В первых числах августа я заработала ещё два боевых вылета. В самый разгар битвы на юге, где немцы собрали почти все свои силы и рванулись за Майкопской и Грозненской нефтью с рассчётом выхода к Бакинским промыслам, как в истории Соседа. У нас вдруг активизировался Линдеман, вернее его корпус, который за взятие Шлиссельбурга и блокаду Ленинграда получил генерал-полковника и вообще был в фаворе у Гитлера, как я услышала в одном из разговором в отделе. С чего он вдруг предпринял несколько ударов севернее и южнее озера Ильмень, так и осталось не ясным. Ведь танков у него почти нет, а наши уже качественно окопались и с наскока сбить нашу оборону шансы минимальные. У Ивана одной из задач был периодический облёт нашего переднего края и ближних тылов немцев с наблюдателем на борту для сбора информации. Но в одном из вылетов, его самолёт обстреляли, и сейчас он загремел в госпиталь с ранением в плечо и голову, при этом сумел дотянуть до аэродрома и посадить машину. А задачу на такие разведывательные полёты никто с отдела не снимал. Конечно, для таких полётов днём чаще привлекали истребители, но хотя бы раз в три дня нужно это делать на У-двасе или разведчике-пятёрке, скорости не сопоставимы и истребитель проносясь над передовой видит только очевидные вещи, к тому и пилот один и ему кроме разглядывания земли есть чем в кабине самолёта заниматься. Вот для этого и есть облёт с летнабом на тихоходе.
Правда Барбос неудобен тем, что из кабины пассажира почти ничего не видно, вот и пришлось мне летать на машине Ивана. Тут тоже оказалась куча нюансов, которыми со мной в госпитале активно делился расстроенный, что не может сам лететь, Иван. Но ему обязательно отлежаться и даже не из-за раны плеча, а из-за того, что его даже от небольшого напряжения при нашем разговоре два раза рвало желчью. Пуля прошла вскользь и рана на голове защищённой шлемофоном ерундовая, её зашили, там, где кусок кожи сорвало и вывернуло, а вот сотрясение у него серьёзное. С плёчом не понятно пока, но врачей тоже больше его голова волнует. В общем, специфика такого полёта в том, чтобы не попасть под зенитки, для которых мы очень лёгкая и удобная цель. Если же нужно обязательно попасть в район, прикрытый зенитками, то выбирать время перед закатом или перед рассветом, в сумерках заходить из их тыла и с выключенным мотором. Выстроить маршрут так, чтобы отменная немецкая служба наблюдения и оповещения не засекла. А лучше вообще выскочить с тыла на бреющем, подпрыгнуть вверх, чтобы набрать высоту для планирования на цель и выключать мотор. Не висеть над окопами, потому, что солдаты очень сильно не любят наши У-двасы и стрелять будет всё, а нам и винтовочной пули хватит, даже пистолетной мало не покажется при удачном попадании.
В общем, перед вылетом сидели и продумывали мой вылет до мелочей, и эту придуманную прокладку я должна была в воздухе по памяти привязать к ориентирам на земле и выдержать. К планированию полёта подошли со всей ответственностью и всё сделали на рассвете, облетели почти половину нашего участка фронта. В нашу сторону стреляли мало, а может просто попали только три раза, ведь ружейную стрельбу в кабине не всегда можно услышать, это не артиллерия, но в очередной раз убедились все, что новичкам везёт и не только в картах. А вот когда полетели через день, всё как-то сразу не задалось... Сначала летнаб чего-то углядел и мы на одно место три раза заходили с разных сторон, нас вообще-то пара наших истребителей прикрывала патрулируя сверху, так, что истребители нам не очень страшны, я так думала. Пока мы там что-то разглядывали, видать сообщение о нашей активности и наглости дошло до немецких лётчиков, и они прилетели целыми звеном и истребители завели свою карусель в высоте. Николаев потом страшно ругался на нас, что раз уж там обнаружили важное и вынуждены были для уточнения ещё и заходить повторно, то нужно было на этом заканчивать, а не переть дальше напрашиваясь на неприятности, которые вскоре прилетели. Наши истребители потеряли один самолёт, хорошо, что ветер был в нашу сторону, и лётчика снесло к нашей территории. В общем, ну, не сообразила я, а летнаб тоже ничего не сказал. Ну, а что такое приказ, я усвоила туго и полетела дальше...
