не найдут конфеты. Он нервно рассмеялся, заставляя Зимнего обернуться. Из глаз снова потекли слезы, а смех стал еще громче и истеричнее.
Питера хорошенько встряхнули за плечи и поставили на ноги так, будто он ничего не весит. Мозолистыми пальцами приподняли его лицо за подбородок и настойчиво посмотрели в глаза:
- Успокоился? – совсем как тогда, в лесу.
Питер судорожно кивнул в ответ, но вот глаза отвести не смог. Он уже не знал, кто перед ним. Ясные глаза Зимнего солдата смотрели мягко и немного обеспокоенно. Сегодня Солдат злился, наверно даже ненавидел Питера, но эти глаза напротив были другими. Нет, не чужими. Просто другими. Спокойными и очень грустными. Эти глаза пытались понять Питера. Они не обвиняли, они знали, что жизнь – сука, а с хорошими людьми часто случаются самые отвратительные вещи. В этих грустных глазах Питер уже был прощен, хотя и не заслуживал этого.
Юный Паук сжался и зажмурился. Лучше бы ударил. Убил. Тогда не пришлось бы жить с виной на сердце, не пришлось бы больше смотреть в эти ясные глаза, из-за взгляда которых он начинал еще сильнее ненавидеть себя. Ненавидеть, потому что они простили.
- Питер, - его снова встряхнули за плечи, - дыши глубже. Вот так.
Питер уже открыл рот, чтобы три тысячи раз извиниться, сдавленно объяснить мужчине, почему он всего этого не заслуживает, но Солдат предупреждающе поднял руку, заставляя замолкнуть.
- Я отвлек тебя от работы. Я больше не буду мешать. Продолжай.
И Солдат как ни в чем не бывало сел на кровать Питера, продолжая мучать пакет со сладостями. Парень зажмурился, наивно надеясь, что это галлюцинации предсмертной агонии, но все-таки на негнущихся ногах подошел к пострадавшему столу и тяжело опустился на стул спиной к мужчине.