Пролетела всего километров двадцать, как понизу прилетела ещё пара мессеров по нашу душу. Вот здесь стало понятно, что смываться нужно без вариантов, только сделать это оказалось не так просто. Вспомнила про зенитчиков, к которым прилетала недавно, и очень надеялась, что они ещё не сменили позиции. В общем, зенитчики одного мессера записали себе, второй успел отвернуть и ушёл. Хотя, видимо планировал подождать, когда я полечу дальше, потому, что было чётко видно, как он почти сорок минут кружил неподалёку над своими позициями недосягаемый для нашей зенитной артиллерии, но вот уж фиг! Я у зенитчиков и села, тем более на эту поляну уже раньше садилась. Ваниному самолёту досталось, да и меня едва не задело, две дырки обнаружила совсем рядом. Одна пуля спереди и сбоку пробила масляный бак и из него вытекло больше половины масла, часть которого, попала на горячие части мотора, и было много противного вонючего дыма. На посадку я заходила в хорошо дымящем самолёте, так, что вопросов, почему мы здесь сели ни у кого не возникло. В общем, посидели у зенитчиков, разобрались с дыркой в маслобаке, заткнули чопиком и низом тихонечко часа через два перелетели к себе. Как я поняла, дальше летали уже самолёты разведэскадрильи, а у меня теперь целых три боевых вылета.
На пару с Панкратовым наших боевых уже поллитра с лишком выходит. Только где их нам получать не известно, в полку я не питаюсь, а поэтому хоть Николая Евграфовича там кормят, но боевые у него не учитывают, тоже по учётам непонятно где. Вернее основной учёт у нас весь через разведотдел, но у нас ведь есть ещё и наше авиационное начальство которого я толком и не видела, о чём ничуть не жалею. Вообще, любой служивший в армии знает, что самый лучший статус для любого служивого - это быть где-нибудь подальше от начальства и не просто поближе к кухне, а вообще иметь какой-нибудь неучтённый статус в каком-нибудь прикомандировании, чем стоять в общих дружных рядах и строю. Впрочем, по поводу неполучения техником положенной водки, Сосед сказал, что если Николай захочет, то в мужском дружном коллективе не просто сто грамм найдёт, а ополлитрится ещё и с закуской и не обязательно для этого наличие боевых вылетов. Просто Панкратов у меня - золото и не любитель за воротник закладывать. В самолёте Ивана после двух вылетов насчитали три в первом и больше десяти во втором вылетах. Невольно восхитишься удивительной живучестью конструкции самолёта. Правда маслобак и выхлопной коллектор пришлось менять, но это мелочи, если подумать. Мысли о том, что любая из этих пуль, возьми она чуть в сторону могла продырявить уже меня и никакой брони на её пути нет, я от себя гоню. Ну, если не повезёт, то на ровном месте споткнёшься и руки-ноги себе переломаешь...
Вообще, если не считать этой нервотрёпки, то в воздухе держусь уверенно и даже заметила, что уже появилось время, не только смотреть по сторонам, высматривая возможные опасности, но и восхищаться красотой и небом... Даже с высоты в две сотни метров уже становится видна кривизна Земли, но это как раз понятно и не удивляет. А удивило и даже потрясло, что в воздухе возникает странный оптический эффект, не всегда, а только в очень ясную погоду, когда говорят, что видимость миллион на миллион, над закругляющейся Землёй словно закруглённая по горизонту сфера какой-то почти ощутимой хрустальной голубизны, в которой и висит самолёт и ты в нём. И словно в этом миге нет ничего постороннего, только ты и это чудо! И нет даже времени, потому, что здесь всё бесконечно... Когда окунулась в это волшебство, даже дыхание от благоговения и оторопи перехватило!
